), книги великих и о великих, актерах, ученых, просто интересных личностей... В виде воспоминаний, романов, размышлений...
- И я решила, что вы - самая та фигура на первую книгу. И с авансом, лукаво усмехнулась Наталья.
( Этот" аванс" предназначался лишь Улите... Другим она шиш бы дала, обожмутся. Выйдет книга, не выйдет, - про эти деньги надо забыть. Деньги этой даме нужны. Ее вчера вышибли или она сама ушла из театра?.. Пока неясно. У Натальи были везде свои каналы.)
А старая мудрая сова Улита поняла: её покупают.
Простенько, незатейливо.
Вон и в сумочку Наталья Ашотовна полезла за денежкой, и вытаскивает баксы, и немало.
Улита сидела на стуле выпрямившись, только внутри что-то дрожало.
- Наталья Ашотовна, милая, - сказала Улита тоном Королевы Английской из пьесы того же названия, - пожалуйста заберите свой аванс и быстро уходите из моего дома. Я вас видеть здесь больше не хочу.
- Мы так поняли друг друга... - забормотала Наталья, совершенно не ожидавшая подобного афронта.
Но встала и попятилась к двери, потому что у этой сумасшедшей нищей загорелись такие огни в глазах, что из бледносерых они превратились в темносиние.
- Я ухожу, всего хорошего, - Наталья немного пришла в себя, - но, думаю, вы пожалеете, что не взялись за книгу...
И стройненько вышла в прихожую.
Вышла, положив на тумбочку аванс, с копией договора.
Пусть станет стыдно этой скифской каменной бабе!
* * *
Улите бы завыть степной волчихой от унижений, или же - тихо, спокойно, аккуратно, собрав все свои снотворные и транквилизаторы, заглотнуть их со стаканчиком водки и... Здравствуйте, Константин Сергеевич ( Станиславский.)! Вспомнила она старинный дурацкий актерский анекдот.
Но Улита все-таки была Улитой, которая, по пословице - куда-то едет, но когда-то будет. Не исчезнет насовсем. Притащится.
Медленно собирая себя по клочкам и кусочкам, Улита-таки "приехала" к тому, что у неё есть немного водки, её можно и нужно выпить и закусить не транквилизатором, а хотя бы шпротами... И нет сигарет.
Но есть огромная сумма - триста рублей!
Она пойдет сейчас в ларек, накупит всякой всячины и, плача и рыдая, или же распевая песни, - будет есть и пить, а потом сладко уснет.
25. "ЗАКАЗ".
Она накинула плащик, шел мелкий унылый дождик, и выскочила из подъезда.
Ларьки были рядом, через дорогу.
Но до ларьков Улита не дошла...
Что-то тяжелое ударило её и ещё проехалось, с головы до копчика, и она ПОЧТИ упала, но, как-то удержавшись на ногах, странно ловко развернулась (или её развернуло от удара и боли?), проделала некий, если можно так сказать, - пируэт - и сквозь кровь, заливающую глаза, увидела какую-то мельтешащую фигуру... - и нацеленно ударила коленом прямо в чью-то промежность.
Хорошо попала, потому что успела услышать почти не мужской визг, сама же почему-то все эти мгновения молчала, - будто губы склеило.
Очнулась она от разнообразных болей: болела голова, драло спину. А в груди вроде бы работали меха и дышать было неудобно и больно.
Улита лежала на животе, и приоткрыв, а, скорее, разлепив глаза, она увидела серый асфальт, на который упала, - вспомнила все, и снова отключилась.
Очнулась... - сказал кто-то.
Этот "кто-то" склонился к ней, в её комнате. Макс.
Так быть не могло. Улита зажмурила крепко глаза, а потом снова открыла.
Но Макс не исчезал, а теперь ещё и улыбнулся.
- Да, я, не думайте, что у вас галлюцинации. Я позвонил брату, он врач, сейчас приедет.
Она теперь смогла немного лучше его рассмотреть и увидела, что вовсе он не веселый, как ей показалось, а черта меж бровей, начало будущей морщины, - сделала его лицо взрослее и суровее.
... Это она во всем виновата! Если бы не она, Макс жил бы обычной нормальной жизнью юноши своего возраста...
- Макс, не надо брата-хирурга. Я позвоню соседке, она медсестра в больнице и мы с ней отлично справимся. Я не хочу тебя загружать. По-моему со мной ничего страшного... - прорезался у неё голос. Она хотела было спросить, как он здесь оказался, но решила не спрашивать ни о чем не просить.
Нельзя взваливать на юного человека свои ноши! Нельзя! Она сама со всеми своими бедами справится, черт побери! - она ещё сильная баба!
Пришла Ольга с чемоданчиком.
Обрабатывая ей спину, Ольга болтала, заговаривала боль, - ничего страшного нет, проехался кто-то то ли цепью, то ли ещё чем... Хулиганья полно, милиции не найдешь с собаками! Хорошо, что вы в плаще были... На голове вот гематомка... Да за неделю пройдет! Головка болит? Я вам укольчик сделаю... Это ваш сын?
