Когда перед ними возникла «черная дыра», Таринье явно занервничал, но потом ухмыльнулся. Его глаза странно блестели. Он переключился на ручное управление.
— Пристегнись, малютка, — скомандовал он.
— Я уже пристегнулась, — ответила Мати. — Поторопись, ладно?
— Хорошо. Поехали! — воскликнул Таринье.
Мати мало что запомнила. Собственно, и запоминать-то было особенно нечего. Только что перед ними было начало «подпространственного коридора» — и вот они уже в конце его. Звезды изменили свое положение. Вот и все.
Впрочем, как оказывается, изменилось и кое-что еще.
— Ты только посмотри на себя, малышка, — проговорил Таринье, он обернулся, чтобы взглянуть, как там Мати, но вместо этого откровенно уставился на девочку. — Теперь ты вся светишься, как настоящий космический путешественник!
И это было правдой! С тех пор, как они покинули планету, кожа девочки становилась все светлее, а белые пятна в ее гриве становились все больше, вытесняя черный цвет, — но теперь ее руки, насколько позволяли видеть рукава комбинезона, были совершенно белыми! Совершенно. Такими же белыми, как руки Таринье, или Кхорньи, или Ари. Девочке хотелось немедленно вскочить и броситься к какому-нибудь зеркалу, но она запуталась в ремнях. Ее руки дрожали от волнения, пока она пыталась расстегнуть пряжку. Наконец она освободилась и подбежала к зеркалу. Да: ее лицо было бледным, как вторая луна, грива сияла чистым серебром, а рог — золотом, хотя все еще оставался по-детски маленьким.
Нахмурившись, она созерцала свое отражение.
— А я не выгляжу толще оттого, что стала такого цвета? — спросила она у Таринье — и немедленно пожалела об этом.
— Разумеется, нет, — рассмеялся он. — А даже если бы и выглядела, то с этим уж ничего не поделаешь. Теперь у тебя вид настоящей космической путешественницы.
— А почему это случилось так быстро? — спросила она.
Таринье пожал плечами:
— Не знаю. Обычно изменения происходят постепенно. Возможно, световое смещение внутри «черной дыры» ускорило процесс.
— Но ведь там не было никакого света… или был?
— Разумеется, свет был.
— Но я не видела никакого света до тех пор, пока мы не оказались на другой стороне «коридора».
— Наверное, ты потеряла сознание, — сказал Таринье. — Это бывает — от страха. Первый раз в космосе… и все такое.
— Я не теряла сознания, — известила его Мати. — Я просто не видела никакого света. А ты? Только честно?
— Ну… нет, но, возможно, я его просто не заметил. Мы двигались так быстро, что…
— Что, ты тоже забыл основы физики? — сладеньким голоском спросила Мати.
— Что у нас дальше по курсу?
— Мы пересечем вот эту планетарную систему от этой точки… — она указала на пурпурную планету, самую далекую от Солнца, — до этой, — палец указывал на седьмую от Солнца планету, — а дальше будет странная область пространства — такая, словно она вымощена пластинами…
— Ты это видишь? — спросил Таринье, разглядывая ее палец так, словно на нем вдруг выросли глаза.
— Я проходила этот курс на симуляторе, глупый. Может, и тебе стоило бы это сделать. О, я совсем забыла. Опытным космическим путешественникам совершенно не нужны подобные вещи.
— Я не потерплю здесь никаких нарушений субординации — в особенности от тебя, малявка.
— Прекрасно. Ты спросил, я ответила.
Она оставила его одного на мостике и направилась в секцию гидропоники, чтобы хорошенько поесть. А заодно и сбросить раздражение. «Кондор» отсутствовал уже шесть недель, когда «Никаври» вылетел следом за ним. Они провели в космосе только десять дней. Мати старалась думать о том, что она скажет своим родителям, если снова увидит их; о том, что она постарается убедить Акорну и Ари остаться с ними, а не возвращаться на нархи-Вилиньяр… Но через некоторое время даже ее живое воображение отказало. Она постаралась проанализировать то чувство непокоя, которое не давало ей сидеть на месте. И это было еще не все. Любой мелочи было достаточно для того, чтобы отвлечь ее внимание, — а все, что говорил Таринье, казалось еще глупее, чем обычно. У нее в голове роились сотни вопросов о работе систем корабля, но ей не хватало терпения выслушивать лекции Таринье. Ей хотелось забраться за панели управления и своими глазами посмотреть, как оно все работает, вместо того, чтобы вот так вот сидеть и ждать. И ждать. И ждать.
Она устала. Удивительно! — она совершала величайшее путешествие в своей жизни, но при этом ей было скучно. Она чувствовала себя утомленной и раздраженной. Она привыкла к тому, что бегает из конца в конец Кубиликхана, что постоянно занята. Она привыкла говорить с самыми разными людьми в городе и его окрестностях. Здесь, на корабле, ей по преимуществу приходилось просто сидеть. И говорить с Таринье. С Таринье, который относился к ней как к ребенку. Во имя Предков, скорее бы что-нибудь случилось!..
Через семь дней ее желание исполнилось. Она занималась с ЛАНЬЕ, который Таринье взял с собой, чтобы поупражняться в стандартном галактическом — в том языке, на котором говорила Кхорнья. Мати хотела говорить на этом языке как можно свободнее к тому моменту, как они встретят Кхорнью, Ари и капитана Беккера. Если она будет знать этот язык, может быть, они не станут возражать, когда она попросит их взять ее на ту луну, о которой упоминала Кхорнья. В то чудесное место, где живут дети, обучающиеся новым навыкам.
Шла ее вахта, а она уже устала от изучения языка.
Если бы «Кондор» не был так далеко! Корабли линьяри были быстрее, чем корабли людей, так что вскоре они должны были нагнать «Кондор»; однако более всего Мати хотелось, чтобы ожидание подошло к концу, чтобы их встреча уже произошла. Она снова проиграла модель курса на симуляторе, размышляя о том, не удастся ли ей проложить более короткий курс вместо того, чтобы следовать строго по курсу «Кондора», как это делал Таринье.
Когда она рассчитывала и проверяла различные траектории полета, ей внезапно показались знакомыми координаты.
— Таринье? — позвала она его по внутреннему коммуникатору корабля.
Он фыркнул; голос его звучал глуховато и крайне недовольно, из чего Мати заключила, что он спал.
— Если мы всего на два градуса отклонимся от курса капитана Беккера, мы окажемся в той самой точке, которую нириане обозначили как планету, где они нашли спасательную капсулу моих родителей.
— Хм-м, да? О, прекрасно.
— Я думаю, нам стоит отклониться от запланированного курса и разыскать моих родителей прежде, чем мы отправимся на поиски капитана Беккера и остальных. Может, изменим курс?
— О да, конечно. Хорошо, детка. Не беспокой меня, — проговорил Таринье, но не успела Мати вздохнуть, как он опомнился: — Что?! Нет-нет, Мати, постой! Не смей ни до чего дотрагиваться! Я просто спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74