Значит, кривые зубки и косые глазки?! Погоди, дай только срок! Да я разорву все твое холеное тело на кусочки!
— Кроме шуток, Пьер, — заговорил опять Люсьен. — Если эта бедняжка на самом деле такая страшная, пожалуй, лучшее, что ты можешь сделать, — не лезть в это дело.
— Да как ты не можешь понять, я уже и так влез в это дело! Ясно одно: чем быстрее пройдут выходные, тем лучше.
Раздался скрип отодвигаемого стула по каменному полу, и сквозь листву Аманда увидела, что Пьер встал из-за стола. В полный рост, с широкими мускулистыми плечами, он был еще внушительнее, в отличной спортивной форме. “Я разглядываю его, как кусок говядины на прилавке”, — пришло в голову Аманде, и она чуть не рассмеялась. Но ведь именно так он расценивает ее! С той лишь разницей, что дает понять, что покупать не собирается ни при каких обстоятельствах! Впрочем, она сама сказала матери то же самое.
Люсьен тоже поднялся, и они не спеша пошли через террасу в гостиную, оставив Аманду в раздумьях среди рододендронов.
Если быть до конца честной, надо признать, что в тринадцать лет она не была Мэрилин Монро, но и с Мисс Дракулой ее тоже никто бы не спутал! Неожиданно ей пришла в голову отличная мысль (она даже рассмеялась): заставить этот великолепный кусок мяса взять назад свои слова. Вот именно! Она преподаст Пьеру Дюбрею урок, который он запомнит на всю жизнь!
Убедившись, что все спокойно, Аманда выбралась из кустов и побежала в спальню матери. Леди Герберт сидела у туалетного столика и вплетала длинные светлые пряди в шиньон. Увидев в зеркале порозовевшее от возбуждения лицо дочери, Маргарет Герберт повернулась к ней.
— В чем дело, дорогая?
— Я слышала, как Пьер говорил со своим другом. — И, не переводя дыхания, Аманда пересказала все, что подслушала, и даже несколько обиделась, когда мать перестала возмущаться и от души рассмеялась.
— Так тебе и надо — нечего подслушивать! Между прочим, Пьер прав. Ты была на редкость нескладным подростком.
— Но ведь и не Медузой Горгоной, как он меня обрисовал! — возмутилась Аманда.
— Вряд ли молодой человек (сколько ему тогда было — двадцать четыре или двадцать пять?) может разглядеть лебедя в гадком утенке. — Широко расставленные серые глаза матери (такие же, как и у Аманды) оглядели волнистые золотисто-рыжие волосы, нежный овал лица и высокую стройную фигуру дочери. — А ты превратилась в настоящего лебедя, и Пьер очень скоро в этом сам убедится. Спорю, он будет валяться у тебя в ногах!
— Может, еще и лизать их? Напрасный труд Я не намерена любезничать с этим напыщенным, высокомерным…
— Неотразимым и сексуальным…
— Мама!!!
— Да-да! Он именно такой! Пусть мне пятьдесят, но я же не слепая Я понимаю, ты расстроена, моя милая, но не должна во всем винить его. И вообще, стоит вам увидеть друг друга, все встанет на свои места.
— Ты бы послушала, что он говорил! — обиженно сказала Аманда.
— Понимаю, но отнесись к этому с юмором. Представь, как он удивится, когда тебя увидит. Ведь смысл этого визита как раз и состоит в том, чтобы вы познакомились поближе. — Тут мать остановилась, заметив характерный блеск в глазах дочери. — Аманда! Что ты задумала? Мне не нравится выражение твоего лица.
— Пьеру это еще меньше понравится, — сказала дочь, возбужденно шагая по комнате. — Я придумала отличный способ с ним расквитаться.
— Не желаю больше ничего слушать! — сказала графиня и встала, чтобы достать платье. — Не желаю!
— Придется, мамуля. Мне нужна твоя помощь.
— Аманда, я против!
Но Аманда смотрела такими умоляющими глазами, что решимость матери дрогнула, и она села.
— Ну что ты еще придумала? Аманда быстро объяснила суть дела, и хотя сначала Маргарет Герберт слушала с явным не одобрением, постепенно, как и надеялась Аманда, чувство юмора взяло верх над благоразумием.
— Если все получится, будет забавно, — неохотно согласилась мать, — хотя и не представляю, как тебе все это сойдет с рук.
— А почему нет? Разве я не была ведущей актрисой в школьном театре?
— Как ты можешь сравнивать! Это же не школьный спектакль!
— Весь мир подмостки, — продекламировала Аманда. — Послушай, ма, я просто хочу его немного попугать. Сначала пусть увидит меня страшной, а потом, когда дойдет до кондиции, я спущусь к ужину во всем блеске.
— Знаешь, вообще-то неплохо придумано, — согласилась мать, надевая платье — Тогда позвони папе и скажи, что у меня корь.
— Корь? Это обязательно? — Посмотрев на дочь, Маргарет Герберт покорно подняла трубку домашнего телефона. — Генри? Случилось нечто ужасное! У Аманды корь.
