Она еще несколько мгновений смотрела на него: он оставался все так же безучастен и строг. Он предпочел отстраниться. Серые тона все более уступали золотистым лучам восходящего солнца. Защебетали птицы. Природа пробуждалась, улыбаясь, в счастливом ожидании тепла славного октябрьского утра. И лишь между двумя сердцами лежал непреодолимый барьер гордости, который ни один из них не решился переступить первым.
Сэр Перси склонился в низком церемонном поклоне, когда она с еще одним горестным вздохом начала наконец подниматься по ступеням террасы.
Она медленно поднималась наверх, касаясь рукой поручня балюстрады, длинный трен ее украшенного золотом платья легко скользил следом, лучи рассвета создавали вокруг ее волос золотой ореол, вспыхивая в рубинах на голове и руках. Она дошла до ведущих в дом высоких стеклянных дверей. Прежде чем войти, Маргарита на мгновение замерла и обернулась, безнадежно надеясь все же увидеть протянутые к ней руки и услышать зовущий вернуться голос. Но он оставался недвижим – его массивная фигура, казалось, была воплощением несгибаемой гордости и непоколебимого упрямства.
На ее глазах вновь выступили слезы, и, чтобы он уже не увидел их, она быстро повернулась и побежала внутрь дома, к своим покоям.
А если бы она оглянулась на этот залитый розовым светом сад, она бы увидела, что тот, кто был теперь причиной ее страданий, сильный человек, переполненный отчаянием и страстью, потерял все свое упрямство и гордость, всю свою силу воли и остался лишь страстным, безумно влюбленным мужчиной; едва ее шаги растворились внутри дома, он упал на колени на ступени террасы и в слепом сумасшествии своей любви стал целовать то место, где стояла ее ножка, и поручень каменной балюстрады, к которому прикасалась ее рука.
ГЛАВА XVII
ПРОЩАНИЕ
Добравшись до своей комнаты, Маргарита увидела горничную, страшно взволнованную ее отсутствием.
– Ваша честь, должно быть, очень устали, – сказала бедная женщина, едва державшая глаза открытыми, – уже шестой час.
– Ах да, Луиза, – ласково ответила Маргарита. – Да, действительно, я очень устала. Но и ты устала не меньше, так что быстро отправляйся спать, я лягу сама.
– Но, миледи…
– Нет, нет, не спорь, Луиза, немедленно отправляйся спать. Подай шаль и оставь меня.
Луиза охотно повиновалась. Она сняла со своей хозяйки роскошное бальное платье и накинула на нее мягкий кружевной капот.
– Не нужно ли еще чего-нибудь вашей чести? – спросила она.
– Нет, более ничего. Впрочем, потуши огни.
– Да, миледи. Спокойной ночи, миледи.
– Спокойной ночи, Луиза.
Как только горничная ушла, Маргарита раздвинула занавески и распахнула окно. Сад и замыкающая его река были затоплены розовым светом. Далеко на востоке лучи восходящего солнца уже поблескивали золотой полосой. Луг опустел, и Маргарита бросила взгляд на террасу, где только что тщетно пыталась вернуть любовь человека, однажды принадлежавшего ей всецело.
Было даже несколько странно, что, несмотря на все беспокойство за жизнь Армана, ей было более горько от того, что произошло теперь.
Казалось, все ее тело бесконечно страдало, отвергнутое человеком, оставшимся холодным к ее призывам, воспротивившимся ее страсти, не ответившим на порыв чувств, что давали еще надежду на возврат прежних счастливых дней в Париже, надежду, что еще не все умерло и не все забыто.
Как это загадочно! Она еще любит его! Теперь, через несколько месяцев непонимания и одиночества, оглядываясь назад, вдруг поняла: она никогда и не переставала любить его и в глубине своего сердца всегда смутно чувствовала, что глупая суетность, пустой смех, ленивое равнодушие были не что иное, как маска, а настоящий, сильный, страстный и волевой человек скрывался под ней – человек, которого она любила, мощь которого очаровала ее, личность которого покорила; а за его неповоротливым умом – она всегда это чувствовала – скрывалось нечто огромное, спрятанное от всего света и более всего – от нее.
Женское сердце подобно кунсткамере, сам владелец которой порой не в силах определить, что именно и почему его поразило.
