"С Новым годом!" - Жене это показалось вульгарным. "Это потому, что ты ею уже насытился", - возникла нехорошая мысль, и Женя, устыдившись самого себя, обнял и прижал к себе Таню. Неужели только это их связывает? Да нет же, нет! Таня иногда подозревала, но она не права!
Он послушно шел сквозь толпу вместе с Таней и даже хлопнул по ее просьбе хлопушку, постоял у фронтона дома, на который проецировали гулянье на Красной площади, а потом, совершенно неожиданно, дорогу им преградил ОМОН, закрывший Сухаревскую площадь, и пришлось повернуть обратно.
- Как хорошо, правда? - то и дело спрашивала Таня, и Женя кивал, улыбался и говорил, что да, хорошо, а сам слышал слабый голос Леры, и все в нем рвалось туда, в больницу, чтобы скорее увидеть ее, убедиться, что бурная ночь не пошла ей во вред и бандюги из крайней палаты ничего особенно буйного не совершили.
Он поедет туда часов в двенадцать, перед обедом, чтобы после обеда ее не тревожить. Вот только Денис... Тот, конечно, будет полдня отсыпаться... Но звонить сыну не хотелось.
- Тебе, наверное, пора домой? - с неожиданной проницательностью сказала Таня. - Тебе уже неинтересно?
- Почему? - возразил Женя. - Очень даже интересно. Но ведь мы и так возвращаемся.
- Я имею в виду Олимпийку, - пояснила Таня. - Метро сегодня до трех.
- Ты меня выгоняешь?
Женя так удивился, что даже не догадался обидеться.
- Нет, - помолчав, ответила Таня. - Просто, если ты хочешь...
- Но я не хочу! С чего ты взяла?
Нет, у женщин определенно есть "третий глаз", о котором упорно талдычит сытый господин на третьем канале! Женя заглянул Тане в лицо. Она шла, глядя прямо перед собой, какая-то вдруг печальная, непривычно замкнутая и чужая. Он остановился, повернул Таню лицом к себе.
- Ты что, Зайчонок?
Она ткнулась ему в плечо.
- Не знаю... Я так мечтала об этой ночи, а ты...
- А что - я? - испугался Женя.
Он обнял Таню, подержал в объятиях, хотел сказать что-нибудь ласковое, но на них налетела веселая большая компания - со смехом, шутками, конфетти, - рослый парень закричал: "Господа влюбленные! Не мешайте уличному движению!" - и Таня оторвалась от Жени, засмеялась и взяла его под руку.
- Не обращай внимания. Все хорошо. Просто я ждала чего-то особенного...
Дома попили чаю, перемыли откуда-то взявшуюся кучу посуды, нажали на кнопки всех по очереди телевизионных программ - так, чтоб отметиться, выключили телевизор и пошли спать. Таня сразу легла к Жене спиной.
- Эй, - тронул он ее за плечо, и Таня повернулась так резко, что Женя даже отпрянул.
- Неужели нельзя хотя бы раз... хоть один разок... - Она задыхалась от непонятной ему ярости.
- Я хотел тебя просто поцеловать, - мигом нашелся Женя. - И чтоб ты полежала на моей руке.
Но разве мог он обмануть Таню?
- Неправда! - страстно сказала она. - Я для тебя только любовница и, значит, должна...
- Таня! - поскорее перебил ее Женя, чтобы она не сказала что-нибудь страшное, о чем стыдно и тяжело будет потом вспоминать. - Как это "должна"? Разве я виноват, что меня к тебе так безумно тянет?
- Но ведь мы уже были сегодня вместе!
Это "уже" его просто убило.
- Ну и что? - холодея, вымолвил Женя, и бурные Танины слезы хлынули в ответ на такой простой вопрос... - Перестань, дорогая моя, перестань, ради Бога, - повторял Женя, стараясь заглянуть Тане в лицо, но она закрывала его руками и плакала бурно, безудержно.
