— Так кто же ты тогда?
— Вы назвали меня по имени, — слова вырвались у нее, прежде чем она осознала, что способна говорить.
— Улис, — повторил он. И хлынули слова и титулы, ничего не значащие в этот миг: — Улис-Анет эм Зарависс, дочь Тханна За’ата, жена Ральданаша.
«Это все про меня?» — мелькнуло в голове у принцессы.
Мужчина словно обрел цвет. Сила, по-прежнему исходящая от него, опаляла Улис-Анет, как темное солнце. Но тень безумия, лежавшая на всем его облике, куда-то отступила.
— Одна из жен Повелителя Гроз, — уронил он, все так же держа ее в плену своих рук и глаз.
— Но кто же та, за которую вы меня приняли? — спросила она.
— Я не принимал. Это ты и есть.
— Нет, — испугалась она, и это была первая ее попытка сопротивления. Но он все так же не спускал с нее взгляда и не ослаблял своих рук — и она снова сдалась.
— Ты была еще ребенком, когда она умерла, — сказал король. — Сейчас тебе столько же лет, как ей тогда, Улис-Анет, жена Ральданаша Дорфарианского.
— Пустите меня, лорд Кесар, — попросила она.
Он едва заметно улыбнулся и выпустил ее руки — ослабевшие, будто разом лишенные костного мозга.
Было почти невозможно отвернуться от него... С огромным усилием Улис-Анет все же сделала это и двинулась прочь сквозь лес. Но и теперь, спиной, она ощущала его взгляд — он завораживал ее, даже когда она его не видела. Поднявшись на гребень холма, Улис-Анет не выдержала и обернулась.
Солнце уже взошло, и теперь силуэт мужчины казался темнее, чем тени деревьев. Ей чудилось, что этот человек получил странную власть над ней, непонятным образом привязав к себе ее душу.
Улис-Анет еще раз собрала все силы, чтобы заставить себя идти дальше.
Совершенно обессиленная, на свинцовых ногах, она двинулась к лагерю Повелителя Гроз.
Грозы не прекращались всю обратную дорогу до Анкиры.
Горячие новости, дошедшие до слуха Ральданаша в черном шатре на холмах Кумы, теперь горячо обсуждались в столице. С одной стороны — Закорис-в-Таддре, с другой — кармианский Ланн... Два этих клинка грозили сомкнуться на Междуземье, как ножницы.
Через двенадцать дней после возвращения Ральданаша в Анкиру небольшой конвой из трех кораблей вышел во Внутреннее море из маленького порта Тос на западе Дорфара. Его целью был Континент-Побратим, а ценным грузом — вести. Но путь туда и обратно требовал долгого времени — не один месяц, да и то, если ничего не случится.
Грозы терзали небо Анкиры, обрушиваясь прямо на здание Совета.
Сын Яннула стоял посреди княжеских покоев Рармона.
— Значит, он намерен оставить Ланн смешанным с грязью под каблуком Кармисса? — выговорил он со спокойствием отчаяния.
— Основной враг Ральданаша — Вольный Закорис, — отозвался Рармон. — У Дорфара не хватит мощи, чтобы воевать еще и с Кармиссом. Да и духу не хватит. Стоит нам двинуть войска в Ланн, и флот Йила обрушится на Дорфар, как прибой на берег.
— Понятно. Ланн остается в рабстве. Что ж, Рэм, вы можете гордиться своим прежним хозяином.
Рармон предпочел оставить без внимания этот выпад в свою сторону.
— Что ты собираешься делать? — спросил он вместо этого.
— Возвращаться в Ланн, что же еще? Письма не ходят ни туда, ни оттуда. Моя семья в Ланне, а здесь я не очень-то нужен. И ведь отец предупреждал меня! Надо было слушать его советы.
— Почему бы тебе для начала не послушать меня?
— Вас? — во взгляде Лар-Ральднора сквозило юношеское пренебрежение. — Я больше не знаю, на чьей вы стороне, мой лорд.
— Ни на чьей.
— Однако Кесар заявился к вам в шатер с большим шумом.
— Я не оставил ему другого выбора. И шум он устроил специально для того, чтобы ты и король были в курсе дела.
— Возможно. Прошу простить мою несдержанность — сейчас я слишком злюсь. Но я знаю, что делать. Ральданаш может лишить меня имени, но не крови. Я должен уехать, и я возвращаюсь домой.
— Когда же?
— Завтра, — Лар-Ральднор тяжело вздохнул и заговорил о другом: — Вы даже не попали бы в этот уголок земли, если бы не тот наш давний разговор.
Его взгляд был тверд и чист. Рармон снова почувствовал очарование той далекой ночи Застис. Терраса у дома Яннула, мерцающие светлячки и неясное чувство, которое ушло и больше не вернется...
