Первый, судя по слухам, создал род людской, второй не допустил его вымирания, своевременно научив размножаться…
Усмехнувшись, Блейд вернулся к своему расследованию. Итак, гипотеза третья – война! К ней весьма близко примыкала четвертая – бунт роботов. Эту ситуацию тоже нельзя было исключить, и кое-какие любопытные факты свидетельствовали в ее пользу. Например, регулярность нападений! Раз в одиннадцать земных дней спокойные периоды хряпа сменялись ожесточенными сражениями, и такой ритм был весьма многозначительным! Правда, Джаки говорил, что случаются и непредвиденные стычки. Но и тут прослеживалось нечто машинное, автоматическое, раз и навсегда заданное: словно на фоне некоего периодического процесса действовал генератор случайных чисел… Люди так не поступают! Если они хотят дожать, додавить себе подобных, стереть их в пыль, изничтожить на корню, они действуют куда хитрее и изощреннее!
Поскольку Блейд пока не представлял себе, как проверить гипотезу насчет восстания искусственных тварей, он перешел к последнему, пятому предположению. Оно было совсем туманным; возможно, в том, что творилось в Дыре, не стоило обвинять ни пришельцев, ни экологический кризис, ни войну, ни роботов. Причина могла оказаться намного проще и прозаичней, и Блейд, пока что не имевший на сей счет никаких идей, все же обозначил ее, пронумеровал и присвоил название «фактора икс».
Он простоял неподвижно минут пятнадцать, повернувшись спиной к мерцавшим у нор кострам и глядя на темный прогал водяного тоннеля, когда легкая ручка легла на его плечо.
Это была Сейра.
– Еда готова, – сообщила она, – и мне пришло в голову тебя проведать.
– Спасибо, малышка, – Блейд погладил ее по перемазанной сажей щеке, – Значит, лишайник и червяки сварились, и у тебя выдалось свободное время?
– Да, Чарди. – Ее глаза чуть заметно блеснули. – Чем займемся?
Странник нахмурил лоб, на секунду задумавшись.
– Не тем, чем ты полагаешь. Сейчас я отведу тебя к реке и вымою.
– Задница божья! – Сейра пришла в настоящий ужас. – Зачем, Чарди, зачем?!
– Должен же я наконец узнать, какого цвета у тебя волосы!
Схватив девушку за руку, Блейд потянул ее к темному проему тоннеля.
Расследование второе
– Чем ты сегодня занимался, апатам?
– Тяжелый день, Сийра, тяжелый день…
– У тебя все дни тяжелые.
– Что же делать… Я – Дарующий Утешение! Ко мне идут те, кто нуждается в нем… и хотя их немного, каждый переваливает часть своего груза на мои плечи.
– Откуда же груз, апатам? Жизнь прекрасна и легка…
– Для молодых, дочка, для молодых. Чей ближе человек к старости и смерти, тем чаще тревожат его тяжелые думы. Очень неприятные, должен сказать.
– Но почему? Я читала, что раньше человеческий век был коротким, а старость отягощали мучительные болезни… Но теперь! Теперь!
– А что теперь?
– Ну-у… мы живем долго и уходим легко… Мир великолепен, и в нем всем хватает места. И у каждого есть…
– Дом, сад, пища, одежда и десятки слуг-топотунов, это ты хочешь сказать?
– Да… пожалуй, да…
– Значит, тебе непонятно, что же омрачает жизнь?
– Я даже не могу этого представить!
– Ты слишком молода, Сийра.
– Разве это недостаток?
– В данном случае – несомненно. Ты видишь, что мир прекрасен, – значит, он прост. И человек тоже прост, раз он живет в таком прекрасном и простом мире. Обычное заблуждение молодости!
– Но скажи, в чем же я ошибаюсь?
– Ты грешишь примитивизмом. Человек совсем не так прост, он носит в душе целую вселенную, и это чревато самыми неожиданными последствиями.
– Не понимаю, апатам…
– Подумай же сама, девочка! Над нашим миром – там, за гранью атмосферы, – звезды, туманности, облака космического газа… Одни светят ровно и спокойно, другие ярятся и бушуют, третьи – взрываются… Или представь себе, что некое темное облако вдруг начинает расползаться, поглощая звездный свет. А теперь предположим, что все это происходит в душе человека! Что мрак грозит затопить ее!
– Не понимаю… Все равно не понимаю, апатам!
– Хорошо. Я расскажу тебе о жаждавшем утешения, который посетил меня сегодня. Понимаешь ли, этот человек видит сны…
– И что же тут плохого?
– Сны гнетут его сердце. Он странствует по мрачному подземелью, в котором обитают люди… страшные люди, убийцы, никогда не подымавшие лица к небу и солнцу. Ему кажется, что он должен блуждать в вечных сумерках до скончания веков, жить с этими чудовищами, валяться в их смрадных норах, есть мох и червей…
– Это ужасно, апатам! Неужели его нельзя излечить?
