Они не хотят ждать. Какой ужас - приходится защищать
собственное право на естественную смерть! Поэтому я и выстрелила в вас.
Она замолчала, чтобы перевести дух. Кэлхаун кивнул. Теперь беглецы
помогали друг другу избежать насильственной смерти. Под покровом ночи они
собирались в одном месте, и те, у кого еще были силы, делали, что могли,
для остальных. Днем они прятались в одиночных "норах", разбросанных на
порядочном расстоянии друг от друга. Если бы нашли одного, остальные
избежали бы бесчестия смерти. Других мотивов поведения уже не оставалось,
что говорило о традициях, достойных уважения в глазах Кэлхауна: такие люди
должны кое-что знать о науке вероятности поведения, только называть эту
науку они будут "этикой". Те, кто их убивал, захватчики, были людьми
другого сорта, и они, очевидно, прибыли из совсем другого мира.
- Одну минуточку, - сказал Кэлхаун.
Он подошел к Мургатройду, который, как ему показалось, за последний
час несколько приуныл. Кэлхаун проверил дыхание, частоту пульса.
- Я вам помогу дойти до места встречи, - энергично сказал Кэлхаун. -
Мургатройд уже реагирует на зараженную кровь. И я хочу поговорить с
остальными из вашей группы.
Девушка едва смогла подняться на ноги - даже необходимость что-то
делать ее утомляла, но она мужественно, хотя и медленно, пошла к холму.
Кэлхаун подобрал забавное допотопное оружие, взвел пружину, вставил на
место стрелу и пошел за Хелен. В арьергарде бежал Мургатройд.
Пройдя четверть мили, Хелен приникла к стволу небольшого дерева. Ей
нужно было отдохнуть, но она опасалась опускаться на траву - подниматься
потом будет слишком тяжело.
- Я понесу вас, - твердо сказал Кэлхаун. - Показывайте дорогу.
Он взял ее на руки, и они пошли дальше. Девушка была очень легкая -
даже при ее стройной фигуре она весила бы гораздо больше, если бы не
заболела. Кэлхаун без труда нес ее и антикварное оружие.
Мургатройд не отставал от Кэлхауна и девушки. Они поднялись на
невысокий холм, спустились в довольно глубокий овраг, пробились через
густой кустарник и вышли на полянку. Здесь стояло несколько примитивных
хижин: навесов из листьев на шестах. Для постоянного жилья навесы и не
предназначались - они стали кратковременным укрытием для несчастных,
которые хотели спокойно здесь умереть.
Но произошло несчастье. Кэлхаун понял это раньше Хелен. Под навесами
были устроены постели из листьев, а на листьях лежали мертвецы, очевидно,
те, что впали в перманентную кому. Но имелось одно отличие. Кэлхаун
положил Хелен на землю так, чтобы девушка ничего не увидела, сказав: "Не
двигайтесь, лежите тихо и не поворачивайтесь", - пошел к шалашам, чтобы
проверить ужасную догадку.
Секунду спустя ярость охватила Кэлхауна. Он очень серьезно относился
к своей профессии, которая заключалась в борьбе со смертью. Конечно, ему
приходилось проигрывать и он принимал неизбежность поражения в этой
борьбе, как и любой другой врач. Но на его месте любой медик пришел бы в
ярость при виде людей, которые могли бы стать его пациентами, но теперь
лежали с перерезанными глотками.
Он накрыл мертвых ветками и вернулся к Хелен.
- Здесь побывали те, из города, - сказал он хрипло. - Они убили всех
больных. Наверное, сейчас они ищут остальных.
Мрачно нахмурясь, он обошел полянку с поисках следов. На краю
отыскались несколько глубоких отпечатков подошв. Кэлхаун поставил ногу
рядом с отпечатком, нажал всем телом - отпечаток получился не такой
глубокий. Значит, здесь прошел человек, весивший больше Кэлхауна. Значит,
он не был из группы заболевших таинственной чумой.
На противоположном краю нашлись аналогичные следы, они вели на
поляну.
- Всего один, - хладнокровно сказал Кэлхаун. - Значит, не боится. Да
и зачем? У городских администраторов оружия при себе не бывает. Они так
слабы, что сопротивляться не могут. Хелен не побледнела, она и так была
бледна, она только смотрела на Кэлхауна.
- Через час солнце зайдет. - Кэлхаун посмотрел на небо. - Если
захватчики будут сжигать тела убитых, убийца сюда вернется. Он заметил,
что навесы рассчитаны не на трех людей, а на больше. Он обязательно
вернется!
Мургатройд простонал: "Чи!". Он стоял на задних лапах, удивленно
смотрел на передние, как на чужие. Он тяжело дышал.
