С собой у меня был лишь ключ от квартиры.
Я подошел к дощечке с номерами квартир и фамилиями жильцов. Но нажать кнопку домашнего телефона мне не дали — Фреди удержал мою руку.
— Нет! — сказал он и добавил, показав ключ: — Есть!
Он отпер подъезд своим ключом и пошел следом за мной. Сначала в лифт, затем на площадку. Не собирается ли он войти вместе со мной в квартиру?
Я сунул ключ в замочную скважину. Он упорно не влезал, что-то ему мешало. И вдруг дверь распахнулась.
Инга!
Я обернулся. Фреди исчез, словно растворился в полутьме лестничной клетки.
— Что с замком? — спросил я, едва справляясь с желанием схватить ее и прижать к груди. — Ключ почему-то не идет.
— Он правильно делает! — весело отозвалась Инга. — С другой стороны замка вставлен мой ключ, и двоим им здесь просто нечего делать.
— Зачем же? Там щеколда.
— В том-то и вся штука! Испортилось что-то. Щеколда даже не шевелится. И снаружи и изнутри замок отворяется только ключом… Что ты так долго?.. Я уже думала — тебя упрятали за решетку и пора звонить в посольство.
— Упрятать не упрятали, а ждать заставили. Да еще и объяснение писать. У них тут такие строгости!.. Наше ГАИ просто благотворительная организация.
— Да, вид у тебя какой-то помятый. — Она окинула меня критическим взглядом. — Есть хочешь? В наличии имеются дебреценские сосиски. И еще я сварила суп из пакетика.
— Поем… Чем ты занимаешься?
— Убираюсь, пылесосю.
— Идти никуда не собираешься?
— Если позднее, вечером. Тут пыли скопилось — откуда только берется?
Я помыл в ванной руки, лицо, пошел на кухню.
— Может, остыло? — Инга в кабинете шуровала пылесосной щеткой. — Могу подогреть.
— Нет, в самый раз.
Есть не хотелось. Я заставил себя проглотить несколько ложек пресной жидкой лапши, разжевал жирную, ярко-красную от обилия перца сосиску.
— Ты ничего не спрашиваешь о дяде Вальтере, — донеслось до меня из кабинета сквозь завывание пылесоса. — Как раз перед самым твоим приходом позвонила Эллен — она уже вернулась домой из клиники.
— И что же с ним?
— Пока еще ничего не известно — капитальное обследование начнется только завтра. Но Эллен к нему в палату не пустили, и она очень-очень беспокоится.
— Но хоть что-нибудь сказали?
— Предполагают, что нервное. Ему закатили здоровенный шприц успокаивающего… Давай, отец, сходим вечером к Эллен.
— Посмотрим, — ответил я неопределенно. — У меня самого не все ладно с головой.
— Что такое? — Инга тотчас же выросла в дверном проеме. Волосы убраны под платок, вырядилась в какую-то неимоверную хозяйскую хламиду. — Только этого еще не хватало для полного комплекта!
— Ничего особенного. Разболелась в полиции. Наверное, от грозы.
— А ты выпей таблетку анальгина и ложись…
В спальне Инга уже убралась. На окне негромко гудел вентилятор, нагоняя с улицы влажный после грозы воздух. Я лежал на мягком поролоновом матрасе, ощущая на лице свежий ветерок.
Время шло. Медленно, но неотвратимо. Секунда за секундой, минута за минутой…
Надо найти выход! Для Инги и для себя.
Прежде всего для Инги. Сам я как-нибудь выберусь. Я знаю по крайней мере, откуда и чего мне ждать. У меня есть опыт, у меня больше шансов выкарабкаться.
Бледный отсвет ярких неоновых огней уже начал мерно пульсировать на теневой стене дома во дворе.
«Пушкин — только для истинных мужчин!»
Но Инга…
Она ни о чем не подозревает. Она совершенно беззащитна.
Одному не управиться. Нужна помощь. Я знаю многих людей, которые могли бы мне помочь. Но как добраться до них? Как добраться — вот в чем вопрос!
Прежде всего, разумеется, товарищи из советского посольства. Они наверняка энергично вмешаются, подключат австрийские органы.
Но… Уж этот-то вариант Шмидт и его люди не могли не предвидеть! Может быть, именно в тот момент, когда у двери дома взвизгнут тормоза полицейских автомашин, в квартире через двор сипловато пискнет карманное радио. По нашим окнам заскользит оптический прицел, негромко щелкнет спусковой крючок снайперской винтовки.
И моей Инги не станет…
Зачем мне такая «победа»?
Зачем мне тогда весь белый свет?
Нет! Нужен какой-то совершенно неожиданный ход! Такой, который они не могли бы рассчитать даже на вычислительной машине!
Квартира превратилась в настоящую мышеловку. Четыре зарешеченных стены. Телефон?
Он прослушивается — это же ясно! Они прослушивают здесь все — и у нас и у соседей. С помощью современных технических средств это совсем не трудно.