— Я так и знал! — загремел в трубке голос графа. — И у конюха корь, а она каталась с ним верхом дня два тому назад. Послушай, а разве Аманда не переболела корью в ту зиму, когда мы ездили в Сент-Мориц?
Прижав ухо к трубке, Аманда отчаянно жестикулировала, взывая к изобретательности матери.
— Тогда у нее была коревая краснуха, Генри, — солгала жена.
— Ну и ну! — проворчал граф. — Значит, знакомство с Пьером отменяется, если, конечно, он еще не переболел корью.
— Болел или не болел, не имеет значения:
Аманда не может видеться с ним в таком жутком виде.
— Глупости! Что он, сыпи не видел? Аманда отчаянно затрясла головой, и мать сказала:
— Нет, Генри. Пока ей не станет лучше, она не может встретиться с ним.
— Упрямая девчонка! Ума не приложу, в кого она такая уродилась.
— В твою мать, надо думать, — ответила жена.
— Тогда сама поговори с Пьером, — продолжал граф, не обращая внимания на ее реплику. — Скажи, что, если захочет, может уехать сразу после ужина.
— По-моему, это не слишком любезно, дорогой. Пусть решает сам.
Положив трубку, Маргарет заговорщически улыбнулась.
— Знаешь, эта игра мне начинает нравиться.
— Я так и знала! Теперь позвони Пьеру. На этот раз графиня была намного увереннее в себе, и Аманда, с любопытством слушала низкий сексуальный голос Пьера.
— Как жаль! — говорил он с едва заметным акцентом. — А я так хотел познакомиться с вашей очаровательной дочерью!
— Аманда тоже очень расстроена, — отвечала хозяйка, добавив после выдержанной паузы:
— Но ведь вы можете хотя бы одним глазком взглянуть друг на друга.
— Одним глазком?
— Да, мой милый мальчик. — Графиня, как и дочь, с трудом сдерживала смех. — Если через полчаса вы будете в розовом саду и посмотрите в окно на втором этаже, Аманда помашет вам рукой.
— Отличная мысль! А потом, с вашего позволения, мы с Люсьеном вернемся в Лондон. Учитывая недомогание Аманды, присутствие гостей в доме обременительно.
— Ну что вы! Мы так рады, что вы приехали! Пожалуйста, останьтесь на ночь, Пьер, а утром поедете. Жаль только, что вы зря потратили время.
— Ну что вы! Ведь я же увижу Аманду хотя бы в окне, — сказал Пьер таким фальшивым тоном, что Аманда отодвинулась от телефона, чтобы он не услышал ее смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Кроме шуток, Пьер, — заговорил опять Люсьен. — Если эта бедняжка на самом деле такая страшная, пожалуй, лучшее, что ты можешь сделать, — не лезть в это дело.
— Да как ты не можешь понять, я уже и так влез в это дело! Ясно одно: чем быстрее пройдут выходные, тем лучше.
Раздался скрип отодвигаемого стула по каменному полу, и сквозь листву Аманда увидела, что Пьер встал из-за стола. В полный рост, с широкими мускулистыми плечами, он был еще внушительнее, в отличной спортивной форме. “Я разглядываю его, как кусок говядины на прилавке”, — пришло в голову Аманде, и она чуть не рассмеялась. Но ведь именно так он расценивает ее! С той лишь разницей, что дает понять, что покупать не собирается ни при каких обстоятельствах! Впрочем, она сама сказала матери то же самое.
Люсьен тоже поднялся, и они не спеша пошли через террасу в гостиную, оставив Аманду в раздумьях среди рододендронов.
Если быть до конца честной, надо признать, что в тринадцать лет она не была Мэрилин Монро, но и с Мисс Дракулой ее тоже никто бы не спутал! Неожиданно ей пришла в голову отличная мысль (она даже рассмеялась): заставить этот великолепный кусок мяса взять назад свои слова. Вот именно! Она преподаст Пьеру Дюбрею урок, который он запомнит на всю жизнь!
Убедившись, что все спокойно, Аманда выбралась из кустов и побежала в спальню матери. Леди Герберт сидела у туалетного столика и вплетала длинные светлые пряди в шиньон. Увидев в зеркале порозовевшее от возбуждения лицо дочери, Маргарет Герберт повернулась к ней.
— В чем дело, дорогая?
— Я слышала, как Пьер говорил со своим другом. — И, не переводя дыхания, Аманда пересказала все, что подслушала, и даже несколько обиделась, когда мать перестала возмущаться и от души рассмеялась.
— Так тебе и надо — нечего подслушивать! Между прочим, Пьер прав. Ты была на редкость нескладным подростком.
— Но ведь и не Медузой Горгоной, как он меня обрисовал! — возмутилась Аманда.
— Вряд ли молодой человек (сколько ему тогда было — двадцать четыре или двадцать пять?) может разглядеть лебедя в гадком утенке. — Широко расставленные серые глаза матери (такие же, как и у Аманды) оглядели волнистые золотисто-рыжие волосы, нежный овал лица и высокую стройную фигуру дочери. — А ты превратилась в настоящего лебедя, и Пьер очень скоро в этом сам убедится. Спорю, он будет валяться у тебя в ногах!