Кэлхаун быстро осмотрел тормала. Дыхание участилось, сердце билось в
том же режиме, что и у Хелен, температура тела понизилась. Кэлхаун сказал
с жалостью:
- У нас с тобой бывают неприятные моменты, такая уж наша профессия.
Но мне хуже, чем тебе. Ведь ты не проделывал со мной всякие грязные штуки,
а мне вот приходится тобой рисковать...
- Чи! - жалобно пискнул Мургатройд и заскулил. Кэлхаун осторожно
уложил зверька на подстилку из листьев.
- Лежи спокойно! - приказал он. - Тебе нельзя перенапрягаться!
Мургатройд жалобно заскулил ему вслед, но остался лежать.
Кэлхаун уложил Хелен в месте, откуда ей хорошо была видна полянка, но
сама она оставалась в укрытии. Сам он спрятался на некотором расстоянии от
нее. Он мог бы пойти выслеживать убийцу, но Хелен и Мургатройд остались бы
без защиты, а убийца мог уйти далеко, если он не собирался сегодня
возвращаться. К тому же сейчас жизнь Мургатройд была важнее жизни любого
другого живого существа на Марисе-3. От маленького тормала зависело все.
Но самим собой Кэлхаун доволен не был.
Вокруг было тихо, не считая обычных шорохов и прочих звуков, которые
слышны в любом живом лесу, где идет нормальная жизнь его обитателей.
Иногда доносилось мелодичное попискивание, похожее на звуки флейты -
позднее Кэлхаун узнал, что их источником были ползающие существа,
напоминающие земных черепах. Глубоким басом гудели порхающие малютки,
которых с определенной натяжкой можно было считать птичками. Солнце Марис
медленно опускалось к округлой верхушке ближнего холма. С приближением
сумерек лес охватила предвечерняя тишина.
Издалека послышался шум - кто-то или даже несколько человек,
пробираясь через подлесок, шли к поляне. Вскоре послышалась человеческая
речь. Из подлеска на полянку вынырнул изможденный юноша, плечом
поддерживая совсем обессилевшего старика. Кэлхаун жестом велел Хелен
молчать. Юноша и старик выбрались на полянку, и старик тяжело сел в траву.
Юноша, тяжело дыша, остался стоять.
На поляну вышла вторая пара, мужчина и женщина. В слабом свете
вечерней зари еще можно было разобрать, какие у них бледные, изглоданные
болезнью лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
собственное право на естественную смерть! Поэтому я и выстрелила в вас.
Она замолчала, чтобы перевести дух. Кэлхаун кивнул. Теперь беглецы
помогали друг другу избежать насильственной смерти. Под покровом ночи они
собирались в одном месте, и те, у кого еще были силы, делали, что могли,
для остальных. Днем они прятались в одиночных "норах", разбросанных на
порядочном расстоянии друг от друга. Если бы нашли одного, остальные
избежали бы бесчестия смерти. Других мотивов поведения уже не оставалось,
что говорило о традициях, достойных уважения в глазах Кэлхауна: такие люди
должны кое-что знать о науке вероятности поведения, только называть эту
науку они будут "этикой". Те, кто их убивал, захватчики, были людьми
другого сорта, и они, очевидно, прибыли из совсем другого мира.
- Одну минуточку, - сказал Кэлхаун.
Он подошел к Мургатройду, который, как ему показалось, за последний
час несколько приуныл. Кэлхаун проверил дыхание, частоту пульса.
- Я вам помогу дойти до места встречи, - энергично сказал Кэлхаун. -
Мургатройд уже реагирует на зараженную кровь. И я хочу поговорить с
остальными из вашей группы.
Девушка едва смогла подняться на ноги - даже необходимость что-то
делать ее утомляла, но она мужественно, хотя и медленно, пошла к холму.
Кэлхаун подобрал забавное допотопное оружие, взвел пружину, вставил на
место стрелу и пошел за Хелен. В арьергарде бежал Мургатройд.
Пройдя четверть мили, Хелен приникла к стволу небольшого дерева. Ей
нужно было отдохнуть, но она опасалась опускаться на траву - подниматься
потом будет слишком тяжело.
- Я понесу вас, - твердо сказал Кэлхаун. - Показывайте дорогу.
Он взял ее на руки, и они пошли дальше. Девушка была очень легкая -
даже при ее стройной фигуре она весила бы гораздо больше, если бы не
заболела. Кэлхаун без труда нес ее и антикварное оружие.
Мургатройд не отставал от Кэлхауна и девушки. Они поднялись на
невысокий холм, спустились в довольно глубокий овраг, пробились через
густой кустарник и вышли на полянку. Здесь стояло несколько примитивных
хижин: навесов из листьев на шестах. Для постоянного жилья навесы и не
предназначались - они стали кратковременным укрытием для несчастных,
которые хотели спокойно здесь умереть.