В самом ли деле «умнейшая женщина Европы» полюбила дурака? Да и было ли то чувство, с которым год назад она выходила замуж, любовью? Было ли любовью то, что она испытывала теперь? Увы, Маргарита не могла ответить на эти вопросы. Возможно, это гордость затуманила ее ум, не позволяя понять свое же собственное сердце. Только одно она знала точно: ей хочется вновь завоевать упрямого гордеца. Она уже победила его однажды и теперь не откажется от него… Она сбережет его, сбережет его любовь, будет служить ей, лелеять ее; многое призывало к этому, но более всего уверенность, что у нее никогда не будет счастья без любви этого мужчины.
Противоречивые мысли и чувства бешено сменялись в ее голове. Поглощенная ими, она незаметно уснула. Быть может, уставшая от длительного возбуждения, она и в самом деле, едва закрыв глаза, погрузилась в беспокойный сон, быстрые и летучие сновидения которого, казалось, не имели ни малейшего отношения к печальным мыслям. Но вдруг ее пробудил от тяжелой дремы шум шагов за дверью.
Она стремительно встала с постели и прислушалась. Дом, как всегда, был совершенно тих, шаги замерли. Через широко раскрытые окна комнату заполняли бриллиантовые лучи утреннего солнца. Она взглянула на часы – половина седьмого. Слишком рано, чтобы кто-нибудь из прислуги был уже на ногах. Маргарита могла бы заснуть вновь, поскольку шум шагов стих, но тут ее внимание привлекли отдаленные голоса. Что бы это могло быть?
Она мягко, на цыпочках, пересекла комнату, открыла дверь и прислушалась. Ни звука. Та обычная завороженность раннего утра, когда все люди спят самым крепким сном. Но какой-то шум все же разбудил ее? Под самой дверью у своих ног она увидела нечто белое и не сразу даже решилась дотронуться до неизвестно откуда взявшегося письма. Все казалось таким призрачным. Его, совершенно точно, не было здесь, когда Маргарита пришла. Быть может, его обронила Луиза? Или какой-то загробный пришелец подкинул, играючи, от скуки, это таинственное письмо? Наконец она решилась поднять конверт и, удивленная сверх всякой меры, увидела, что письмо, надписанное крупным почерком мужа, адресовано ей. Что он хотел поведать среди ночи? Почему не мог просто отдать его утром? Она вскрыла конверт и прочла следующее:
«Совершенно непредвиденные обстоятельства вынуждают меня немедленно отправиться на север. И я прошу у Вашей чести прощения за то, что не имею счастья проститься с Вами лично. Дела задержат меня примерно на неделю. В результате я не буду иметь возможности присутствовать на вечере, который Ваша честь дает в среду. Засим остаюсь самым покорным и почтительным Вашим слугой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Сэр Перси склонился в низком церемонном поклоне, когда она с еще одним горестным вздохом начала наконец подниматься по ступеням террасы.
Она медленно поднималась наверх, касаясь рукой поручня балюстрады, длинный трен ее украшенного золотом платья легко скользил следом, лучи рассвета создавали вокруг ее волос золотой ореол, вспыхивая в рубинах на голове и руках. Она дошла до ведущих в дом высоких стеклянных дверей. Прежде чем войти, Маргарита на мгновение замерла и обернулась, безнадежно надеясь все же увидеть протянутые к ней руки и услышать зовущий вернуться голос. Но он оставался недвижим – его массивная фигура, казалось, была воплощением несгибаемой гордости и непоколебимого упрямства.
На ее глазах вновь выступили слезы, и, чтобы он уже не увидел их, она быстро повернулась и побежала внутрь дома, к своим покоям.
А если бы она оглянулась на этот залитый розовым светом сад, она бы увидела, что тот, кто был теперь причиной ее страданий, сильный человек, переполненный отчаянием и страстью, потерял все свое упрямство и гордость, всю свою силу воли и остался лишь страстным, безумно влюбленным мужчиной; едва ее шаги растворились внутри дома, он упал на колени на ступени террасы и в слепом сумасшествии своей любви стал целовать то место, где стояла ее ножка, и поручень каменной балюстрады, к которому прикасалась ее рука.
ГЛАВА XVII
ПРОЩАНИЕ
Добравшись до своей комнаты, Маргарита увидела горничную, страшно взволнованную ее отсутствием.
– Ваша честь, должно быть, очень устали, – сказала бедная женщина, едва державшая глаза открытыми, – уже шестой час.
– Ах да, Луиза, – ласково ответила Маргарита. – Да, действительно, я очень устала. Но и ты устала не меньше, так что быстро отправляйся спать, я лягу сама.
– Но, миледи…
– Нет, нет, не спорь, Луиза, немедленно отправляйся спать. Подай шаль и оставь меня.