– Этим я сегодня и занимался, дочка. Но самое ужасное – в другом. Он утверждает, что мучается чувством вины.
– Вины? Перед кем?
– Ему мнится, что те, подземные, ненавидят и упрекают его… хотят убить… и якобы это – справедливое возмездие…
– За что? Чем же он виноват?
– Поговорим об этом в другой раз, Сийра. Сегодня я очень устал…
* * *
Не в первый раз Блейд замечал, что в речи обитателей Дыры встречается довольно много звукоподражаний. Очевидно, они деградировали; возникали новые слова, простые и несложные, заменявшие старые понятия. Самодельный гранатомет назывался дудутом, потому что именно такой звук это жуткое орудие издавало при стрельбе: дуд-ут! Бластер, или лучемет, был кряхтелкой, причем кашель и змеиный шип, которые он производил, служили для наименования еще одного объекта: кх-эшш – кэш!
Эти излучатели, метавшие не то тепловую энергию, не то пучок раскаленной плазмы, сами аборигены, разумеется, смастерить не могли; их отнимали у роботов-убийц. Точнее говоря, выламывали вместе с конечностями, куда было вмонтировано оружие, и переделывали, снабжая рукоятью или прикладом. Запас бластеров пополнялся с каждым побоищем, из чего Блейд заключил, что люди управлялись с ними не хуже кэшей. Однако бойцы посильнее предпочитали базуки: их снаряд, при удачном попадании, превращал кэша в металлолом, тогда как из бластера приходились буквально полосовать его, разрезая живучую тварь на части.
Что касается звучного словечка «хряп», то странник как-то затребовал пояснений на сей счет у Джаки, ссылаясь на то, что в Смоуте-де спокойный период называется совсем иначе. Вождь не поинтересовался, как, а лишь сказал, что хряп – производное от хряпать. Когда наступает Отдохновение Божье, все чувствуют себя не у дел; в это время можно лишь чинить оружие, брюхатить женщин, жрать да хряпать. Спать, иначе говоря.
Кроме лингвистических исследований, Блейд занимался изучением местной теологии, полагая, что найдет там подтверждение – или опровержение – некоторых своих гипотез. К сожалению, его надежды оказались тщетными; долгие собеседования с Кести были абсолютно безрезультатны.
Большая часть обитателей Ньюстарда не верила ни в чох, ни в сон, ни в бога, ни в дьявола, но кое-кто являлся приверженцем одной из двух странных религий, совершенно противоположных, но тем не менее мирно уживавшихся друг с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Усмехнувшись, Блейд вернулся к своему расследованию. Итак, гипотеза третья – война! К ней весьма близко примыкала четвертая – бунт роботов. Эту ситуацию тоже нельзя было исключить, и кое-какие любопытные факты свидетельствовали в ее пользу. Например, регулярность нападений! Раз в одиннадцать земных дней спокойные периоды хряпа сменялись ожесточенными сражениями, и такой ритм был весьма многозначительным! Правда, Джаки говорил, что случаются и непредвиденные стычки. Но и тут прослеживалось нечто машинное, автоматическое, раз и навсегда заданное: словно на фоне некоего периодического процесса действовал генератор случайных чисел… Люди так не поступают! Если они хотят дожать, додавить себе подобных, стереть их в пыль, изничтожить на корню, они действуют куда хитрее и изощреннее!
Поскольку Блейд пока не представлял себе, как проверить гипотезу насчет восстания искусственных тварей, он перешел к последнему, пятому предположению. Оно было совсем туманным; возможно, в том, что творилось в Дыре, не стоило обвинять ни пришельцев, ни экологический кризис, ни войну, ни роботов. Причина могла оказаться намного проще и прозаичней, и Блейд, пока что не имевший на сей счет никаких идей, все же обозначил ее, пронумеровал и присвоил название «фактора икс».
Он простоял неподвижно минут пятнадцать, повернувшись спиной к мерцавшим у нор кострам и глядя на темный прогал водяного тоннеля, когда легкая ручка легла на его плечо.
Это была Сейра.
– Еда готова, – сообщила она, – и мне пришло в голову тебя проведать.
– Спасибо, малышка, – Блейд погладил ее по перемазанной сажей щеке, – Значит, лишайник и червяки сварились, и у тебя выдалось свободное время?
– Да, Чарди. – Ее глаза чуть заметно блеснули. – Чем займемся?
Странник нахмурил лоб, на секунду задумавшись.
– Не тем, чем ты полагаешь. Сейчас я отведу тебя к реке и вымою.
– Задница божья! – Сейра пришла в настоящий ужас. – Зачем, Чарди, зачем?!
– Должен же я наконец узнать, какого цвета у тебя волосы!
Схватив девушку за руку, Блейд потянул ее к темному проему тоннеля.
Расследование второе
– Чем ты сегодня занимался, апатам?
– Тяжелый день, Сийра, тяжелый день…
– У тебя все дни тяжелые.