Но произошло несчастье. Кэлхаун понял это раньше Хелен. Под навесами
были устроены постели из листьев, а на листьях лежали мертвецы, очевидно,
те, что впали в перманентную кому. Но имелось одно отличие. Кэлхаун
положил Хелен на землю так, чтобы девушка ничего не увидела, сказав: "Не
двигайтесь, лежите тихо и не поворачивайтесь", - пошел к шалашам, чтобы
проверить ужасную догадку.
Секунду спустя ярость охватила Кэлхауна. Он очень серьезно относился
к своей профессии, которая заключалась в борьбе со смертью. Конечно, ему
приходилось проигрывать и он принимал неизбежность поражения в этой
борьбе, как и любой другой врач. Но на его месте любой медик пришел бы в
ярость при виде людей, которые могли бы стать его пациентами, но теперь
лежали с перерезанными глотками.
Он накрыл мертвых ветками и вернулся к Хелен.
- Здесь побывали те, из города, - сказал он хрипло. - Они убили всех
больных. Наверное, сейчас они ищут остальных.
Мрачно нахмурясь, он обошел полянку с поисках следов. На краю
отыскались несколько глубоких отпечатков подошв. Кэлхаун поставил ногу
рядом с отпечатком, нажал всем телом - отпечаток получился не такой
глубокий. Значит, здесь прошел человек, весивший больше Кэлхауна. Значит,
он не был из группы заболевших таинственной чумой.
На противоположном краю нашлись аналогичные следы, они вели на
поляну.
- Всего один, - хладнокровно сказал Кэлхаун. - Значит, не боится. Да
и зачем? У городских администраторов оружия при себе не бывает. Они так
слабы, что сопротивляться не могут. Хелен не побледнела, она и так была
бледна, она только смотрела на Кэлхауна.
- Через час солнце зайдет. - Кэлхаун посмотрел на небо. - Если
захватчики будут сжигать тела убитых, убийца сюда вернется. Он заметил,
что навесы рассчитаны не на трех людей, а на больше. Он обязательно
вернется!
Мургатройд простонал: "Чи!". Он стоял на задних лапах, удивленно
смотрел на передние, как на чужие. Он тяжело дышал.
Кэлхаун быстро осмотрел тормала. Дыхание участилось, сердце билось в
том же режиме, что и у Хелен, температура тела понизилась. Кэлхаун сказал
с жалостью:
- У нас с тобой бывают неприятные моменты, такая уж наша профессия.
Но мне хуже, чем тебе. Ведь ты не проделывал со мной всякие грязные штуки,
а мне вот приходится тобой рисковать...
- Чи! - жалобно пискнул Мургатройд и заскулил. Кэлхаун осторожно
уложил зверька на подстилку из листьев.
- Лежи спокойно! - приказал он. - Тебе нельзя перенапрягаться!
Мургатройд жалобно заскулил ему вслед, но остался лежать.
Кэлхаун уложил Хелен в месте, откуда ей хорошо была видна полянка, но
сама она оставалась в укрытии. Сам он спрятался на некотором расстоянии от
нее. Он мог бы пойти выслеживать убийцу, но Хелен и Мургатройд остались бы
без защиты, а убийца мог уйти далеко, если он не собирался сегодня
возвращаться. К тому же сейчас жизнь Мургатройд была важнее жизни любого
другого живого существа на Марисе-3. От маленького тормала зависело все.
Но самим собой Кэлхаун доволен не был.
Вокруг было тихо, не считая обычных шорохов и прочих звуков, которые
слышны в любом живом лесу, где идет нормальная жизнь его обитателей.
Иногда доносилось мелодичное попискивание, похожее на звуки флейты -
позднее Кэлхаун узнал, что их источником были ползающие существа,
напоминающие земных черепах. Глубоким басом гудели порхающие малютки,
которых с определенной натяжкой можно было считать птичками. Солнце Марис
медленно опускалось к округлой верхушке ближнего холма. С приближением
сумерек лес охватила предвечерняя тишина.
Издалека послышался шум - кто-то или даже несколько человек,
пробираясь через подлесок, шли к поляне. Вскоре послышалась человеческая
речь. Из подлеска на полянку вынырнул изможденный юноша, плечом
поддерживая совсем обессилевшего старика. Кэлхаун жестом велел Хелен
молчать. Юноша и старик выбрались на полянку, и старик тяжело сел в траву.
Юноша, тяжело дыша, остался стоять.
На поляну вышла вторая пара, мужчина и женщина. В слабом свете
вечерней зари еще можно было разобрать, какие у них бледные, изглоданные
болезнью лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23