В то время, ведь, сознавалось и проводилось в жизнь, "что звание не только офицера, а и солдата, вообще, есть высоко и почетно". Молодежь на Южном берегу была разболтана и частенько вела себя не так, как следует. Надо было прибрать к рукам. Наш ,,Военный дом" должен был явиться своим военным собранием и был отдан под контроль коменданта, полковника Ровнякова, энергичного, работящего дисциплинированного офицера.
Было объявлено, что там, у себя дома, можно не стесняться и с вином, но на улицу своего веселья не выносить. А своеволия в первые дни после моего приезда было несколько случаев. Один молодой вояка даже подрался в парикмахерской. Пришлось усадить его в мой автомобиль и выдворить за пределы градоначальства.
Большим неудобством, подбодрявшим молодежь, было отсутствие в градоначальстве военной гауптвахты. А гауптвахта всегда хорошо действовала на молодежь. Я сговорился с Севастопольским градоначальником, адмиралом Веселкиным, и он с большим удовольствием согласился принимать на свою гауптвахту наших клиентов. И уже одно оповещение о том, правда, в связи с высылкой воинственного молодого кавалериста, произвела магическое действие. Всякие происшествия прекратились. Любезностью Веселкина даже не пришлось ни разу воспользоваться.
Как начальник гарнизона, я подчинялся командующему флотом адмиралу Колчаку; как градоначальник, - Одесскому генерал-губернатору Эбелову.
Поехал представляться. Адмирал Колчак (будущая знаменитость), в белоснежном кителе, принял меня серьёзно-любезно. Я доложил ему все наши нужды, облегчить которые зависело от него, и он пошел широко навстречу. Так он разрешил освещать улицы по вечерам в городах фонарями, 144 пользоваться по вечерам на автомобилях и в экипажах вообще фонарями, что было запрещено, дабы неприятель с моря не мог определить месторасположение наших поселений, как разъяснил мне полицмейстер. Все жизненные неудобства сваливались на распоряжения морских властей, о которых те, зачастую, ничего и не слыхали.
Адмирал выразил уверенность, что на стоверстной прибрежной полосе градоначальства нет военнопленных немцев. Тут я его разочаровал, сказав, что у нас работают свыше двух тысяч. Адмирал ужаснулся. Я обещал удалить их за Яйлу, что и выполнил к большому неудовольствию некоторых хозяев. В общем, мы расстались с адмиралом хорошо. Его начальник штаба адмирал Погуляев, которого я знал по шхерам и о котором писал в моих предыдущих томах, был шикарен, по-прежнему красив и предупредителен.
Со стороны генерала Эбелова я встречал только одно содействие и предупредительность.
7 октября 1916 г. в Севастополе произошло событие, весь ужас которого может понять только моряк, плававший под Андреевским флагом. 6 октября флот вернулся с похода на рейд. А в 6 ч. 10 м. утра 7-го потрясающий громовой удар разбудил весь Севастополь. На рейде, на дредноуте "Императрица Мария" происходили взрывы. Дредноут был окутан дымом. Как молния сверкали огни. Объявлен приказ - боевая тревога.
50 минут грохотал дредноут и, наконец, лег на бок и опрокинулся килем вверх. Все судовые средства спасали тонувших людей экипажа.
Что, как, почему - никто не знал, никто ничего не понимал. Загадка происшедшего несчастья остается неразгаданной и поныне.
С первых же дней я увидел многие неудобства войны для населения, которые не замечал при прежней службе, как меня не касавшиеся.
Некоторых продуктов нет совсем, хвосты у магазинов, дороговизна на некоторые продукты, ничем не оправдываемая, к винограду местного производства нельзя и 145 подступиться, извощики "дерут", не обращая внимания на таксу, за проезд в автомобиле до Севастополя требуют 500-600 рублей, что кажется просто дикостью и т. д. и т. д. Отовсюду жалобы, помогите, примите меры. А в городе по вечерам темень, нет совсем освещения, в магазинах света нет, извощики вечером без фонарей, автомобили тоже. На вопросы, почему, отчего один ответ: война, запрещено из Севастополя.
Присмотрелся, попригляделся, поговорил кое с кем, собрал сведения от обывателей, окунулся в обывательскую жизнь и начал кое-что делать, чтобы помочь обывателю, облегчить ему далеко не сладкую во время войны жизнь. От моих подчиненных в первое время не только не встретил помощи, а скорее нашел скрытую оппозицию.
Всемогущий полицмейстер на все вопросы отвечает со сладкой улыбкой война, Ваше Превосходительство, война. Вижу тут помощи не жди. Тут оппозиция. Пошел к общественности. Побеседовал с милейшим городским головой, Еленевым, просил помочь в интересах населения. Был, видимо, удивлен, но обещал всячески помочь. Поговорил с некоторыми коммерсантами, с общественными деятелями, все ответили очень сочувственно и, как казалось, искренно, но было видно и удивление, что к ним за советом и за помощью обращается сам градоначальник.
А приемная с утра полна и просительницы самые странные. Приходит молоденькая, модная дама и жалуется, что хозяйка дорого берет за комнату, а комната без удобств, приходится бегать через двор и т. д. Объясняю, что это меня не касается. - Как так, - набрасывается на меня барынька - А вот Иван Антонович... - и пошла, и пошла. Другая, посолиднее, жалуется, что в пансионе ей не позволяют готовить на примусе, поспорила с хозяйкой, та ее толкнула и пошла, и пошла. Разнервничалась, пришлось воды давать. Третья прибежала - муж побил. Просит заступиться... Вижу - край патриархальный, и все мои заверения, что, в сущности, это меня не касается, разбивались. А вот Иван Антонович, а вот генерал Думбадзе... Пришлось приспособляться.
С другой стороны, кое-кто жалуется на полицию. Есть привычки традиционные, которые хотелось бы искоренить.
146 Да полицмейстер-то уж очень старый и опытный, старой школы. Вижу, что мы с ним не уживемся.
Начал я с продовольствия. Пошел к двум мясникам. Познакомился. Разговорились. Помогите, пожалуйста, советом. То мяса нет, а когда есть, хвост предлиннейший. Все жалуются, все бранятся. Мясники довольны. Сам генерал пришел. Никогда того не бывало. Посоветовали просить разрешения пропускать скот с Кавказа. А насчет хвостов так: посоветовали просить у города открыть в другом конце две заколоченные лавки. A мы уже поставим колоды для рубки, ну и будем продавать в трех местах, вот и хвостов не будет. И верно. Обратился к городскому голове, открыли заколоченные лавки, поставили колоды и пошла продажа в четырех местах. Дело-то оказалось проще простого.
А на Кавказ послал я слезницу князю В. Н. Орлову, напомнил о Ялте, как пользовался и он ее прелестями и просил помочь, разрешить вывоз, когда можно, на мой адрес скота для Ялты. Князь откликнулся со свойственной ему добротой и благожелательством. И мы скоро получили первую партию скота через Керчь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62