Он с трудом отвел взгляд, прошептав одними губами слова святого Писания:» Господи! Ты испытал меня и знаешь…»
— Ты можешь сказать что-нибудь в свое оправдание? — спросил он колдунью неровным голосом, он чувствовал как в холоде каземата пот выступает у него на лбу.
Сарлуза медленно повернулась к нему. Руки ее были скрещены на груди, волосы — прекрасные густые черные волосы, сводящие с ума, — спутаны. Она увидела священника, невесело усмехнулась и опустила руки. Глазам отца Свера открылась ее налитая жизнью грудь. На правой груди расплылся огромный уродливый синяк — заталкивая в камеру, ее, верно, били.
И совершенно неожиданно святой гнев испарился в священнике. Порыв чувств охватил его — нежности к ней, жалости к ней, желания ее, и оправдание этой невинной заблудшей овечки, одурманенной врагом рода человеческого. Он спасет ее! И от смерти и от власти дьявольской! Он бросит все, он уедет с ней далеко отсюда, далеко от этой страны за моря, он начнет новую жизнь с ней! С милой и в шалаше рай, а эта женщина достойна самой великой любви!..
Сарлуза провела соблазнительным розовым язычком по губам, подняла рукой навстречу священнику тугую грудь. Ей нечего было терять.
— Хочешь? — дерзко спросила она своего тюремщика.
Эти слова в миг отрезвили священника! Не жертва она дьявольского дурмана — потаскушка самая обыкновенная, пошедшая на сделку с Дьяволом корысти ради!
— Ты — Дьявол! — закричал он. — Покаяние неведомо тебе!
— Ты помнишь, как нам было хорошо? — поддразнила колдунья и резким, но не очень ловким движением (ее, наверное, все-таки сильно побили, пока доставили в тюрьму) подняла юбки.
Вид срамного женского места привел священника в бешенство — Сарлуза ожидала совсем другого, но видно опять ошиблась. Ошибки в последнее время обходятся ей слишком дорого — придется платить за них жизнью.
Вместо того, чтобы жадно наброситься на нее и овладеть ею тут же, на грязном холодном поту, он всю ярость вложил в кулак, который ударил в эти наглые прекрасные соблазнительные губы.
Сарлуза отлетела к каменной стене. Не успела встать, как новый удар сразил ее. Ногой священник ударил в обнаженную грудь, которая отныне будет сниться ему каждую ночь, доводя до исступления своей недоступностью.
Удары — сильные, жестокие, ногой, сыпались на бедную жертву один за другим. Она успела невесело подумать, что до костра сможет и не дожить — зверь проснулся в священнике, овладев его разумом.
— Колдунья!.. Дьявол!.. Ты хотела погубить меня и весь мой род!.. — диким голосом кричал отец Свер.
Жестокое избиение прервал звук открывающейся двери. Отец Свер остановился, непонимающим взглядом посмотрел на дверь и увидел взволнованные лица сопровождающих.
— Она — колдунья! — хрипло произнес отец Свер. — Она попыталась околдовать меня, но Господь помог мне избежать соблазна. Велите во дворе разложить костер — сегодня же вечером святое пламя очистит ее… И велите послать за Его Преосвященством… И пусть все обитатели епископского дворца придут читать молитвы за ее грешную душу… Оповестите всех жителей окрестных деревень и Маридунума. Пусть придут смотреть на казнь, дабы не возникло ни у кого больше соблазна идти на сделку с Дьяволом!
Он выдернул из держателя факел и кинул взгляд на скорчившуюся в углу девушку.
— Будь ты проклята! — сказал он и пошел прочь.
Часы Сарлузы были сочтены. Сегодня виновница его страшного грехопадения, и его второго падения (как еще можно расценивать недостойные священника чувства, нахлынувшие на него внезапно и не иначе как под действием ее колдовства?), сгорит в священном пламени и прах ее будет развеян.
Губы святого отца Свера шептали:» О, если бы Ты, Боже, поразил нечестивого! Удалитесь от меня, кровожадные! Они говорят про Тебя нечестиво; суетное замышляют враги Твои. Мне ли не возненавидеть ненавидящих тебя, Господи, и не гнушаться восстающими на Тебя? Полною ненавистью ненавижу их; враги они мне. Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня, и узнай помышления мои, и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный.»
Сарлуза с трудом подняла голову и сплюнула — кровавая была слюна. Все тело ломило от боли. Случайный комар, сдуру залетевший в мрачный каземат и не понимающий куда занесла его судьба, сел на кровоточащую щеку. Не было сил отогнать его — Сарлуза слабо помотала головой, волосы залепили глаза. Это конец — она отчетливо слышала последние слова фанатичного священника, некогда совращенного ею по приказу Белиала. Как легкомысленно она отнеслась тогда к отцу Сверу — священник и так легко поддался…
Что ж, за все надо платить. В этих стенах ей не поможет даже знание Формулы Абсолютного Совершенства…
— Сарлуза! — услышала она голос Гудсберри.
Надежда сладкой волной чуть не разорвала грудь. Словно ее только что и не избили жестоко, Сарлуза вскочила на ноги, смахнула волосы с глаз.
Камера была пуста. По камням стен сочилась слезами вода.
— Сарлуза! — вновь донесся знакомый блеющий голос. С середины камеры, где ничего не было.
— Где ты, Гудсберри? — спросила Сарлуза.
— Мне не прорваться к тебе, — ответил невидимый подручный Князя Тьмы. — Стены не пропускают, они окроплены ненавистной нам силой.
Сарлуза опустила голову, вспыхнувшая надежда из пламени моментально превратилась в едва тлеющий уголек.
— Забери меня отсюда, Гудсберри, — простонала Сарлуза. — Я не хочу, не хочу умирать!
Гудсберри молчал, Сарлуза даже подумала, что он совсем пропал.
Наконец он сказал:
— Белиал послал меня сказать тебе, чтобы ты не отрекалась от него на костре. Тебя будут соблазнять легкой смертью с помощью удавки, но ты не поддавайся. В этом случае, ты будешь после смерти жить во дворце Белиала. Ведь об этом ты мечтала?
— Я… я… — голос молодой колдуньи срывался, — и я больше никогда не увижу Уррия?
— Да.
Это» да» прозвучала как приговор — окончательный и бесповоротный, как последний камень в надгробии.
— Белиал сам отрекся от меня! — вдруг истошно закричала Сарлуза. — Он ушел с Уррием в свое зазеркалье, оставив меня на растерзание солдатам. Ведь он наверняка знал! Он все всегда знает!
— Ты переоцениваешь наши силы, — холодно сказал Гудсберри. — Даже Князь Тьмы не всемогущ.
— Он отрекся! Отрекся! Отрекся от меня! — рыдала Сарлуза.
— Не правда. Ты еще убедишься в этом!
— Уходи! — закричала Сарлуза. — Я! Я отрекаюсь от вас! Сейчас! Не дожидаясь костра! Я умру с именем Уррия на устах. Любовь к нему — все, что у меня осталось!
— Ты заблуждаешься, — сказал Гудсберри. — Ты никого не способна любить!
Сарлуза в гневе кинулась на центр камеры, откуда доносился ненавистный сейчас голос приспешника Белиала и стала топать ногами.
— Уходи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122