И почему-то в этот момент он вспомнил название города в Африке из десяти букв: Касабланка. Конечно же Касабланка.
На следующий день встретились женщины.
Зивяр-халум спустилась к Алие, они обговорили всю программу предстоящих действий. Заур уже работал в геологическом управлении и через месяц должен был отправиться в экспедицию. Да и по другим, конечно, не высказанным ни Зивяр-ханум, ни Алией-ханум, но подразумеваемым как той, так и другой причинам особенно тянуть не стоило — вдруг передумает. Так что решили в течение ближайших двух недель сделать и нишан, и свадьбу. Тем более что и с той и с другой стороны все было готово. Алия чуть ли не со дня рождения дочери собирала ей приданое — отрезы, покрывала, сервизы, золото и серебро, все необходимое для жизни — от пианино до солонки. Правда, крупные вещи — мебель, например — еще не были куплены. Но это обещал в кратчайший срок устроить Спартак, который к тому же взялся и уплатить за три мебельных гарнитура арабскую столовую из двенадцати предметов, румынскую спальню из семи предметов и белоснежную финскую кухню, состоящую из стола, стульев, шкафа и моек. Холодильник марки «ЗИЛ» купили Джаббар и Таира, хрустальные люстры Неймат и Сурея.
И у Зейналлы тоже были давно приготовлены подарки для невесты и ее родичей (в том числе отрез на костюм для Спартака) и припасены деньги на большую свадьбу в шикарном ресторане — человек на семьдесят. Нишан, по обычаю, должны были устроить родители невесты, а свадьбу — родители жениха.
Разговор Алии и Зивяр-ханум прошел мирно и при полном взаимопонимании, а в конце беседы Алия пригласила их семью — ее, Меджида и Заура — завтра на обед в узком семейном кругу, так сказать, «аяг ачды» — визит жениха к невесте.
Заур ехал с работы. Дул холодный пронзительный норд. Стал моросить дождь; он вышел из машины, надел на переднее стекло «дворник» и увидел Медину, ждущую на стоянке автобуса.
— Медина, — позвал Заур, — садитесь, подвезу.
В руках у нее была большая и, видимо, тяжелая сумка, — с работы, как обычно, она зашла на рынок. Медина села в машину и сказала:
— Сам бог вас послал, Заур, я прямо ног под собой не чувствую.
— Домой? — спросил Заур с улыбкой.
— Конечно! Я уж и не знала, доберусь ли с этой сумкой когда-нибудь до дому.
— Ну, как вы поживаете? — спросил Заур.
— Спасибо, ничего, вот сын приболел немножко.
— А что с ним?
— Грипп, видимо, кашляет.
— Сейчас весь город гриппует.
— Да, — сказала она. — У вас новая машина? Поздравляю.
— Спасибо, — сказал Заур.
Медина замолчала, не зная, сказать или нет, потом, посмотрев на него искоса, решилась:
— Да, поздравляю вас, говорят, вы женитесь.
— Спасибо, — сказал Заур и закурил. Теперь и он мог спросить:
— А как ваша соседка поживает?
— Тахмина? — переспросила Медина, как будто он мог интересоваться какой-нибудь другой соседкой. — Тоже болеет, бедняжка.
— Да? А с ней что, тоже грипп?
— Нет, у нее печень. Участились приступы. Я говорила ей: нельзя тебе пить совершенно. — Она замолчала, потом добавила: — Разве вы не заметили, она и по телевизору почти не выступает…
— А я не смотрю телевизор, — сказал Заур.
— И правильно делаете, — живо откликнулась Медина. — Такую ерунду передают. Одна передача хуже другой. Медина ругала передачи, а ему хотелось, чтобы она сказала еще что-нибудь про Тахмину. Интересно, рассказала ли Тахмина ей о встрече на дороге, когда они возвращались с дачи Спартака? Но Медина все ругала и ругала телепередачи.
— Ну, что за фильм вчера показывали? Разве так в жизни бывает?
— А что, Тахмина лежит в постели? — спросил он.
— У нее печень больная, а она пьет каждую ночь, — совсем другим тоном, горько сказала Медина. — Пьет и слушает музыку. Ночью, когда ни проснусь, у нее свет.
Заур усмехнулся. Они уже подъезжали к той улице. Они миновали тот самый сквер, у которого когда-то в начале июня — нет, он может сказать точно: пятого июня — он впервые ждал ее и прождал час, а потом она появилась в красном платье с белыми пуговицами, и они отправились к морю, и с этого началась их связь. Он подъехал к подъезду и остановился там, где ставил свою машину Спартак до того, как он, Заур, проткнул ей шину. Медина вдруг сказала:
— Только с вами она и была счастлива, поверьте мне, Зауричек, — и он удивился не столько ее словам, сколько тому, что Медина впервые назвала его так, как называла только Тахмина.
Он пожал плечами.
— Большое вам спасибо, — сказала Медина, выходя из машины. — Вы просто спасли меня. Спасибо.
— Да что вы, не стоит, — сказал Заур и медленно поехал.
— Завтра приходи с работы вовремя, — сказала Зивяр-ханум, — нас приглашает Алия. Заур кивнул.
— Я сегодня была у нее, обсудила все вопросы.
— Встреча в верхах, — сказал Заур.
— Решили не откладывать свадьбу, — сказала мать. — Шахин завтра договорится с ресторанами на двадцатое. Я смотрела по календарю — двадцатого суббота.
Заур кивнул.
— А ты с Фирангиз виделся? Заур удивился:
— Нет, а зачем?
— Как зачем'? Она же твоя невеста. Встретились бы, пригласил бы ее в кино, в театр, на концерт.
— Но мы же пока официально не помолвлены, — сказал Заур. — И если нас увидят вместе до официальной помолвки… это будет нехорошо.
— Да, конечно, — согласилась мать, то ли не поняв иронии, то ли слишком хорошо ее поняв. — Завтра вместе пойдем к ним, так сказать, «аяг ачды». А потом ты сможешь заходить к ним, она сможет заходить к нам, а тут и нишан подоспеет, — и в глазах матери он увидел умиление. — Ну, спокойной ночи.
Мать пошла спать, а он включил телевизор. Шли последние кадры фильма, а потом на экране появилась Тахмина — он видел ее впервые после той встречи на дороге и поразился, как она осунулась и какой была грустной-грустной, хотя и улыбалась профессионально.
Она объявила завтрашнюю программу и сказала: «Спокойной ночи, дорогие телезрители».
И Заур знал, что у нее самой спокойной ночи не будет. Он вспомнил, что она говорила о своих ночных муках: «Как дотянуть до утра, боже мой, как дотянуть!» Хотя, может, это была ее очередная фальшивка, выдумка, чтобы казаться загадочнее, сложнее. Кто знает? Он попытался заглянуть в глубину ее глаз, где, возможно, скрывалась правда, но она исчезла. Перед Зауром остался лишь пустой мерцающий бело-голубой экран, потом одна светящаяся точка, а потом исчезла и она.
Зауру пришла в голову мысль взять машину, подъехать к телестудии и встретить ее. Она обрадуется — он знал, и даже если ее радость будет лживой, все равно ему будет хорошо, как всегда было хорошо, когда он видел ее счастливой и сам становился счастлив ее счастьем, подлинным ли, мнимым ли, кто знает, но во всяком случае счастьем, которое он доставлял ей. Вот сейчас сесть в машину, поехать и сказать: «Здравствуй, Тахмина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49