Его звали Майк Курканян, он был самым безобразным из всех мужчин, которых Анжелика когда-либо видела. Короткий, приземистый и с большим животом, смуглый, с черными курчавыми волосами, черными слегка навыкате глазами. Но у Майка Курканяна была невероятно широкая грудь, могучие плечи и руки, словно сделанные из железа. От него исходил дух самца, который просто оглушал Анжелику.
Вот это мужчина, думала она. Мужчина, который по всем статьям мужчина. В нем не было ничего женоподобного, хотя он был владельцем мануфактурной лавки и работал в ней. Лавка досталась ему от его деда-армянина, а Майк Курканян был не из тех людей, кто позволяет пропасть хорошей вещи. В своем личном кабинете позади лавки он занимался очень выгодными букмекерскими операциями. У Анжелики де Монтиньи ушло ровно три дня, чтобы узнать об этой тайной деятельности Майка, и с этого момента она точно знала, что он будет ее любовником.
Но в таком городе как Ливингстон, штата Нью-Гэмпшир, очень нелегко заниматься тайной любовью. По крайней мере, чтобы тебя не засекли. А Анжелика не хотела терять Этьена. По крайней мере, пока. Она совсем не была уверена, что Майк Курканян женится на ней, если она разведется, и хотя Этьен был хуже старой бабы, во всем, что касалось денежных доходов, он, по крайней мере, содержал ее и Монику.
Если только позволить, чтобы Этьен ее бросил, Моника может тут же сделать что угодно с деньгами, которые оставались от Армана и на которые еще наросли дивиденды.
Нет, эти деньги должны по закону перейти к ней, когда ее мать умрет, и Ажелика не собиралась ими рисковать.
У Майка Курканяна была своя квартира, расположенная в противоположной части города от их дома, и для Анжелики было вполне безопасно посещать ее при соблюдении осторожности. Майк был очень щедрым в отношении денег и одежды и, что самое главное, он был очень хорош в постели.
Он брал ее снова и снова с каким-то животным неистовством, хрипящей грубостью, которая ее возбуждала, и хотя Анжелика не была уверена, что он любит ее, она знала очень хорошо, что он сходит с ума от ее тела. Когда он спал с ней, то зажигал в спальне все освещение.
Анжелика наблюдала, как он смотрит на свои темные руки, двигающиеся по ее телу, и когда видела, что он ничинает потеть и, кажется, глаза его сейчас выскочат из орбит, удивлялась, что в ней нет ответного импульса. Иногда он часами гладил ее, наблюдая за своими руками и за тем, как трепещет ее белое тело. Она знала, что он не пытается таким образом возбудить ее, а доводит себя до высшей точки, когда он больше не в состоянии сдерживаться, чтобы взять ее на пике желания.
- Так лучше всего, Майк? - спрашивала она.
- Да, детка, да.
- Я твоя детка, Майк?
- Ты же сама сказала. Моя самая лучшая ароматная бело-розовая детка.
У Этьена де Монтиньи не скоро возникли подозрения. Но наконец он перестал верить объяснениям типа: инвентаризация в лавке, поездка в Бостон за покупками, вечеринка у какой-то подруги. Однажды вечером Этьен проследил за ней прямо до дверей Майка Курканяна. Он видел, как зажглись огни в спальне, и, наконец, подошел к двери и постучал. Этьену казалось, что он ждал целую вечность, пока Майк Курканян в купальном халате и босиком не открыл дверь.
- Я пришел за своей женой, - сказал Этьен и ударил его.
Затем он перешагнул через Майка, вошел в спальню, и вытащил дрожащую, плачущую Анжелику. Он подождал, пока она оделась, схватил ее за запястье и протащил ее так через весь город к дому Моники Бержерон.
Он втолкнул ее в спальню, и не говоря ни слова, сорвал с нее одежду.
- Можешь кричать, сколько душе угодно, - сказал он ей. - Это меня не остановит. Но будешь вопить - учти, тебя услышит не только мать, но и соседи.
Очень методично он снял четыре галстука с обратной стороны дверцы гардероба и, придерживая Анжелику коленом на кровати, привязал ее к четырем стойкам.
- Существует только один способ вылечить жену, которая шляется, сказал он. - На этот счет есть старая поговорка. Она гласит: "Держи ее босой и беременной".
- Нет, Этьен, - прошептала она. - Ты не можешь.
Он разделся так спокойно, как будто собирался принять ванну.
- Я могу, - ответил он с этим сводящим с ума спокойствием. - Довольно я тебя слушал. О Этьен, - передразнил он, - мы не можем сейчас иметь ребенка. Мы слишком молоды. И у нас мало денег.
Он упал на нее сверху. Когда все кончилось, он встал и зажег сигарету.
- Развяжи меня, Этьен, - сказала она, взбешенная. - Дай мне встать.
- Ни за что на свете, маленькая потаскушка, - ответил Этьен. - Ни за что. Ты не пойдешь в ванну и не будешь делать то, что ты делаешь, чтобы не забеременеть. Ни сегодня, ни потом, пока я не буду уверен, что я посеял плод, который ты должна выносить.
- Сукин сын!
- Спокойной ночи, мой ангел, - сказал Этьен и вышел из спальни, закрыв за собой дверь.
- Мне кажется, что ты немного шокирован, Кристоф, - сказал Этьен де Монтиньи.
Теперь он был очень пьян, и голова его лежала на руках, протянутых через стол:
- Ты знаешь, каждое слово из того, что я сказал тебе, - правда, продолжал Этьен, произнося слова неразборчиво. Вот так и появились у меня двое детей. Сначала маленькая Лесли, потом Алана. Ничего себе имена для двух маленьких французских девочек, а? И тот, который умер, появился на свет так же. Мой сын.
- Отец наш Небесный, - прошептал Кристоф, повторяя слова, которые часто говорила его мать, Симона. - Дорогой Отец наш Небесный, ты же мог убить ее, Этьен. Она чуть не умерла, когда рожала последнего.
И вдруг Кристоф понял, что говорит о третьем ребенке Этьена так же, как говорили все в семье. Они всегда говорили "сын Этьена", или "третий ребенок", или "последний". Никто никогда не отступал от этого, не называл маленького мальчика по имени , которое он носил меньше двенадцати часов. Стефан Арман де Монтиньи. Прекрасный, белокурый с восковым личиком мальчик, который погиб от кровотечения меньше, чем за полдня.
- Может быть, тогда я еще хотел, чтобы она умерла, - сказал Этьен. Теперь мне все равно. Я только хочу уехать.
- Послушай, Этьен, - сказал Кристоф, - существует много других способов уйти от нее. Разреши мне отвести тебя домой к ма. Тебе не надо убегать и поступать в военно-морской флот.
- Ты обещал, Кристоф, - пробормотал Этьен. - Ты обещал мне. Я никогда тебе не прощу, если ты не отведешь меня туда.
И Этьен захрапел, отвернувшись.
- Плоурд, пойди сюда, пожалуйста, - позвал Кристоф.
Когда его товорищ вошел в комнату, Кристоф сказал:
- Помоги мне с ним, а? Нам придется остаться здесь на ночь.
Боб Плоурд был очень сдержанным человеком и не задавал лишних вопросов.
- Конечно, - ответил он. - Мы положим его на диван, а ты можешь пойти ко мне домой.
- Нет, - ответил Кристоф, - я останусь с ним здесь.
До конца ночи оставалось совсем немного времени, но эти несколько часов Кристоф просидел на стуле, откинувшись к стене, и смотрел, как спит его брат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73