— Да вы садитесь, товарищ Ванаг, поедем!
Прежде чем сесть, я все же обошел машину.
Номер был, разумеется, совершенно другой.
ЛЕГКИЙ ЗАВТРАК
входил в стоимость оплаченных магистратом гостиничных номеров. Мы с Ингой отправились в ресторан при отеле. Там нас и разыскал Вальтер.
— Привет светочу самой передовой в мире советской науки! — начал он в своей обычной иронической манере. — Осторожнее, девочка, прошу тебя, осторожнее! — Он скосил на Ингу веселые глаза. — Эта колбаса, к твоему сведению, делается наполовину из ослиного мяса.
Инга резко отодвинула тарелочку с тоненькими кружочками мраморной салями, посмотрела на нее брезгливо.
— Ну все, теперь я к ней больше не притронусь! А ведь так было вкусно!.. Можете радоваться, дядя Вальтер, вы сделали свое черное дело.
— Совсем наоборот, я спас тебя от греха чревоугодия!.. О люди, люди! Когда надо благодарить — бранят, когда надо бранить — рассыпаются в благодарностях. Что за непонятная порода!.. Я усядусь с вами и перекушу, как будто тоже живу здесь. Владелец гостиницы человек богатый, не обеднеет.
Он пододвинул стул к нашему столику и принялся с аппетитом, мерно двигая челюстями, жевать колбасу из отставленной Ингой тарелочки.
— Осторожно, дядя Вальтер! Эта колбаса делается наполовину из ослиного мяса.
— Ну и что? Она от этого ничего не теряет. Наоборот; к твоему сведению, ослиное мясо добавляется именно для мягкости и лучшего вкуса.
Они могли пикироваться до бесконечности.
— Эллен в машине? — спросил я. — Может, ее позвать? Пусть выпьет с нами чашечку кофе.
— Моя дорогая супруга спит без задних ног у своих родичей.
— Поздно приехали?
Вальтер подцепил последний кусок салями:
— После полуночи.
— Что-нибудь случилось?
— Ничего выдающегося. Колесо спустило.
— Так это же минутное дело.
— Запасное тоже оказалось не в порядке. Пришлось разбортовывать, менять камеру. К тому же голова разболелась… Неудачи, как правило, идут сериями — ты заметил?
— Так, значит, теперь ты без запасного?
— Не беспокойся, все уже в порядке. Отдал колесо и резину в авторемонтную мастерскую. Хозяин знакомый, не пожалеет для меня воскресного утра.
— Тракл? — почему-то решил я.
— Какой Тракл?
— Иозеф. Брат Макси.
— А-а… Нет, совсем другой. У меня тут уйма приятелей — носились когда-то в одной стае по улицам.
Вальтер взялся за кофейник, налил себе полную чашку кофе.
— Разреши за тобой поухаживать, Инга.
— Нет, спасибо, я сама. Не люблю слишком горячий. Пусть остынет.
— Ну смотри… А как ты с ним встретился, с Траклом?
— Он приходил к нам сюда от имени бургомистра.
— Ты смотри! Пошел Тракл в гору. Уже ему доверяют представительство! — И поинтересовался, заранее улыбаясь: — Поносил, наверное, меня без удержу?
— Не то чтобы поносил — покритиковал.
— Ох-хо-хох, эти наши тирольцы! Слова доброго не скажут о своем земляке! И чем, интересно, я ему не угодил?.. Впрочем, заранее могу сказать. Он считает меня левым уклонистом, не так ли?
— Скорее уж правым.
Вальтер расхохотался, да так громко, что люди за соседними столиками удивленно повернули к нам головы.
— Серьезно?.. Ярлыки со всех сторон, успевай только поворачиваться. То ты левый, то ты правый, то центрист, то мазохист!.. Боже мой, сколько вреда принесли нашему общему делу такие, как этот Тракл и его бешеная сестричка. О, да ты ведь тоже страдал от ее укусов!
Это было так несправедливо по отношению к Макси, что я не мог за нее не вступиться.
— Ты преувеличиваешь, Вальтер. У Макси были, конечно, свои недостатки. Но она прекрасный товарищ. Искренний, преданный, кристально честный!
— Да, денег она чужих не возьмет. Но разворошить добрых друзей, как муравьиную кучу, навязать спор, дискуссию, стравить людей друг с другом — без этого твоя кристально честная Максимилиана просто не могла жить.
— Перестань, Вальтер, ты не прав!
— Ладно, ладно, не буду… В каких же конкретных грехах обвинил меня Тракл?
— Ругал какую-то твою теоретическую статью.
— Так я и думал! — Вальтер недовольно сморщил нос. — Делает по их семейной традиции из мухи слона.
— Но муха-то была?
— Не муха — блошка микроскопическая. Да и была ли?.. Уговорили написать статью для одного популярного ежемесячника. Ну, как обычно: чуть-чуть истории, чуть-чуть идеологии, чуть-чуть сахарной водицы… Не надо было, наверное, соглашаться, что правда, то правда. Идеология, ты знаешь, — это не моя сфера.
— И все-таки согласился?