- Я так ждала, так мечтала!
- Да что я такого сделал? - не выдержал Женя.
Он вскочил, накинул на голое тело халат и зашагал по комнате. Подошел к столу, налил полный бокал вина, выпил, задумчиво повертел полупустую бутылку в руках. На диване всхлипывала, постепенно успокаиваясь, Таня. Теперь ему уже не было ее жалко. "Слишком много выпила, - решил он. - Эх, зря не поехал домой, дурак..." Досада на себя, Таню, на не прекращающиеся за окном вопли ширилась и росла. Но успокаивать было нужно: по негласным законам так принято у интеллигентных людей. Женя подошел к дивану, сел на краешек.
- Может быть, ты меня разлюбила? - неожиданно для самого себя, конечно, в это не веря, спросил он.
- Не знаю, - медленно сказала Таня, и эти ее слова ударили в самое сердце.
- Не знаешь? - переспросил он уязвленно. - Помнишь, ты давала мне книжку какого-то англичанина, из "сердитых молодых"?
- Эмиса, - подсказала Таня.
- Не важно... Там герой говорит, что узнать, любишь ты или нет, так же просто, как определить, нравится ли тебе вкус яблока.
- Значит, герой не прав, - коротко сказала Таня.
Она уже совсем успокоилась и сидела, завернувшись в одеяло, - колени у подбородка, а на коленях руки, и подбородок лежит на скрещенных тонких руках.
- Понимаешь, - думала она вслух, - я мечтала не только о встрече нового тысячелетия.
- А о чем еще?
- Как бы это сказать... Ты только не смейся!
- Да уж какой тут смех.
Таня будто не слышала.
- Я мечтала о доме, - продолжала она.
- О доме?
Женя правда не понимал.
- Ну да. - Темные глаза при неярком свете елки казались огромными. И смотрели вдаль, мимо Жени. - Я все представляла, как мы сидим за столом провожаем старый год и встречаем новый, - потом гуляем вместе со всеми по улицам, приходим в наш дом, - она чуть заметно подчеркнула слово "наш", говорим о чем-то неважном, самом простом, и ложимся спать.
- А любовь?
- Это и есть любовь.
Женя обнял ее колени, ткнулся в них лицом, с великим облегчением почувствовал, что рука ее теребит его волосы.
- Нет, - сказал он. - Любовь - совсем другое.
- Что же?
Таня говорила так отстраненно, будто речь шла не о них двоих, а о предмете сугубо академическом. Женя поднял голову, поймал ее взгляд, стиснул руку.
- Сама знаешь, - взмолился он. - Любовь - это когда так тянет к женщине, что жить без нее невозможно.
- Но ведь живешь, - грустно заметила Таня.
- Дорогая моя, не надо! Я ведь ничего от тебя не скрывал! И сто раз мы об этом уже говорили. А теперь...
- Я знаю, прости. Иногда унизительно быть только любовницей.
- Но любовница - от слова любовь, - изо всех сил старался защитить Танин статус Женя. - Хватит философствовать, Заинька. Давай-ка спать.
Он взъерошил пятерней ее короткие волосы, снял халат, натянул трусы в доказательство, что ни на что не претендует, и так, при параде, лег под бочок к Тане. Дружески обнял, чуть отодвинувшись, чтобы она ничего не заметила и не обиделась бы, дурочка, на него, и полночи крепился, то засыпая, то просыпаясь от жгучего желания, а утром повернул к себе сонную Таню и стал целовать и шептать всякие глупости. А когда она улыбнулась и губы ее шевельнулись под настойчивыми его губами, стянул к чертовой матери трещавшие по швам трусы и наконец-то обрел свою единственную, желанную женщину.
- Ах ты, дурочка, - блаженно вздохнул он и почувствовал, как напряглась под его рукой ее маленькая грудь, которой он всегда восхищался, и услышал, как стон слетел с ее губ, и увидел, как закрылись в истоме чудные ее глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103