Луиза охотно повиновалась. Она сняла со своей хозяйки роскошное бальное платье и накинула на нее мягкий кружевной капот.
– Не нужно ли еще чего-нибудь вашей чести? – спросила она.
– Нет, более ничего. Впрочем, потуши огни.
– Да, миледи. Спокойной ночи, миледи.
– Спокойной ночи, Луиза.
Как только горничная ушла, Маргарита раздвинула занавески и распахнула окно. Сад и замыкающая его река были затоплены розовым светом. Далеко на востоке лучи восходящего солнца уже поблескивали золотой полосой. Луг опустел, и Маргарита бросила взгляд на террасу, где только что тщетно пыталась вернуть любовь человека, однажды принадлежавшего ей всецело.
Было даже несколько странно, что, несмотря на все беспокойство за жизнь Армана, ей было более горько от того, что произошло теперь.
Казалось, все ее тело бесконечно страдало, отвергнутое человеком, оставшимся холодным к ее призывам, воспротивившимся ее страсти, не ответившим на порыв чувств, что давали еще надежду на возврат прежних счастливых дней в Париже, надежду, что еще не все умерло и не все забыто.
Как это загадочно! Она еще любит его! Теперь, через несколько месяцев непонимания и одиночества, оглядываясь назад, вдруг поняла: она никогда и не переставала любить его и в глубине своего сердца всегда смутно чувствовала, что глупая суетность, пустой смех, ленивое равнодушие были не что иное, как маска, а настоящий, сильный, страстный и волевой человек скрывался под ней – человек, которого она любила, мощь которого очаровала ее, личность которого покорила; а за его неповоротливым умом – она всегда это чувствовала – скрывалось нечто огромное, спрятанное от всего света и более всего – от нее.
Женское сердце подобно кунсткамере, сам владелец которой порой не в силах определить, что именно и почему его поразило.
В самом ли деле «умнейшая женщина Европы» полюбила дурака? Да и было ли то чувство, с которым год назад она выходила замуж, любовью? Было ли любовью то, что она испытывала теперь? Увы, Маргарита не могла ответить на эти вопросы. Возможно, это гордость затуманила ее ум, не позволяя понять свое же собственное сердце. Только одно она знала точно: ей хочется вновь завоевать упрямого гордеца. Она уже победила его однажды и теперь не откажется от него… Она сбережет его, сбережет его любовь, будет служить ей, лелеять ее; многое призывало к этому, но более всего уверенность, что у нее никогда не будет счастья без любви этого мужчины.
Противоречивые мысли и чувства бешено сменялись в ее голове. Поглощенная ими, она незаметно уснула. Быть может, уставшая от длительного возбуждения, она и в самом деле, едва закрыв глаза, погрузилась в беспокойный сон, быстрые и летучие сновидения которого, казалось, не имели ни малейшего отношения к печальным мыслям. Но вдруг ее пробудил от тяжелой дремы шум шагов за дверью.
Она стремительно встала с постели и прислушалась. Дом, как всегда, был совершенно тих, шаги замерли. Через широко раскрытые окна комнату заполняли бриллиантовые лучи утреннего солнца. Она взглянула на часы – половина седьмого. Слишком рано, чтобы кто-нибудь из прислуги был уже на ногах. Маргарита могла бы заснуть вновь, поскольку шум шагов стих, но тут ее внимание привлекли отдаленные голоса. Что бы это могло быть?
Она мягко, на цыпочках, пересекла комнату, открыла дверь и прислушалась. Ни звука. Та обычная завороженность раннего утра, когда все люди спят самым крепким сном. Но какой-то шум все же разбудил ее? Под самой дверью у своих ног она увидела нечто белое и не сразу даже решилась дотронуться до неизвестно откуда взявшегося письма. Все казалось таким призрачным. Его, совершенно точно, не было здесь, когда Маргарита пришла. Быть может, его обронила Луиза? Или какой-то загробный пришелец подкинул, играючи, от скуки, это таинственное письмо? Наконец она решилась поднять конверт и, удивленная сверх всякой меры, увидела, что письмо, надписанное крупным почерком мужа, адресовано ей. Что он хотел поведать среди ночи? Почему не мог просто отдать его утром? Она вскрыла конверт и прочла следующее:
«Совершенно непредвиденные обстоятельства вынуждают меня немедленно отправиться на север. И я прошу у Вашей чести прощения за то, что не имею счастья проститься с Вами лично. Дела задержат меня примерно на неделю. В результате я не буду иметь возможности присутствовать на вечере, который Ваша честь дает в среду. Засим остаюсь самым покорным и почтительным Вашим слугой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69