— Очень хорошие условия. Да и престижно — попробуй удержись от соблазна!.. И ничего там особенного не было, уж поверь ты мне на слово! Вот только с Траклом не согласовано, каюсь. Далеко было к нему бегать.
Мне показалось, что Вальтер, придавая разговору шутливый оттенок, все же чувствовал себя смущенным, даже виноватым, и я продолжал напирать:
— «Каждой стране свой марксизм»?
— Остановись, человек! — Вальтер предостерегающе поднял руку. — Ты ведь не читал статьи, как нам с тобой толковать? Вернемся в Вену, покажу, тогда и схватимся.
Он был прав.
— Хорошо, согласен, отложим до Вены!
— Ну и подкрутил же тебя этот Тракл! — Вальтер покачал головой. — У него, как и у нашей всемирно известной Макси, особый дар: во всем разглядеть политику. В спорте, в дамской моде, в пережаренном шницеле по-венски…
Инга, которая все время молча прислушивалась к нашему разговору, решила почему-то, что настал ее черед высказаться:
— Конечно, шницель — это никакая не политика, даже пережаренный…
Я едва удержался, чтобы ее не оборвать. Вот уж, что называется, не ко времени!
Зато Вальтер просиял.
— Браво, детка! — Он даже зааплодировал. — Наконец-то она за меня!
— И модная юбка трубой тоже, пожалуй, к политике прямого отношения не имеет…
— Вот видишь! — Вальтер смотрел на меня с торжеством. — А ведь твоя дочь не так-то часто берет мою сторону, согласись!
Он поторопился. Инга, оказывается, сказала не все:
— Дайте же мне договорить, дядя Вальтер!
— Пардон! — он склонил голову с шутливой покорностью.
— Ну вот когда нет денег, чтобы купить себе шницель или юбку, тогда это уже перерастает в политику. Согласны?
Вальтер во все глаза воззрился на мою дочь. Я тоже. Да, ничего не скажешь, удивлять она великий мастер.
— И со спортом точно так же, — продолжала Инга, начисто игнорируя наши изумленные взгляды, и теперь я решительно ничего не имел против ее невыносимо назидательного тона, который обычно ударял по моим нервам, как визг трамвая на крутых виражах. — Вот вчера, когда мы были на Берг-Изеле, товарищ Тракл сказал, что по-настоящему в Инсбруке узнали Советский Союз только после победы нашей команды на Олимпийских играх.
Вальтер сразу увял.
— Вот это и называется — ножом в спину! — вздохнув, упрекнул он Ингу. — А тебе, товарищ профессор, я выражаю свое глубочайшее сочувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Прежде чем сесть, я все же обошел машину.
Номер был, разумеется, совершенно другой.
ЛЕГКИЙ ЗАВТРАК
входил в стоимость оплаченных магистратом гостиничных номеров. Мы с Ингой отправились в ресторан при отеле. Там нас и разыскал Вальтер.
— Привет светочу самой передовой в мире советской науки! — начал он в своей обычной иронической манере. — Осторожнее, девочка, прошу тебя, осторожнее! — Он скосил на Ингу веселые глаза. — Эта колбаса, к твоему сведению, делается наполовину из ослиного мяса.
Инга резко отодвинула тарелочку с тоненькими кружочками мраморной салями, посмотрела на нее брезгливо.
— Ну все, теперь я к ней больше не притронусь! А ведь так было вкусно!.. Можете радоваться, дядя Вальтер, вы сделали свое черное дело.
— Совсем наоборот, я спас тебя от греха чревоугодия!.. О люди, люди! Когда надо благодарить — бранят, когда надо бранить — рассыпаются в благодарностях. Что за непонятная порода!.. Я усядусь с вами и перекушу, как будто тоже живу здесь. Владелец гостиницы человек богатый, не обеднеет.
Он пододвинул стул к нашему столику и принялся с аппетитом, мерно двигая челюстями, жевать колбасу из отставленной Ингой тарелочки.
— Осторожно, дядя Вальтер! Эта колбаса делается наполовину из ослиного мяса.
— Ну и что? Она от этого ничего не теряет. Наоборот; к твоему сведению, ослиное мясо добавляется именно для мягкости и лучшего вкуса.
Они могли пикироваться до бесконечности.
— Эллен в машине? — спросил я. — Может, ее позвать? Пусть выпьет с нами чашечку кофе.
— Моя дорогая супруга спит без задних ног у своих родичей.
— Поздно приехали?
Вальтер подцепил последний кусок салями:
— После полуночи.
— Что-нибудь случилось?
— Ничего выдающегося. Колесо спустило.
— Так это же минутное дело.
— Запасное тоже оказалось не в порядке. Пришлось разбортовывать, менять камеру. К тому же голова разболелась… Неудачи, как правило, идут сериями — ты заметил?
— Так, значит, теперь ты без запасного?
— Не беспокойся, все уже в порядке. Отдал колесо и резину в авторемонтную мастерскую. Хозяин знакомый, не пожалеет для меня воскресного утра.
— Тракл? — почему-то решил я.
— Какой Тракл?
— Иозеф. Брат Макси.