– Что же делать… Я – Дарующий Утешение! Ко мне идут те, кто нуждается в нем… и хотя их немного, каждый переваливает часть своего груза на мои плечи.
– Откуда же груз, апатам? Жизнь прекрасна и легка…
– Для молодых, дочка, для молодых. Чей ближе человек к старости и смерти, тем чаще тревожат его тяжелые думы. Очень неприятные, должен сказать.
– Но почему? Я читала, что раньше человеческий век был коротким, а старость отягощали мучительные болезни… Но теперь! Теперь!
– А что теперь?
– Ну-у… мы живем долго и уходим легко… Мир великолепен, и в нем всем хватает места. И у каждого есть…
– Дом, сад, пища, одежда и десятки слуг-топотунов, это ты хочешь сказать?
– Да… пожалуй, да…
– Значит, тебе непонятно, что же омрачает жизнь?
– Я даже не могу этого представить!
– Ты слишком молода, Сийра.
– Разве это недостаток?
– В данном случае – несомненно. Ты видишь, что мир прекрасен, – значит, он прост. И человек тоже прост, раз он живет в таком прекрасном и простом мире. Обычное заблуждение молодости!
– Но скажи, в чем же я ошибаюсь?
– Ты грешишь примитивизмом. Человек совсем не так прост, он носит в душе целую вселенную, и это чревато самыми неожиданными последствиями.
– Не понимаю, апатам…
– Подумай же сама, девочка! Над нашим миром – там, за гранью атмосферы, – звезды, туманности, облака космического газа… Одни светят ровно и спокойно, другие ярятся и бушуют, третьи – взрываются… Или представь себе, что некое темное облако вдруг начинает расползаться, поглощая звездный свет. А теперь предположим, что все это происходит в душе человека! Что мрак грозит затопить ее!
– Не понимаю… Все равно не понимаю, апатам!
– Хорошо. Я расскажу тебе о жаждавшем утешения, который посетил меня сегодня. Понимаешь ли, этот человек видит сны…
– И что же тут плохого?
– Сны гнетут его сердце. Он странствует по мрачному подземелью, в котором обитают люди… страшные люди, убийцы, никогда не подымавшие лица к небу и солнцу. Ему кажется, что он должен блуждать в вечных сумерках до скончания веков, жить с этими чудовищами, валяться в их смрадных норах, есть мох и червей…
– Это ужасно, апатам! Неужели его нельзя излечить?
– Этим я сегодня и занимался, дочка. Но самое ужасное – в другом. Он утверждает, что мучается чувством вины.
– Вины? Перед кем?
– Ему мнится, что те, подземные, ненавидят и упрекают его… хотят убить… и якобы это – справедливое возмездие…
– За что? Чем же он виноват?
– Поговорим об этом в другой раз, Сийра. Сегодня я очень устал…
* * *
Не в первый раз Блейд замечал, что в речи обитателей Дыры встречается довольно много звукоподражаний. Очевидно, они деградировали; возникали новые слова, простые и несложные, заменявшие старые понятия. Самодельный гранатомет назывался дудутом, потому что именно такой звук это жуткое орудие издавало при стрельбе: дуд-ут! Бластер, или лучемет, был кряхтелкой, причем кашель и змеиный шип, которые он производил, служили для наименования еще одного объекта: кх-эшш – кэш!
Эти излучатели, метавшие не то тепловую энергию, не то пучок раскаленной плазмы, сами аборигены, разумеется, смастерить не могли; их отнимали у роботов-убийц. Точнее говоря, выламывали вместе с конечностями, куда было вмонтировано оружие, и переделывали, снабжая рукоятью или прикладом. Запас бластеров пополнялся с каждым побоищем, из чего Блейд заключил, что люди управлялись с ними не хуже кэшей. Однако бойцы посильнее предпочитали базуки: их снаряд, при удачном попадании, превращал кэша в металлолом, тогда как из бластера приходились буквально полосовать его, разрезая живучую тварь на части.
Что касается звучного словечка «хряп», то странник как-то затребовал пояснений на сей счет у Джаки, ссылаясь на то, что в Смоуте-де спокойный период называется совсем иначе. Вождь не поинтересовался, как, а лишь сказал, что хряп – производное от хряпать. Когда наступает Отдохновение Божье, все чувствуют себя не у дел; в это время можно лишь чинить оружие, брюхатить женщин, жрать да хряпать. Спать, иначе говоря.
Кроме лингвистических исследований, Блейд занимался изучением местной теологии, полагая, что найдет там подтверждение – или опровержение – некоторых своих гипотез. К сожалению, его надежды оказались тщетными; долгие собеседования с Кести были абсолютно безрезультатны.
Большая часть обитателей Ньюстарда не верила ни в чох, ни в сон, ни в бога, ни в дьявола, но кое-кто являлся приверженцем одной из двух странных религий, совершенно противоположных, но тем не менее мирно уживавшихся друг с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33