— Может, еще и лизать их? Напрасный труд Я не намерена любезничать с этим напыщенным, высокомерным…
— Неотразимым и сексуальным…
— Мама!!!
— Да-да! Он именно такой! Пусть мне пятьдесят, но я же не слепая Я понимаю, ты расстроена, моя милая, но не должна во всем винить его. И вообще, стоит вам увидеть друг друга, все встанет на свои места.
— Ты бы послушала, что он говорил! — обиженно сказала Аманда.
— Понимаю, но отнесись к этому с юмором. Представь, как он удивится, когда тебя увидит. Ведь смысл этого визита как раз и состоит в том, чтобы вы познакомились поближе. — Тут мать остановилась, заметив характерный блеск в глазах дочери. — Аманда! Что ты задумала? Мне не нравится выражение твоего лица.
— Пьеру это еще меньше понравится, — сказала дочь, возбужденно шагая по комнате. — Я придумала отличный способ с ним расквитаться.
— Не желаю больше ничего слушать! — сказала графиня и встала, чтобы достать платье. — Не желаю!
— Придется, мамуля. Мне нужна твоя помощь.
— Аманда, я против!
Но Аманда смотрела такими умоляющими глазами, что решимость матери дрогнула, и она села.
— Ну что ты еще придумала? Аманда быстро объяснила суть дела, и хотя сначала Маргарет Герберт слушала с явным не одобрением, постепенно, как и надеялась Аманда, чувство юмора взяло верх над благоразумием.
— Если все получится, будет забавно, — неохотно согласилась мать, — хотя и не представляю, как тебе все это сойдет с рук.
— А почему нет? Разве я не была ведущей актрисой в школьном театре?
— Как ты можешь сравнивать! Это же не школьный спектакль!
— Весь мир подмостки, — продекламировала Аманда. — Послушай, ма, я просто хочу его немного попугать. Сначала пусть увидит меня страшной, а потом, когда дойдет до кондиции, я спущусь к ужину во всем блеске.
— Знаешь, вообще-то неплохо придумано, — согласилась мать, надевая платье — Тогда позвони папе и скажи, что у меня корь.
— Корь? Это обязательно? — Посмотрев на дочь, Маргарет Герберт покорно подняла трубку домашнего телефона. — Генри? Случилось нечто ужасное! У Аманды корь.
— Я так и знал! — загремел в трубке голос графа. — И у конюха корь, а она каталась с ним верхом дня два тому назад. Послушай, а разве Аманда не переболела корью в ту зиму, когда мы ездили в Сент-Мориц?
Прижав ухо к трубке, Аманда отчаянно жестикулировала, взывая к изобретательности матери.
— Тогда у нее была коревая краснуха, Генри, — солгала жена.
— Ну и ну! — проворчал граф. — Значит, знакомство с Пьером отменяется, если, конечно, он еще не переболел корью.
— Болел или не болел, не имеет значения:
Аманда не может видеться с ним в таком жутком виде.
— Глупости! Что он, сыпи не видел? Аманда отчаянно затрясла головой, и мать сказала:
— Нет, Генри. Пока ей не станет лучше, она не может встретиться с ним.
— Упрямая девчонка! Ума не приложу, в кого она такая уродилась.
— В твою мать, надо думать, — ответила жена.
— Тогда сама поговори с Пьером, — продолжал граф, не обращая внимания на ее реплику. — Скажи, что, если захочет, может уехать сразу после ужина.
— По-моему, это не слишком любезно, дорогой. Пусть решает сам.
Положив трубку, Маргарет заговорщически улыбнулась.
— Знаешь, эта игра мне начинает нравиться.
— Я так и знала! Теперь позвони Пьеру. На этот раз графиня была намного увереннее в себе, и Аманда, с любопытством слушала низкий сексуальный голос Пьера.
— Как жаль! — говорил он с едва заметным акцентом. — А я так хотел познакомиться с вашей очаровательной дочерью!
— Аманда тоже очень расстроена, — отвечала хозяйка, добавив после выдержанной паузы:
— Но ведь вы можете хотя бы одним глазком взглянуть друг на друга.
— Одним глазком?
— Да, мой милый мальчик. — Графиня, как и дочь, с трудом сдерживала смех. — Если через полчаса вы будете в розовом саду и посмотрите в окно на втором этаже, Аманда помашет вам рукой.
— Отличная мысль! А потом, с вашего позволения, мы с Люсьеном вернемся в Лондон. Учитывая недомогание Аманды, присутствие гостей в доме обременительно.
— Ну что вы! Мы так рады, что вы приехали! Пожалуйста, останьтесь на ночь, Пьер, а утром поедете. Жаль только, что вы зря потратили время.
— Ну что вы! Ведь я же увижу Аманду хотя бы в окне, — сказал Пьер таким фальшивым тоном, что Аманда отодвинулась от телефона, чтобы он не услышал ее смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41