— А-а… Нет, совсем другой. У меня тут уйма приятелей — носились когда-то в одной стае по улицам.
Вальтер взялся за кофейник, налил себе полную чашку кофе.
— Разреши за тобой поухаживать, Инга.
— Нет, спасибо, я сама. Не люблю слишком горячий. Пусть остынет.
— Ну смотри… А как ты с ним встретился, с Траклом?
— Он приходил к нам сюда от имени бургомистра.
— Ты смотри! Пошел Тракл в гору. Уже ему доверяют представительство! — И поинтересовался, заранее улыбаясь: — Поносил, наверное, меня без удержу?
— Не то чтобы поносил — покритиковал.
— Ох-хо-хох, эти наши тирольцы! Слова доброго не скажут о своем земляке! И чем, интересно, я ему не угодил?.. Впрочем, заранее могу сказать. Он считает меня левым уклонистом, не так ли?
— Скорее уж правым.
Вальтер расхохотался, да так громко, что люди за соседними столиками удивленно повернули к нам головы.
— Серьезно?.. Ярлыки со всех сторон, успевай только поворачиваться. То ты левый, то ты правый, то центрист, то мазохист!.. Боже мой, сколько вреда принесли нашему общему делу такие, как этот Тракл и его бешеная сестричка. О, да ты ведь тоже страдал от ее укусов!
Это было так несправедливо по отношению к Макси, что я не мог за нее не вступиться.
— Ты преувеличиваешь, Вальтер. У Макси были, конечно, свои недостатки. Но она прекрасный товарищ. Искренний, преданный, кристально честный!
— Да, денег она чужих не возьмет. Но разворошить добрых друзей, как муравьиную кучу, навязать спор, дискуссию, стравить людей друг с другом — без этого твоя кристально честная Максимилиана просто не могла жить.
— Перестань, Вальтер, ты не прав!
— Ладно, ладно, не буду… В каких же конкретных грехах обвинил меня Тракл?
— Ругал какую-то твою теоретическую статью.
— Так я и думал! — Вальтер недовольно сморщил нос. — Делает по их семейной традиции из мухи слона.
— Но муха-то была?
— Не муха — блошка микроскопическая. Да и была ли?.. Уговорили написать статью для одного популярного ежемесячника. Ну, как обычно: чуть-чуть истории, чуть-чуть идеологии, чуть-чуть сахарной водицы… Не надо было, наверное, соглашаться, что правда, то правда. Идеология, ты знаешь, — это не моя сфера.
— И все-таки согласился?
— Очень хорошие условия. Да и престижно — попробуй удержись от соблазна!.. И ничего там особенного не было, уж поверь ты мне на слово! Вот только с Траклом не согласовано, каюсь. Далеко было к нему бегать.
Мне показалось, что Вальтер, придавая разговору шутливый оттенок, все же чувствовал себя смущенным, даже виноватым, и я продолжал напирать:
— «Каждой стране свой марксизм»?
— Остановись, человек! — Вальтер предостерегающе поднял руку. — Ты ведь не читал статьи, как нам с тобой толковать? Вернемся в Вену, покажу, тогда и схватимся.
Он был прав.
— Хорошо, согласен, отложим до Вены!
— Ну и подкрутил же тебя этот Тракл! — Вальтер покачал головой. — У него, как и у нашей всемирно известной Макси, особый дар: во всем разглядеть политику. В спорте, в дамской моде, в пережаренном шницеле по-венски…
Инга, которая все время молча прислушивалась к нашему разговору, решила почему-то, что настал ее черед высказаться:
— Конечно, шницель — это никакая не политика, даже пережаренный…
Я едва удержался, чтобы ее не оборвать. Вот уж, что называется, не ко времени!
Зато Вальтер просиял.
— Браво, детка! — Он даже зааплодировал. — Наконец-то она за меня!
— И модная юбка трубой тоже, пожалуй, к политике прямого отношения не имеет…
— Вот видишь! — Вальтер смотрел на меня с торжеством. — А ведь твоя дочь не так-то часто берет мою сторону, согласись!
Он поторопился. Инга, оказывается, сказала не все:
— Дайте же мне договорить, дядя Вальтер!
— Пардон! — он склонил голову с шутливой покорностью.
— Ну вот когда нет денег, чтобы купить себе шницель или юбку, тогда это уже перерастает в политику. Согласны?
Вальтер во все глаза воззрился на мою дочь. Я тоже. Да, ничего не скажешь, удивлять она великий мастер.
— И со спортом точно так же, — продолжала Инга, начисто игнорируя наши изумленные взгляды, и теперь я решительно ничего не имел против ее невыносимо назидательного тона, который обычно ударял по моим нервам, как визг трамвая на крутых виражах. — Вот вчера, когда мы были на Берг-Изеле, товарищ Тракл сказал, что по-настоящему в Инсбруке узнали Советский Союз только после победы нашей команды на Олимпийских играх.
Вальтер сразу увял.
— Вот это и называется — ножом в спину! — вздохнув, упрекнул он Ингу. — А тебе, товарищ профессор, я выражаю свое глубочайшее сочувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80