А тебе я вот что скажу, - обратился он к Оскару, который перевязывал ему руку бумажным бинтом. - Уж если это для тебя так важно, я помогу тебе выяснить, кто это сделал.
* * *
К утру погода стала еще хуже. Три барака, отхожее место и забор были почти готовы, когда около шести утра вдруг началась метель.
- Снег? Быть не может! Ведь еще только первое ноября!
- А чему удивляться? - сказал Мирек, инженер из города Млада Болеслава. - У нас дома снег иной раз бывает и в октябре. Ведь мы здесь вблизи Альп, высота, наверное, метров шестьсот над уровнем моря.
- Вот хорошо, что ты объяснил, доцент. От этого нам сразу стало теплее.
Послышался звон рельса, Мотика орал "Kaffee holen!", кругом повторяли этот возглас, Гастон, зевая, произнес "Cafe au lait!", а чех Франта из четырнадцатого барака не преминул повторить свое "Kafe, vole!" Штубендисты подняли воротники и побежали в кухню за кофе, остальные "мусульмане" остались лежать на нарах, ошалелыми совиными глазами поглядывая на снег за окном. Обладатели хорошей обуви прижали ее покрепче к себе и, кажется, даже улыбнулись. А тот, у кого обувь была худая, погрузился в мрачные мысли. Совсем босые - таких было человек сто двадцать - с немым ужасом созерцали снегопад.
Новый штубовой, Франта, еще не вернулся из кухни, когда в барак вбежал Зденек, бледный, невыспавшийся, но сияющий. В руках у него была дымящаяся кружка горячего кофе, от которого поднимался пар, в кармане восемь кусков сахару.
- Откуда ты? Где пропадал всю ночь? - посыпались вопросы, но Зденек, не отвечая, поспешил к Феликсу.
- Горячий кофе и сахар, гляди! - сказал он, подавая товарищу кружку, и бросил в нее все восемь кусочков сахару. - Размешай пальцем и пей.
Феликс приподнялся на локте и попробовал кофе. Он был горячий и сладкий. Феликс пил и глядел при этом на рукав Зденека. На рукаве виднелось что-то маленькое, бесцветное, с ножками.
- У тебя тут вошь, - сказал Феликс, он хотел было поблагодарить Зденека за кофе, но вместо благодарности почему-то с языка сорвались эти слова.
Зденек встревоженно взглянул на рукав.
- Никакая не вошь, это же снежинка! - засмеялся он. - Вон еще сколько их, погляди.
Это и верно были снежинки, одни шестигранные пропорциональные, другие несоразмерные и асимметричные, третьи сложные и ветвистые. В бараке они быстро таяли, и через минуту от них не осталось и следа.
- Снега ты можешь не бояться, - сказал Феликсу Зденек. - Ботинки у тебя хорошие, а на работу тебе все равно не идти, полежишь, пока совсем выздоровеешь...
Феликс выпил кофе, поблагодарил наконец Зденека и заглянул ему в лицо.
- Ну что, как там, в конторе? Ты ел?
Зденек уже торопился обратно.
- Расскажу обо всем, когда будет свободная минутка. Днем, наверное, приду отоспаться, работал всю ночь, еды еще не получал, но это не важно.
К ним подошел блоковый.
- Ну, герр младший писарь, - благосклонно сказал он. - Правду говорит Феликс, что ты от нас переедешь в контору? Бардзо польск.)> поздравляю.
Зденек не мог подавить в себе чувство гордости. Ишь ты, герр блоковый уже не покрикивает и не ругается, забыл свое вечное "verstanden?", не приказывает петь, весь исполнен добродушия... Погодите, сволочи, все вы поползете передо мной на брюхе, а больше всех тот глухонемой из кухни, что швырнул мне картошку в лицо.
- Да, это верно, - вслух сказал Зденек самым скромным тоном. - Я начал работать в конторе, но жить пока буду здесь, с Феликсом. Надеюсь, вы не против?
- С какой же стати? Наоборот! По крайней мере буду узнавать из первоисточника все новости в конторе. Ты не знаешь случайно, кого поселят в эти новые бараки?
Зденек вспомнил строгий наказ Эриха не болтать о том, что говорят в конторе. Но в данном случае проговориться было не о чем: сам писарь ничего не знал на этот счет. И его новоиспеченный помощник пожал плечами и откровенно ответил, что еще ничего не знает. Блоковый ухмыльнулся и похлопал Зденека по спине.
- Ишь ты, уже наловчился врать, да как убедительно! Мол, ничего не знаю, еще неизвестно. Вот я тебе задам, певун, если ты и тут, дома, у батюшки блокового, не подашь голоса.
Зденек тоже улыбнулся.
- Хотите верьте, хотите нет. Мне, однако, пора. Пока, Феликс. Довидзеня польск.)>, пан блоковый, - и, избравшись духу, он тоже похлопал блокового по спине. - Приглядывайте тут за Феликсом, надо его выходить. С вас еще порция похлебки за мое пение, так отдайте ее Феликсу. А если ему станет хуже, сразу сообщите Оскару.