И просматривают тоже. На приемном аппарате четыре экрана. Один — от камеры в квартиру через двор. Она позволяет им видеть все, что делается у нас в кабинете и в гостиной. И на кухне тоже — там, правда, жалюзи, но что-то случилось с механизмом, они не опускаются. Случайность? Ну нет, теперь уже, после всего, что я знаю, глупо верить в какую бы то ни было случайность.
Второй объектив показал Ингу в профиль. Он наверняка установлен в кабинете. Судя по углу наклона камеры, в чугунном украшении над книжной полкой.
Третий — в прихожей. Его назначение теперь совершенно понятно. Это недреманное око следит за тем, чтобы я не выскользнул из мышеловки через дверь на лестницу.
А четвертая камера? Где она установлена?
Здесь? В спальне?.. Я с трудом одолел желание осмотреться по сторонам.
Скорее всего, именно здесь. Спальня — единственная комната, за которой нельзя наблюдать из квартиры напротив. Мешает выступ стены. К тому же — шторы. В любой момент можно подойти к ним и задернуть.
И еще одно — в спальне стеклянная дверь. Через нее, если соответствующим образом расположить объектив, легко просматривается большая часть коридора.
Да, здесь. Вверху в оконной стене лепной бордюр. Ничего не составляет спрятать в нем миниатюрный стеклянный глазок.
Электрическое питание, разумеется, подведено к камерам заранее. Да, работы тут было немало! К нашему вселению готовились основательно. И загодя!
Капкан расставлялся умело, предусмотрительно, со знанием дела.
Знали, значит, знали… Стоп, об этом пока не надо! Позже, потом…
Выход! Найти выход!
Была бы хоть тоненькая ниточка, за которую зацепиться.
Должна же быть ниточка!
«Пушкин» — только для истинных мужчин!»
«Капут! — сказал этот жирный старик с полуидиотским смешком. — Короткое замыкание!»
Короткое замыкание…
А ведь передающие телекамеры тоже работают на электричестве. Если добраться до источника питания, то можно их ослепить. Все сразу. Они тогда лишатся глаз.
Щиток находится тут же, на кухне… Нет, так не годится. Они сразу же поймут — и конец.
А если замкнуть там, внизу, в подвале?..
Но туда не добраться. Мне не выйти из квартиры. Глазок телекамеры против двери стережет меня бдительнее, чем самый свирепый цепной пес. Он тотчас же воспроизведет на одном из экранчиков мой уход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Я подошел к дощечке с номерами квартир и фамилиями жильцов. Но нажать кнопку домашнего телефона мне не дали — Фреди удержал мою руку.
— Нет! — сказал он и добавил, показав ключ: — Есть!
Он отпер подъезд своим ключом и пошел следом за мной. Сначала в лифт, затем на площадку. Не собирается ли он войти вместе со мной в квартиру?
Я сунул ключ в замочную скважину. Он упорно не влезал, что-то ему мешало. И вдруг дверь распахнулась.
Инга!
Я обернулся. Фреди исчез, словно растворился в полутьме лестничной клетки.
— Что с замком? — спросил я, едва справляясь с желанием схватить ее и прижать к груди. — Ключ почему-то не идет.
— Он правильно делает! — весело отозвалась Инга. — С другой стороны замка вставлен мой ключ, и двоим им здесь просто нечего делать.
— Зачем же? Там щеколда.
— В том-то и вся штука! Испортилось что-то. Щеколда даже не шевелится. И снаружи и изнутри замок отворяется только ключом… Что ты так долго?.. Я уже думала — тебя упрятали за решетку и пора звонить в посольство.
— Упрятать не упрятали, а ждать заставили. Да еще и объяснение писать. У них тут такие строгости!.. Наше ГАИ просто благотворительная организация.
— Да, вид у тебя какой-то помятый. — Она окинула меня критическим взглядом. — Есть хочешь? В наличии имеются дебреценские сосиски. И еще я сварила суп из пакетика.
— Поем… Чем ты занимаешься?
— Убираюсь, пылесосю.
— Идти никуда не собираешься?
— Если позднее, вечером. Тут пыли скопилось — откуда только берется?
Я помыл в ванной руки, лицо, пошел на кухню.
— Может, остыло? — Инга в кабинете шуровала пылесосной щеткой. — Могу подогреть.
— Нет, в самый раз.
Есть не хотелось. Я заставил себя проглотить несколько ложек пресной жидкой лапши, разжевал жирную, ярко-красную от обилия перца сосиску.
— Ты ничего не спрашиваешь о дяде Вальтере, — донеслось до меня из кабинета сквозь завывание пылесоса. — Как раз перед самым твоим приходом позвонила Эллен — она уже вернулась домой из клиники.
— И что же с ним?
— Пока еще ничего не известно — капитальное обследование начнется только завтра. Но Эллен к нему в палату не пустили, и она очень-очень беспокоится.
