Между тем вышли обе книги: роман Дарли, который Орангутан присвоил себе, и непристойные излияния обезьяны, под которыми теперь стояло имя Дэнниса Дарли. По случайному совпадению романы появились в один и тот же день. Орангутан открыл самую влиятельную из воскресных газет и увидел броский заголовок: «Книга века».
«Моя!» – облизывая губы, сказал он себе и, жадно вперившись в текст, к своему ужасу, обнаружил, что не ошибся. С точки зрения критика, оставшегося холостяком, к тому же озлобленным холостяком, написанный антропоидом роман был «грубым, разоблачительным, порой излишне откровенным, но, безусловно, не имеющим себе равных по проницательности и страстности». Гораздо ниже, по сути дела в самом конце страницы, про украденный сатирический роман говорилось всего два слова – «нестерпимо скучно».
Мало того, на следующий же день, только бедный орангутан вышел из дома, к нему подошел молодой человек в черной рубашке и, тронув его за плечо, осведомился, не он ли мистер Симпсон. Получив утвердительный ответ, черная рубашка представила его нескольким своим друзьям, точно так же одетым и вооруженным дубинками и кастетами. Выяснилось, что молодых джентльменов не устраивали кое-какие намеки Дарли в адрес их организации, и они решили, в качестве уведомления, хорошенько избить несчастного Симпсона.
Орангутан дрался как лев, но силы были слишком неравными. Кончилось тем, что, избитый до полусмерти, он остался лежать без сознания возле конюшен, где и происходило выяснение отношений. Домой он притащился только на следующее утро. На квартире его уже ждала целая толпа полицейских и судебных исполнителей. Выяснилось, что Дэннис, при всей своей деликатности и скромности, позволил себе выпады против государства, церкви и других общественных институтов, и автор романа обвиняется в богохульстве, измышлениях, клевете, подстрекательстве и прочих преступлениях. «Кто бы мог подумать, – горько сетовал на жизнь орангутан, – что какой-то там стиль – такая опасная штука».
Пока его таскали по судам, он хранил мрачное молчание, изредка заглядывая лишь в газеты, пестревшие анонсами книги, которую он подложил Дарли. Узнав, что продано больше ста тысяч экземпляров романа, он перестал владеть собой и оскорбил судью. Когда эта цифра удвоилась, он от отчаяния попытался было сознаться в подлоге, но его признания сочли грубой симуляцией безумия. Кончилось тем, что судебные материалы по его делу составили сами по себе целый том и были выпущены массовым изданием. Его забрали и посадили за решетку.
«А все потому, – сокрушался он, – что я захотел в одежде покрасоваться перед публикой. Теперь, правда, одежда у меня есть, но она мне не нравится, к тому же и публику сюда не пускают». В результате он люто возненавидел литературу, а всякому, кто ненавидит литературу, да еще на долгие годы посажен за решетку, можно только глубоко посочувствовать.
Что же касается Дэнниса Дарли, то, вернувшись, он стал так знаменит, что за отсутствием времени не удосужился даже раскрыть свою книгу, а потому оставался в счастливом неведении относительно подлога. Теперь, если его жена размышляет о славе и богатстве, которых добился ее муж, либо вспоминает тот день, когда она, оказавшись в железных тисках антропоида, чуть было не поддалась ему, то спешит к супругу и бросается к нему на шею. Ее объятия и поцелуи доставляют Дарли несказанное удовольствие.
МЕХАНИЧЕСКАЯ КОШКА

Перевод. Ливергант А., 1991 г.
Отель «Биксби» ничем не отличается от любого другого солидного отеля в Чикаго. На перилах лестниц медные поручни, под сенью раскидистых пальм тускло светятся плевательницы. Воздух в коридорах совершенно неподвижен, и кажется, что проветривали здесь всего несколько дней назад. Цены умеренные.
У входа в отель остановилось такси, в котором ехал Уолтер Дэвис. Это был пожилой человек с заметной сединой в волосах и лоснящимся озабоченным лицом, какое бывает у сельского пастора, если тот в меру беден и в меру жизнерадостен. Дэвис, однако, пастором не был.
Портье взял его чемодан и прихватил бы еще и черную коробку, которую Дэвис держал на коленях, если бы тот поспешно не отвел его руку.
– Не надо, это я сам понесу.
Он вошел в отель, прижимая коробку к груди, как ребенка. Коробка была продолговатой, фута два в длину, примерно фут в ширину и столько же в высоту. Она была обтянута великолепной искусственной кожей, сверху приделана ручка, но Дэвис предпочитал нести коробку в руках, а не размахивать ею.
Зарегистрировавшись и поднявшись к себе в номер, Дэвис поставил коробку на бюро и бросился к телефону.
– Говорят из пятьсот семнадцатого номера, – сказал он. – Какой у вас есть сыр?
– Сыр? Камамбер, швейцарский, тилламук…
– Пожалуй, тилламук. Он свежий?
– Наверное, – сказал голос на другом конце провода. – Сыр как сыр.
– Хорошо, принесите одну порцию.
– С каким хлебом? Черным? Белым? Ржаным?
– Без хлеба. Только сыр.
– О'кей, сейчас принесут.
Через пару минут вошел коридорный, неся на блюде порцию сыра. Это был пожилой, одних лет с Дэвисом негр с поразительно круглым лицом и плоской, словно блин, головой.
– Я не ошибся, сыр? Вы заказывали порцию сыра без хлеба?
– Все верно, – сказал Дэвис, отстегивая пряжки на черной коробке. – Поставьте на стол.
Ожидая, пока ему подпишут чек, коридорный с любопытством смотрел, как Дэвис снимает с коробки крышку. Под ней на выложенном черным бархатом днище сверкало странного вида скелетообразное приспособление из хромированного металла.
– Подумать только! – с удивлением воскликнул коридорный. – Да у вас тут целое изобретение!
– Что, интересно? Хитрая штука?
– Еще бы. Что может быть хитрее изобретения. – Он почтительно уставился на таинственный аппарат в коробке. – Так что же, позвольте узнать, это такое?
– Механическая кошка, – с гордостью сказал Дэвис.
– Механическая кошка?! Вы не шутите? – Он только покачал головой: простой человек, озадаченный чудом научной мысли. – Так, значит. Механическая кошка? Ну и ну!
– Здорово придумано?
– Не то слово! Послушайте, мистер, как же это я никогда не слышал о Механической кошке?
– Она первая и единственная в мире. На сегодняшний день.
– Я-то сам из Огайо. Там у меня родня. Будьте покойны, уж я им расскажу, что видел первую и единственную в мире Механическую кошку.
– Рад, что вам нравится. Скажите, вы любите животных? Тогда я вам кое-что покажу.
И с этими словами он приоткрыл небольшое отделение в углу коробки. Внутри была круглая выемка, выложенная бумажными салфетками. Дэвис просунул туда палец.
– Иди сюда, Джорджи, – позвал он. – Ку-ку! Сюда, Джорджи!
Из коробки высунула голову самая заурядная небольшая откормленная мышь, посмотрела во все стороны своими розовыми глазками-бусинками, побежала по пальцу Дэвиса, затем по рукаву к воротничку рубашки и стала тыкаться мордочкой ему в нос и в мочку уха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123