- Ладно, ладно! - запыхтел блоковый. - Ты уже и старшего врача называешь Оскаром... Здорово! Такой быстрой карьеры я еще не видывал в нашем лагере.
Зденек выбежал из барака. В дверях он столкнулся с Франтой, но опытный кельнер ловко увернулся и не пролил ни капли кофе.
- Туалет за углом, - певуче произнес он. - Пожалуйста, не мешайте кельнерам обслуживать... - И в самом бодром настроении поспешил в глубину барака, чтобы наполнить уже приготовленные кружки. - Меню еще только составляется, но я могу по секрету сообщить господам клиентам, что к обеду будет гороховый суп. - Подавая кофе, он ухмыльнулся. - К кофе желаете рогалики или кекс?
Веселое настроение Франты, кружки теплого кофе, которые он раздавал, растопили лед молчания, наступившего в бараке во время визита Зденека. Еще ночью здесь пронесся слух о неожиданном повышении одного из "мусульман", а теперь и самые заядлые скептики убедились в этом собственными глазами: Зденек прибежал с кружкой кофе и полным карманом сахару, он запросто разговаривал с блоковым и даже похлопал его по спине!
Пока Зденек был в бараке, все притихли и глядели на него, как на чудо. Вот он, один из них, вчерашний "мусульманин", все еще в скверных освенцимских лохмотьях и без проминентской повязки на рукаве, но уже чисто выбритый и какой-то быстрый, уверенный в себе... Да, видимо, это правда, он попал в контору. Но как?! Как, объясните, пожалуйста!
Франта раздавал кружки, люди пили кофе и перешептывались. В бараке оказалось несколько терезинцев, кто-то из них вспомнил, что у Зденека был брат-журналист, схваченный гестаповцами в самом начале протектората. Тотчас же разнесся слух, что санитар, который водил вчера Зденека с апельплаца в контору, - это, мол, и есть тот самый брат. "Ничего удивительного, что он стал проминентом", - кивали умные головы.
- Это правда? - спрашивали Феликса. - Ты же должен знать? Помог ему брат?
Феликсу было не до разговоров. Теплый сладкий кофе подкрепил его, ему хотелось напрячь всю волю, сосредоточиться на мыслях о своей челюсти, заставить ее срастись поскорее, выздороветь, жить, жить, жить! Феликс с трудом открывал глаза, неохотно отвечал на задаваемые вопросы, в которых чувствовалась зависть, глупость и даже недоброжелательство.
- Какой такой брат, что вы выдумали! Не знаю, кто ему помог, но от души рад за него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
* * *
К утру погода стала еще хуже. Три барака, отхожее место и забор были почти готовы, когда около шести утра вдруг началась метель.
- Снег? Быть не может! Ведь еще только первое ноября!
- А чему удивляться? - сказал Мирек, инженер из города Млада Болеслава. - У нас дома снег иной раз бывает и в октябре. Ведь мы здесь вблизи Альп, высота, наверное, метров шестьсот над уровнем моря.
- Вот хорошо, что ты объяснил, доцент. От этого нам сразу стало теплее.
Послышался звон рельса, Мотика орал "Kaffee holen!", кругом повторяли этот возглас, Гастон, зевая, произнес "Cafe au lait!", а чех Франта из четырнадцатого барака не преминул повторить свое "Kafe, vole!" Штубендисты подняли воротники и побежали в кухню за кофе, остальные "мусульмане" остались лежать на нарах, ошалелыми совиными глазами поглядывая на снег за окном. Обладатели хорошей обуви прижали ее покрепче к себе и, кажется, даже улыбнулись. А тот, у кого обувь была худая, погрузился в мрачные мысли. Совсем босые - таких было человек сто двадцать - с немым ужасом созерцали снегопад.
Новый штубовой, Франта, еще не вернулся из кухни, когда в барак вбежал Зденек, бледный, невыспавшийся, но сияющий. В руках у него была дымящаяся кружка горячего кофе, от которого поднимался пар, в кармане восемь кусков сахару.
- Откуда ты? Где пропадал всю ночь? - посыпались вопросы, но Зденек, не отвечая, поспешил к Феликсу.
- Горячий кофе и сахар, гляди! - сказал он, подавая товарищу кружку, и бросил в нее все восемь кусочков сахару. - Размешай пальцем и пей.
Феликс приподнялся на локте и попробовал кофе. Он был горячий и сладкий. Феликс пил и глядел при этом на рукав Зденека. На рукаве виднелось что-то маленькое, бесцветное, с ножками.
- У тебя тут вошь, - сказал Феликс, он хотел было поблагодарить Зденека за кофе, но вместо благодарности почему-то с языка сорвались эти слова.
Зденек встревоженно взглянул на рукав.
- Никакая не вошь, это же снежинка! - засмеялся он. - Вон еще сколько их, погляди.
Это и верно были снежинки, одни шестигранные пропорциональные, другие несоразмерные и асимметричные, третьи сложные и ветвистые. В бараке они быстро таяли, и через минуту от них не осталось и следа.
