А пищевых отравлений не было ни на «Энтерпрайзе», ни на Алеф Прайме. Если и было что-то общее между тремя жертвами отравлений, так это общение с доктором Мордро. Но какой вывод следует из этого?
– Я выздоровела, – упорствовала Аристидес, – и не могу оставаться здесь. По крайней мере, дайте мне сходить в мою каюту. Спок поднял бровь, вопросительно глядя на Чэпел:
– Со стороны медицины есть возражение против этой просьбы?
– Это не очень хорошая идея.
– Пожалуйста, – умоляюще прошептала Аристидес, – я прошу вас.
Чэпел тяжело вздохнула и потянулась к пластиковому в металлической оправе обручу на левой руке Дженифер, но та отдернула руку, словно обожгла ее. Это выглядело не столько смешно, сколько глупо. Хотя, может быть, она просто не любила, когда до нее дотрагивались.
– Ну, хорошо, Дженифер, – уступила ее просьбе Чэпел. – Только обещайте не снимать ваши сенсоры, чтобы мы могли знать о состоянии вашего здоровья и в любой момент прийти на помощь.
– Если мне потребуется помощь, сенсоры дадут знать.
«Это не обещание, – подумал Спок. – Это ни к чему не обязывающее утверждение».
– Да, они сработают, – подтвердила Чэпел. – Но я предполагаю, что в вашей каюте вам будет хорошо – вам прежде всего нужен отдых.
Дженифер Аристидес наклонила голову в знак благодарности, и Кристина Чэпел отступила в сторону, давая ей дорогу. Офицер безопасности шла с большим трудом, но ни разу не оглянулась и вскоре скрылась за углом.
Чэпел молча смотрела ей вслед, потом, глубоко вздохнув, направилась было в лазарет, но приостановилась и сказала зачем-то:
– Надеюсь, мы поступили правильно.
Спок не ответил. Его мысли занимал Маккой, и он ждал, когда женщина пройдет мимо него, чтобы и он мог отправиться по своим делам. Но Чэпел кончиками пальцев чуть коснулась его рукава:
– Мистер Спок, – сказала она с заметным волнением. – Кто-то должен объявить всей команде о том, что произошло. Будет не очень хорошо, если они все узнают о случившемся так же, как узнала Дженифер, а по кораблю уже идут слухи, один другого фантастичнее. Вы теперь командир. Если вы не можете… если предпочитаете, – оговорилась она, – не делать этого, то поручите это кому-нибудь другому.
Спок помедлил, потом согласно кивнул ей. Ему было нелегко признать, что он плохо помнил о своих неожиданных обязанностях командира корабля, забыв о его экипаже. И все-таки он должен был сделать ей выговор за то, что она без разрешения заговорила с ним о его-обязанностях. Но, по сути, она права, и он согласился с нею:
– Благодарю вас за напоминание. Я не буду больше откладывать это на потом.
Она склонила голову и с довольным видом исчезла в тени этого огромного помещения, переполненного хитроумными машинами и всякого рода медицинским оборудованием, никому сейчас не нужным.
Сзади послышался стон Маккоя. Спок вернулся в палату. Кажется, этанол сделал свое черное дело, и доктору понадобилась помощь. Он включил свет поярче, и Маккой прикрыл рукой глаза:
– Уберите этот чертов свет, – пробормотал он так невнятно, что Спок с трудом разобрал его слова.
Интенсивность света не имела для вулканца никакого значения – он мог видеть при таком освещении, которое для землян было полной темнотой. И легко исполнил просьбу доктора.
– Доктор, вы меня слышите?
В ответ послышалось что-то нечленораздельное.
– Доктор Маккой, я должен покинуть вас, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей.
– Я видел сон, – произнес Маккой четким голосом.
Спок был удовлетворен этим голосом – он может оставить доктора одного. Но Маккой поднялся и повторил:
– Спок, я видел сон о времени.
– Усните снова, доктор. И утром вы будете как огурчик.
Маккой издевательски хихикнул и спросил:
– Вы так думаете?
Он разгладил лицо руками, но морщины от этого стали еще глубже. Он всматривался в Спока красными, распухшими глазами, как будто пытался разглядеть его в полной темноте.
– Я знаю, что нам надо делать.
– Мне уже подсказали это, – ответил Спок. – Я должен сообщить экипажу «Энтерпрайза» о том, что произошло.
– Нет!
– Это необходимо сделать, доктор.
– Время, Спок. Ты забыл о времени. Мы проделывали это раньше, проделаем и сейчас.
Спок не ответил. Он помнил о времени и знал, о чем говорит доктор. Он уже думал об этой возможности и отбросил ее как негодную. Она аморальна и безрассудна. Даже верная теоретически, предлагаемая доктором возможность может обернуться разрушительной реальностью.
– Нам надо перестроить двигатели и одним прыжком сделать петлю, вернувшись в определенную точку прошедшего времени. Так мы спасем Джима.
– Доктор, это невозможно.
– Спок, прошу вас, ради бога. Вы же знаете, что это возможно.
Спок удивился тому, что напряженные переживания научили Маккоя логически мыслить. И он пытался понять его.
– Да, мы можем вернуться в прошлое время. Возможно, даже предотвратим то, что произошло. Но наше произвольное вторжение может разрушить космическое время – слишком велико будет напряжение.
Маккой покачал головой, как будто слушал Спока с закрытыми ушами и до него не дошел смысл его слов:
– Мы спасем Джима.
– И наделаем еще больше бед.
– Но мы делали это раньше, делали, чтобы помочь другим людям. Почему же мы не можем сделать этого ради спасения нашего друга?
– Доктор Маккой… в тех случаях мы были вынуждены вмешиваться в ход событий… не всегда ради помощи каким-то конкретным людям – мы возвращали время с максимальной точностью, и не для развлечений.
– И что из этого следует?
– Мы предотвращали то, что могло произойти в будущем. А на этот раз, если мы изменим прошлое, мы автоматически изменим и будущее.
– Но это будет будущее, которое уже осталось в прошлом. Мы уже жили в нем. А настоящее будущее еще впереди.
– А что нам скажут люди, чье прошлое мы затронем?
– Вы хотите сказать, что в будущее нельзя будет вернуться, и все, что мы делаем, не имеет ни какого значения, потому что не может иметь какого-то значения?
– Я этого не говорил и не хочу говорить. Я говорю, что есть события максимальной правдоподобности, которые нельзя перечеркнуть по чьей-то доброй воле, а затем заново переиграть их с желанным для нас результатом. Сделать это означает – вызвать метаморфозу, превращение, или, если хотите, аномалию, не отличающуюся по эффекту разрушения от той, за которой мы наблюдали в течение шести недель. Это может привести и к нашему уничтожению, и к уничтожению всего будущего. Вы этого хотите для будущего, доктор?
– В данное время меня не заботит будущее. Мы с вами живем в настоящем. И я хочу его изменить, вернувшись назад. А для будущего разница в каких-то двух часах, которые нам необходимы, не, имеет никакого значения – они уже остались позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69