— Рэм, — обратился к нему Лар-Ральднор, но теперь это была оговорка без всякого сарказма. — Вы понимаете, что именно вы, а не я, воздвигли преграду меж нами? Я пытаюсь услышать вас с самого Амланна. Вам стоило лишь позвать меня. Но вы этого не сделали.
— Но ты никогда не говорил со мной об... об этом. Я был уверен — ты не можешь дать мне то, чего я желаю.
— Этим все не исчерпывается. Есть и другие вещи — но, возможно, они совсем не желанны для вас. Похоже, вас интересует только близость, во время которой не надо смотреть мне в лицо и вообще принимать в расчет. Помнить, что я могу мыслить. Что я живой человек, такой же, как и вы. Я все еще не забыл, как вы сказали тогда: человека убить легче, чем зверя.
Они застыли, молча глядя друг на друга, пока Лар-Ральднор не повернулся к двери:
— Если отплыть из Зарависса, путь займет целую вечность. Но говорят, что теперь корабли снова заходят в Карит.
15
Ланн под пятой Кармисса так и сверкал оружием, непривычным для этой земли. Проход войск «миссии милосердия» разбил дороги в пыль, из которой дожди с успехом сделали грязь. Главный гарнизон расположился в Амланне, временно заняв крупнейший портовый склад, второе подразделение разбило палаточный городок в королевском парке. Повсюду, в любом хоть сколько-то значимом городе, были размещены кармианские части. Дороги тщательно патрулировались под тем предлогом, что Вольные закорианцы, если им вздумается напасть, могут появиться в любом месте и под любой личиной. В деревнях мужчин грабили, а над женщинами издевались, мотивируя тем, что эти люди якобы поддерживают Вольных закорианцев или просто симпатизируют им. Подобные случаи выявлялись и сурово карались кармианским верховным командованием — если их удавалось доказать, а это случалось весьма редко.
Все корабли, совершающие рейсы между Амланном и другими городами, снабжались военным эскортом, чтобы защитить их от нападения закорианцев. Восточные порты северного Зарависса и даже Оммоса снова были открыты. Из политических соображений кармианские эскортные галеры даже не подходили к Междуземью ближе ограничительной зоны в пять миль.
Однако имелось и другое ограничение. В Ланне был введен комендантский час — по официальной версии, чтобы упорядочить движение и торговлю.
Звук колокола, разносящийся в сумерках, заставлял стыть кровь в жилах Яннула. Когда впервые раздался этот звон, Медаси прибежала к мужу и целый час, как ребенок, рыдала в его объятиях. Этот звук был прекрасно знаком выходцам с Равнин-без-Теней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
— Вы назвали меня по имени, — слова вырвались у нее, прежде чем она осознала, что способна говорить.
— Улис, — повторил он. И хлынули слова и титулы, ничего не значащие в этот миг: — Улис-Анет эм Зарависс, дочь Тханна За’ата, жена Ральданаша.
«Это все про меня?» — мелькнуло в голове у принцессы.
Мужчина словно обрел цвет. Сила, по-прежнему исходящая от него, опаляла Улис-Анет, как темное солнце. Но тень безумия, лежавшая на всем его облике, куда-то отступила.
— Одна из жен Повелителя Гроз, — уронил он, все так же держа ее в плену своих рук и глаз.
— Но кто же та, за которую вы меня приняли? — спросила она.
— Я не принимал. Это ты и есть.
— Нет, — испугалась она, и это была первая ее попытка сопротивления. Но он все так же не спускал с нее взгляда и не ослаблял своих рук — и она снова сдалась.
— Ты была еще ребенком, когда она умерла, — сказал король. — Сейчас тебе столько же лет, как ей тогда, Улис-Анет, жена Ральданаша Дорфарианского.
— Пустите меня, лорд Кесар, — попросила она.
Он едва заметно улыбнулся и выпустил ее руки — ослабевшие, будто разом лишенные костного мозга.
Было почти невозможно отвернуться от него... С огромным усилием Улис-Анет все же сделала это и двинулась прочь сквозь лес. Но и теперь, спиной, она ощущала его взгляд — он завораживал ее, даже когда она его не видела. Поднявшись на гребень холма, Улис-Анет не выдержала и обернулась.
Солнце уже взошло, и теперь силуэт мужчины казался темнее, чем тени деревьев. Ей чудилось, что этот человек получил странную власть над ней, непонятным образом привязав к себе ее душу.
Улис-Анет еще раз собрала все силы, чтобы заставить себя идти дальше.
Совершенно обессиленная, на свинцовых ногах, она двинулась к лагерю Повелителя Гроз.
Грозы не прекращались всю обратную дорогу до Анкиры.
Горячие новости, дошедшие до слуха Ральданаша в черном шатре на холмах Кумы, теперь горячо обсуждались в столице. С одной стороны — Закорис-в-Таддре, с другой — кармианский Ланн... Два этих клинка грозили сомкнуться на Междуземье, как ножницы.