- Снега ты можешь не бояться, - сказал Феликсу Зденек. - Ботинки у тебя хорошие, а на работу тебе все равно не идти, полежишь, пока совсем выздоровеешь...
Феликс выпил кофе, поблагодарил наконец Зденека и заглянул ему в лицо.
- Ну что, как там, в конторе? Ты ел?
Зденек уже торопился обратно.
- Расскажу обо всем, когда будет свободная минутка. Днем, наверное, приду отоспаться, работал всю ночь, еды еще не получал, но это не важно.
К ним подошел блоковый.
- Ну, герр младший писарь, - благосклонно сказал он. - Правду говорит Феликс, что ты от нас переедешь в контору? Бардзо польск.)> поздравляю.
Зденек не мог подавить в себе чувство гордости. Ишь ты, герр блоковый уже не покрикивает и не ругается, забыл свое вечное "verstanden?", не приказывает петь, весь исполнен добродушия... Погодите, сволочи, все вы поползете передо мной на брюхе, а больше всех тот глухонемой из кухни, что швырнул мне картошку в лицо.
- Да, это верно, - вслух сказал Зденек самым скромным тоном. - Я начал работать в конторе, но жить пока буду здесь, с Феликсом. Надеюсь, вы не против?
- С какой же стати? Наоборот! По крайней мере буду узнавать из первоисточника все новости в конторе. Ты не знаешь случайно, кого поселят в эти новые бараки?
Зденек вспомнил строгий наказ Эриха не болтать о том, что говорят в конторе. Но в данном случае проговориться было не о чем: сам писарь ничего не знал на этот счет. И его новоиспеченный помощник пожал плечами и откровенно ответил, что еще ничего не знает. Блоковый ухмыльнулся и похлопал Зденека по спине.
- Ишь ты, уже наловчился врать, да как убедительно! Мол, ничего не знаю, еще неизвестно. Вот я тебе задам, певун, если ты и тут, дома, у батюшки блокового, не подашь голоса.
Зденек тоже улыбнулся.
- Хотите верьте, хотите нет. Мне, однако, пора. Пока, Феликс. Довидзеня польск.)>, пан блоковый, - и, избравшись духу, он тоже похлопал блокового по спине. - Приглядывайте тут за Феликсом, надо его выходить. С вас еще порция похлебки за мое пение, так отдайте ее Феликсу. А если ему станет хуже, сразу сообщите Оскару.
- Ладно, ладно! - запыхтел блоковый. - Ты уже и старшего врача называешь Оскаром... Здорово! Такой быстрой карьеры я еще не видывал в нашем лагере.
Зденек выбежал из барака. В дверях он столкнулся с Франтой, но опытный кельнер ловко увернулся и не пролил ни капли кофе.
- Туалет за углом, - певуче произнес он. - Пожалуйста, не мешайте кельнерам обслуживать... - И в самом бодром настроении поспешил в глубину барака, чтобы наполнить уже приготовленные кружки. - Меню еще только составляется, но я могу по секрету сообщить господам клиентам, что к обеду будет гороховый суп. - Подавая кофе, он ухмыльнулся. - К кофе желаете рогалики или кекс?
Веселое настроение Франты, кружки теплого кофе, которые он раздавал, растопили лед молчания, наступившего в бараке во время визита Зденека. Еще ночью здесь пронесся слух о неожиданном повышении одного из "мусульман", а теперь и самые заядлые скептики убедились в этом собственными глазами: Зденек прибежал с кружкой кофе и полным карманом сахару, он запросто разговаривал с блоковым и даже похлопал его по спине!
Пока Зденек был в бараке, все притихли и глядели на него, как на чудо. Вот он, один из них, вчерашний "мусульманин", все еще в скверных освенцимских лохмотьях и без проминентской повязки на рукаве, но уже чисто выбритый и какой-то быстрый, уверенный в себе... Да, видимо, это правда, он попал в контору. Но как?! Как, объясните, пожалуйста!
Франта раздавал кружки, люди пили кофе и перешептывались. В бараке оказалось несколько терезинцев, кто-то из них вспомнил, что у Зденека был брат-журналист, схваченный гестаповцами в самом начале протектората. Тотчас же разнесся слух, что санитар, который водил вчера Зденека с апельплаца в контору, - это, мол, и есть тот самый брат. "Ничего удивительного, что он стал проминентом", - кивали умные головы.
- Это правда? - спрашивали Феликса. - Ты же должен знать? Помог ему брат?
Феликсу было не до разговоров. Теплый сладкий кофе подкрепил его, ему хотелось напрячь всю волю, сосредоточиться на мыслях о своей челюсти, заставить ее срастись поскорее, выздороветь, жить, жить, жить! Феликс с трудом открывал глаза, неохотно отвечал на задаваемые вопросы, в которых чувствовалась зависть, глупость и даже недоброжелательство.
- Какой такой брат, что вы выдумали! Не знаю, кто ему помог, но от души рад за него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129