— Но хоть что-нибудь сказали?
— Предполагают, что нервное. Ему закатили здоровенный шприц успокаивающего… Давай, отец, сходим вечером к Эллен.
— Посмотрим, — ответил я неопределенно. — У меня самого не все ладно с головой.
— Что такое? — Инга тотчас же выросла в дверном проеме. Волосы убраны под платок, вырядилась в какую-то неимоверную хозяйскую хламиду. — Только этого еще не хватало для полного комплекта!
— Ничего особенного. Разболелась в полиции. Наверное, от грозы.
— А ты выпей таблетку анальгина и ложись…
В спальне Инга уже убралась. На окне негромко гудел вентилятор, нагоняя с улицы влажный после грозы воздух. Я лежал на мягком поролоновом матрасе, ощущая на лице свежий ветерок.
Время шло. Медленно, но неотвратимо. Секунда за секундой, минута за минутой…
Надо найти выход! Для Инги и для себя.
Прежде всего для Инги. Сам я как-нибудь выберусь. Я знаю по крайней мере, откуда и чего мне ждать. У меня есть опыт, у меня больше шансов выкарабкаться.
Бледный отсвет ярких неоновых огней уже начал мерно пульсировать на теневой стене дома во дворе.
«Пушкин — только для истинных мужчин!»
Но Инга…
Она ни о чем не подозревает. Она совершенно беззащитна.
Одному не управиться. Нужна помощь. Я знаю многих людей, которые могли бы мне помочь. Но как добраться до них? Как добраться — вот в чем вопрос!
Прежде всего, разумеется, товарищи из советского посольства. Они наверняка энергично вмешаются, подключат австрийские органы.
Но… Уж этот-то вариант Шмидт и его люди не могли не предвидеть! Может быть, именно в тот момент, когда у двери дома взвизгнут тормоза полицейских автомашин, в квартире через двор сипловато пискнет карманное радио. По нашим окнам заскользит оптический прицел, негромко щелкнет спусковой крючок снайперской винтовки.
И моей Инги не станет…
Зачем мне такая «победа»?
Зачем мне тогда весь белый свет?
Нет! Нужен какой-то совершенно неожиданный ход! Такой, который они не могли бы рассчитать даже на вычислительной машине!
Квартира превратилась в настоящую мышеловку. Четыре зарешеченных стены. Телефон?
Он прослушивается — это же ясно! Они прослушивают здесь все — и у нас и у соседей. С помощью современных технических средств это совсем не трудно.
И просматривают тоже. На приемном аппарате четыре экрана. Один — от камеры в квартиру через двор. Она позволяет им видеть все, что делается у нас в кабинете и в гостиной. И на кухне тоже — там, правда, жалюзи, но что-то случилось с механизмом, они не опускаются. Случайность? Ну нет, теперь уже, после всего, что я знаю, глупо верить в какую бы то ни было случайность.
Второй объектив показал Ингу в профиль. Он наверняка установлен в кабинете. Судя по углу наклона камеры, в чугунном украшении над книжной полкой.
Третий — в прихожей. Его назначение теперь совершенно понятно. Это недреманное око следит за тем, чтобы я не выскользнул из мышеловки через дверь на лестницу.
А четвертая камера? Где она установлена?
Здесь? В спальне?.. Я с трудом одолел желание осмотреться по сторонам.
Скорее всего, именно здесь. Спальня — единственная комната, за которой нельзя наблюдать из квартиры напротив. Мешает выступ стены. К тому же — шторы. В любой момент можно подойти к ним и задернуть.
И еще одно — в спальне стеклянная дверь. Через нее, если соответствующим образом расположить объектив, легко просматривается большая часть коридора.
Да, здесь. Вверху в оконной стене лепной бордюр. Ничего не составляет спрятать в нем миниатюрный стеклянный глазок.
Электрическое питание, разумеется, подведено к камерам заранее. Да, работы тут было немало! К нашему вселению готовились основательно. И загодя!
Капкан расставлялся умело, предусмотрительно, со знанием дела.
Знали, значит, знали… Стоп, об этом пока не надо! Позже, потом…
Выход! Найти выход!
Была бы хоть тоненькая ниточка, за которую зацепиться.
Должна же быть ниточка!
«Пушкин» — только для истинных мужчин!»
«Капут! — сказал этот жирный старик с полуидиотским смешком. — Короткое замыкание!»
Короткое замыкание…
А ведь передающие телекамеры тоже работают на электричестве. Если добраться до источника питания, то можно их ослепить. Все сразу. Они тогда лишатся глаз.
Щиток находится тут же, на кухне… Нет, так не годится. Они сразу же поймут — и конец.
А если замкнуть там, внизу, в подвале?..
Но туда не добраться. Мне не выйти из квартиры. Глазок телекамеры против двери стережет меня бдительнее, чем самый свирепый цепной пес. Он тотчас же воспроизведет на одном из экранчиков мой уход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80