Через двенадцать дней после возвращения Ральданаша в Анкиру небольшой конвой из трех кораблей вышел во Внутреннее море из маленького порта Тос на западе Дорфара. Его целью был Континент-Побратим, а ценным грузом — вести. Но путь туда и обратно требовал долгого времени — не один месяц, да и то, если ничего не случится.
Грозы терзали небо Анкиры, обрушиваясь прямо на здание Совета.
Сын Яннула стоял посреди княжеских покоев Рармона.
— Значит, он намерен оставить Ланн смешанным с грязью под каблуком Кармисса? — выговорил он со спокойствием отчаяния.
— Основной враг Ральданаша — Вольный Закорис, — отозвался Рармон. — У Дорфара не хватит мощи, чтобы воевать еще и с Кармиссом. Да и духу не хватит. Стоит нам двинуть войска в Ланн, и флот Йила обрушится на Дорфар, как прибой на берег.
— Понятно. Ланн остается в рабстве. Что ж, Рэм, вы можете гордиться своим прежним хозяином.
Рармон предпочел оставить без внимания этот выпад в свою сторону.
— Что ты собираешься делать? — спросил он вместо этого.
— Возвращаться в Ланн, что же еще? Письма не ходят ни туда, ни оттуда. Моя семья в Ланне, а здесь я не очень-то нужен. И ведь отец предупреждал меня! Надо было слушать его советы.
— Почему бы тебе для начала не послушать меня?
— Вас? — во взгляде Лар-Ральднора сквозило юношеское пренебрежение. — Я больше не знаю, на чьей вы стороне, мой лорд.
— Ни на чьей.
— Однако Кесар заявился к вам в шатер с большим шумом.
— Я не оставил ему другого выбора. И шум он устроил специально для того, чтобы ты и король были в курсе дела.
— Возможно. Прошу простить мою несдержанность — сейчас я слишком злюсь. Но я знаю, что делать. Ральданаш может лишить меня имени, но не крови. Я должен уехать, и я возвращаюсь домой.
— Когда же?
— Завтра, — Лар-Ральднор тяжело вздохнул и заговорил о другом: — Вы даже не попали бы в этот уголок земли, если бы не тот наш давний разговор.
Его взгляд был тверд и чист. Рармон снова почувствовал очарование той далекой ночи Застис. Терраса у дома Яннула, мерцающие светлячки и неясное чувство, которое ушло и больше не вернется...
— Рэм, — обратился к нему Лар-Ральднор, но теперь это была оговорка без всякого сарказма. — Вы понимаете, что именно вы, а не я, воздвигли преграду меж нами? Я пытаюсь услышать вас с самого Амланна. Вам стоило лишь позвать меня. Но вы этого не сделали.
— Но ты никогда не говорил со мной об... об этом. Я был уверен — ты не можешь дать мне то, чего я желаю.
— Этим все не исчерпывается. Есть и другие вещи — но, возможно, они совсем не желанны для вас. Похоже, вас интересует только близость, во время которой не надо смотреть мне в лицо и вообще принимать в расчет. Помнить, что я могу мыслить. Что я живой человек, такой же, как и вы. Я все еще не забыл, как вы сказали тогда: человека убить легче, чем зверя.
Они застыли, молча глядя друг на друга, пока Лар-Ральднор не повернулся к двери:
— Если отплыть из Зарависса, путь займет целую вечность. Но говорят, что теперь корабли снова заходят в Карит.
15
Ланн под пятой Кармисса так и сверкал оружием, непривычным для этой земли. Проход войск «миссии милосердия» разбил дороги в пыль, из которой дожди с успехом сделали грязь. Главный гарнизон расположился в Амланне, временно заняв крупнейший портовый склад, второе подразделение разбило палаточный городок в королевском парке. Повсюду, в любом хоть сколько-то значимом городе, были размещены кармианские части. Дороги тщательно патрулировались под тем предлогом, что Вольные закорианцы, если им вздумается напасть, могут появиться в любом месте и под любой личиной. В деревнях мужчин грабили, а над женщинами издевались, мотивируя тем, что эти люди якобы поддерживают Вольных закорианцев или просто симпатизируют им. Подобные случаи выявлялись и сурово карались кармианским верховным командованием — если их удавалось доказать, а это случалось весьма редко.
Все корабли, совершающие рейсы между Амланном и другими городами, снабжались военным эскортом, чтобы защитить их от нападения закорианцев. Восточные порты северного Зарависса и даже Оммоса снова были открыты. Из политических соображений кармианские эскортные галеры даже не подходили к Междуземью ближе ограничительной зоны в пять миль.
Однако имелось и другое ограничение. В Ланне был введен комендантский час — по официальной версии, чтобы упорядочить движение и торговлю.
Звук колокола, разносящийся в сумерках, заставлял стыть кровь в жилах Яннула. Когда впервые раздался этот звон, Медаси прибежала к мужу и целый час, как ребенок, рыдала в его объятиях. Этот звук был прекрасно знаком выходцам с Равнин-без-Теней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151