- Почти... - Откликнулась Улита. Думать ей было и трудно и не хотелось. Как ответилось - так пусть и ответилось.
Ольга ничего не переспросила, может, подумала - пасынок. Улита усмехнулась, его мама моложе меня...
- Вот наша больная и улыбается, но все равно врача надо вызвать, положено при таких травмах. - сказала Ольга Максу, вошедшему в комнату. он ответил, что хирург приедет.
Макс и молодой человек постарше, с четкой армянской наружностью, прошли на кухню и сели за стол.
На столе стояла Улитина бутылка Смирнова, которую она собиралась оприходовать ВЧЕРА, - из дома она вышла около десяти вечера, Макс нашел её в начале одиннадцатого.
Он был дома и в одну секунду почему-то почувствовал дискомфорт...
Сначала хотел сорваться как всегда куда-нибудь загород, но - Слава Богу, - внезапно резко повернул в сторону Улитиного дома и нашел её около подъезда, без сознания, в крови, а недалеко корчился человек... Макс его узнал.
Михаил предложил положить Улиту в свою больницу, но она отказалась наотрез и её оставили в покое.
- Миша, - сказал Макс, - ты сможешь пару часиков посидеть здесь?
Миша пожал плечами, - я в твоем распоряжении. А что?
- Мне надо смотаться в одно место...
- В час ночи? - Несколько удивился Михаил.
Все-таки он понял, и не кое-что, как предполагал Макс, - из сумбурного короткого сообщения брата.
- Да ничего особенного... - Не нашел объяснения Макс.
- К матери. - заключил умный Миша. - Не надо сейчас туда ездить. Напартачишь, - век не простишь. Позвони. Скажи все по телефону. А сюда она не поедет.
- Поедет, - усмехнулся Макс. - ты мою маман знаешь другой.
- Не надо тебе с ней сейчас видеться. - Упорствовал Михаил. - Я уверен, что твоя мать не могла такого... У тебя крыша едет, друг мой, брат мой! Что-то тут не то. Поговори с ней по телефону, а уж потом видно будет. Давай.
Макс решил, что пойдет на улицу и там где-нибудь в телефонной будке проведет весь разговор.
В передней, на тумбочке, он увидел пачку баксов и какой-то официальный листок при них. Машинально, а может быть, шестым чувством что-то заподозрив, он взял деньги, пересчитал. 800 бак - сов. И издательский договор... Без названия и без подписей.
... Притаскивалась! И с деньгами! подумал безнадежно Макс, а Улита её, наверняка, прогнала, вот она и оставила скромненько здесь, мол, возьмет, никуда не денется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
- И я решила, что вы - самая та фигура на первую книгу. И с авансом, лукаво усмехнулась Наталья.
( Этот" аванс" предназначался лишь Улите... Другим она шиш бы дала, обожмутся. Выйдет книга, не выйдет, - про эти деньги надо забыть. Деньги этой даме нужны. Ее вчера вышибли или она сама ушла из театра?.. Пока неясно. У Натальи были везде свои каналы.)
А старая мудрая сова Улита поняла: её покупают.
Простенько, незатейливо.
Вон и в сумочку Наталья Ашотовна полезла за денежкой, и вытаскивает баксы, и немало.
Улита сидела на стуле выпрямившись, только внутри что-то дрожало.
- Наталья Ашотовна, милая, - сказала Улита тоном Королевы Английской из пьесы того же названия, - пожалуйста заберите свой аванс и быстро уходите из моего дома. Я вас видеть здесь больше не хочу.
- Мы так поняли друг друга... - забормотала Наталья, совершенно не ожидавшая подобного афронта.
Но встала и попятилась к двери, потому что у этой сумасшедшей нищей загорелись такие огни в глазах, что из бледносерых они превратились в темносиние.
- Я ухожу, всего хорошего, - Наталья немного пришла в себя, - но, думаю, вы пожалеете, что не взялись за книгу...
И стройненько вышла в прихожую.
Вышла, положив на тумбочку аванс, с копией договора.
Пусть станет стыдно этой скифской каменной бабе!
* * *
Улите бы завыть степной волчихой от унижений, или же - тихо, спокойно, аккуратно, собрав все свои снотворные и транквилизаторы, заглотнуть их со стаканчиком водки и... Здравствуйте, Константин Сергеевич ( Станиславский.)! Вспомнила она старинный дурацкий актерский анекдот.
Но Улита все-таки была Улитой, которая, по пословице - куда-то едет, но когда-то будет. Не исчезнет насовсем. Притащится.
Медленно собирая себя по клочкам и кусочкам, Улита-таки "приехала" к тому, что у неё есть немного водки, её можно и нужно выпить и закусить не транквилизатором, а хотя бы шпротами... И нет сигарет.
Но есть огромная сумма - триста рублей!
Она пойдет сейчас в ларек, накупит всякой всячины и, плача и рыдая, или же распевая песни, - будет есть и пить, а потом сладко уснет.
25. "ЗАКАЗ".
Она накинула плащик, шел мелкий унылый дождик, и выскочила из подъезда.
