Сарлуза тяжело вздохнула — она явно ждала, что из зеркала появится другой. Гудсберри был в своей дурацкой кокетливой шапочке, в каких знатные рыцари ездят на охоту, из под узких полей шапки вызывающе торчали кривые рога. Сарлуза с внутренней усмешкой отметила, что кончик левого рога чуть обломан — раньше этого не было. Как всегда Гудсберри был одет в свой идиотский темно-коричневый балахон из грубой плотной ткани, доходивший до колен, так что отчетливо были видны козлиные ноги и длинный хвост, на конце которого тускло мерцало безвкусное золотое украшение с вделанным в него алмазом, размером не менее ореха. Сарлуза всегда отмечала отвратительный вкус подручного Белиала — и сейчас хилую грудь Гудсберри украшала массивная золотая цепь с тяжелым медальоном, на котором выбиты цифры «666». На левом плече была приколота похожая на медальон брошь с такими же цифрами, на длинном указательном пальце левой руки — перстень все с теми же тремя шестерками. Подручный Князя Тьмы целиком отделился от зеркала, ступил на пол пещеры обеими ногами, сдул с плеча несуществующую пылинку, поправил свой дурацкий головной убор и с нескрываемым любопытством уставился на обнаженную Сарлузу.
Колдунья не стала стыдливо прикрываться, не спеша пошла к полкам, чтобы накинуть на себя длинный пурпурный плащ, скрывающий ее фигуру от шеи до пят. Если бы явился Белиал, то она облачилась бы совсем в другое одеяние — пышное и изящное, удачно подчеркивающее и приоткрывающее то, что должно быть подчеркнуто и возбуждать желание своей полуоткрытостью. Сарлуза понимала толк в этих тонкостях.
— Здравствуй, Гудсберри, — сказала она ему через левое плечо, открывая шкаф и доставая плащ. — Давно тебя не было.
Гудсберри поискал глазами куда сесть и взгромоздился прямо на стол, чуть отодвинув мертвую руку с горящей свечой.
— Привет, — неприятно тонким голосом ответил Гудсберри. — Как продвигаются дела? Ты выяснила кто — Уррий или Эмрис?
Эмрис вздрогнул при упоминании своего имени. Ламорак толкнул его в бок. Мысли о догадке Ламорака вновь охватили обоих. Но при чем Уррий?
Сарлуза надела плащ, аккуратно запахнула полы и затянула поясок. Подошла к столу, у края встала меж двух адских свечей рядом с закрытым крышкой котлом, облокотилась о стол, посмотрела в глаза гостю.
— Нет, — сказала она голосом, в котором чувствовалась нотка вины.
Бровь Гудсберри удивленно и недовольно поползла вверх, но он ничего не сказал.
— Я решила сперва проверить Уррия, ведь именно его похитил тот ваш азиатский колдун.
— Ну и…
— Я не успела… Он оказался очень своеобразным юношей…
— То есть с твоей фигурой и личиком ты не смогла соблазнить мальчишку… — в голосе Гудсберри явственно послышалось презрение. Он сидел на столе в наглой непринужденной позе, болтая ногой с копытом и теребя в правой руке кончик хвоста, на золотом украшении которого, под алмазом, также красовались излюбленные шестерки.
Сарлуза не смутилась.
— Давай, превратись в красотку, да соблазни… Что же ты? К тому же если это окажется именно Уррий, то ведь вас наверняка не удовлетворит лишь знание об этом, подозреваю, мне придется и дальше охаживать его.
— Правильно догадываешься, — с неприятным смешком подтвердил Гудсберри. — Ну так и…
— И сегодня он будет моим.
— Ты уверена?
— Да, — сказала она таким тоном, что Гудсберри понял — так оно и будет.
— Хорошо, — согласился подручный Князя Тьмы. — А если это не Уррий… если волшебный амулет промолчит? Остается только Эмрис, больше некому. Так ведь и это надо проверить.
— С Эмрисом больших проблем не будет. Как и все мужики, он думает, что не отразим, его не мучают сомнения. С ним нет необходимости прибегать к магии. Но для него это будет, наверное, проходной эпизод, влюбить его в себя кажется очень трудно.
— Это уже твои заботы, — парировал Гудсберри, — нас не касается. — И как бы между прочим, равнодушно, бросил:
— Через месяц сам Луцифер дает бал… Бал столетия, попасть на него — большая честь.
Он задел слабую струнку Сарлузы. Она уже знала об этом бале во дворце Царя Тьмы, и получить приглашение на праздник Луцифера, да еще чтобы появиться на нем под руку с Белиалом, было бы для нее… Нет, она и мечтать об этом не смела. Это не мерзкие шабаши для земных тупоумных ведьм, развращенных и неопрятных…
— Зачем ты мне это говоришь? — спросила она. — Или хочешь пригласить меня?
— Пригласить не могу — не имею права, — быстро выпалил Гудсберри, — но посодействовать… Если ты, конечно…
— Что я еще должна сделать? — стараясь не проявить в голосе заинтересованности и волнения спросила Сарлуза. Она предполагала, что получит сейчас еще одно опасное и неприятное поручение, как в прошлом году, когда летала с Гудсберри в далекую Индию и соблазняла там местного раджу. Сам Гудсберри, как и хозяин его, не мог открыто вмешиваться в дела земель, находящихся под влиянием другой силы, а Сарлуза вроде как к ним пока не относилась — колдунья на вольных хлебах. Раджа был толст и потлив, после любовных забав с Сарлузой он превратился в скользкую и отвратительную жабу, но ни капли жалости к нему или нотки раскаяния Сарлуза не почувствовала — только брезгливость. И тогда она чуть не рассталась с жизнью — все окна и двери оказались заговорены, а за ней гонялись свирепые воины, вооруженные остро отточенными клинками, совсем не такими по форме, какие в обычае у местных рыцарей, но не менее смертоносными…
— Что сделать… — медленно протянул Гудсберри, — быть благосклонной ко мне… — Он внимательно посмотрел ей в глаза, мучительно пытаясь отыскать в них ответ на свое выстраданное предложение.
Сарлуза чуть не расхохоталась от облегчения: «Всего-то…» — пронеслось у нее в голове. Но тотчас же она сообразила, что проницательные глаза Белиала могут наблюдать за ней по ту сторону зеркала. Отдаться человеку выполняя Его поручение — это одно. И совсем другое — прелюбодействовать с подручным (притом низкого ранга) самого Князя Тьмы. Это было бы непростительной глупостью с ее стороны, если она хочет добиться большего, чем быть хоть и могущественной в глазах простых обывателей, но все же мелкой провинциальной колдуньей, коих множество в одной лишь Британии. Неизвестно почему Белиал выделил ее из общего ряда, и надо сделать все возможное, чтобы теперь уж он выбрал именно ее. Иначе тогда зачем все, ради чего жить?
— Я не понимаю тебя, Гудсберри. — Сарлуза натянула на лицо маску деревенской простушки.
— Я хочу обладать тобой, что тут непонятного? — по-простому ответил Гудсберри.
Сарлуза расхохоталась, постаравшись, чтобы хохот прозвучал как можно обиднее.
— Ты-ы? — кривляясь сказала она. — Посмотри на себя в зеркало, урод!
Она ничем не рисковала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122