Ларьки были рядом, через дорогу.
Но до ларьков Улита не дошла...
Что-то тяжелое ударило её и ещё проехалось, с головы до копчика, и она ПОЧТИ упала, но, как-то удержавшись на ногах, странно ловко развернулась (или её развернуло от удара и боли?), проделала некий, если можно так сказать, - пируэт - и сквозь кровь, заливающую глаза, увидела какую-то мельтешащую фигуру... - и нацеленно ударила коленом прямо в чью-то промежность.
Хорошо попала, потому что успела услышать почти не мужской визг, сама же почему-то все эти мгновения молчала, - будто губы склеило.
Очнулась она от разнообразных болей: болела голова, драло спину. А в груди вроде бы работали меха и дышать было неудобно и больно.
Улита лежала на животе, и приоткрыв, а, скорее, разлепив глаза, она увидела серый асфальт, на который упала, - вспомнила все, и снова отключилась.
Очнулась... - сказал кто-то.
Этот "кто-то" склонился к ней, в её комнате. Макс.
Так быть не могло. Улита зажмурила крепко глаза, а потом снова открыла.
Но Макс не исчезал, а теперь ещё и улыбнулся.
- Да, я, не думайте, что у вас галлюцинации. Я позвонил брату, он врач, сейчас приедет.
Она теперь смогла немного лучше его рассмотреть и увидела, что вовсе он не веселый, как ей показалось, а черта меж бровей, начало будущей морщины, - сделала его лицо взрослее и суровее.
... Это она во всем виновата! Если бы не она, Макс жил бы обычной нормальной жизнью юноши своего возраста...
- Макс, не надо брата-хирурга. Я позвоню соседке, она медсестра в больнице и мы с ней отлично справимся. Я не хочу тебя загружать. По-моему со мной ничего страшного... - прорезался у неё голос. Она хотела было спросить, как он здесь оказался, но решила не спрашивать ни о чем не просить.
Нельзя взваливать на юного человека свои ноши! Нельзя! Она сама со всеми своими бедами справится, черт побери! - она ещё сильная баба!
Пришла Ольга с чемоданчиком.
Обрабатывая ей спину, Ольга болтала, заговаривала боль, - ничего страшного нет, проехался кто-то то ли цепью, то ли ещё чем... Хулиганья полно, милиции не найдешь с собаками! Хорошо, что вы в плаще были... На голове вот гематомка... Да за неделю пройдет! Головка болит? Я вам укольчик сделаю... Это ваш сын?
- Почти... - Откликнулась Улита. Думать ей было и трудно и не хотелось. Как ответилось - так пусть и ответилось.
Ольга ничего не переспросила, может, подумала - пасынок. Улита усмехнулась, его мама моложе меня...
- Вот наша больная и улыбается, но все равно врача надо вызвать, положено при таких травмах. - сказала Ольга Максу, вошедшему в комнату. он ответил, что хирург приедет.
Макс и молодой человек постарше, с четкой армянской наружностью, прошли на кухню и сели за стол.
На столе стояла Улитина бутылка Смирнова, которую она собиралась оприходовать ВЧЕРА, - из дома она вышла около десяти вечера, Макс нашел её в начале одиннадцатого.
Он был дома и в одну секунду почему-то почувствовал дискомфорт...
Сначала хотел сорваться как всегда куда-нибудь загород, но - Слава Богу, - внезапно резко повернул в сторону Улитиного дома и нашел её около подъезда, без сознания, в крови, а недалеко корчился человек... Макс его узнал.
Михаил предложил положить Улиту в свою больницу, но она отказалась наотрез и её оставили в покое.
- Миша, - сказал Макс, - ты сможешь пару часиков посидеть здесь?
Миша пожал плечами, - я в твоем распоряжении. А что?
- Мне надо смотаться в одно место...
- В час ночи? - Несколько удивился Михаил.
Все-таки он понял, и не кое-что, как предполагал Макс, - из сумбурного короткого сообщения брата.
- Да ничего особенного... - Не нашел объяснения Макс.
- К матери. - заключил умный Миша. - Не надо сейчас туда ездить. Напартачишь, - век не простишь. Позвони. Скажи все по телефону. А сюда она не поедет.
- Поедет, - усмехнулся Макс. - ты мою маман знаешь другой.
- Не надо тебе с ней сейчас видеться. - Упорствовал Михаил. - Я уверен, что твоя мать не могла такого... У тебя крыша едет, друг мой, брат мой! Что-то тут не то. Поговори с ней по телефону, а уж потом видно будет. Давай.
Макс решил, что пойдет на улицу и там где-нибудь в телефонной будке проведет весь разговор.
В передней, на тумбочке, он увидел пачку баксов и какой-то официальный листок при них. Машинально, а может быть, шестым чувством что-то заподозрив, он взял деньги, пересчитал. 800 бак - сов. И издательский договор... Без названия и без подписей.
... Притаскивалась! И с деньгами! подумал безнадежно Макс, а Улита её, наверняка, прогнала, вот она и оставила скромненько здесь, мол, возьмет, никуда не денется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75