Мы пили новую песню.
Мы дышали песней, впитывали ее в себя, чтобы жить,
Чтобы своим дыханием рождать новую песню.
Песню подхватил другой голос, старческий, чуть надтреснутый:
Новая песня заговорила с нами новыми языками.
Визгом собаки, ржаньем кудрявой лошадки,
Лаем лисицы.
Новая песня крадется на упругих лапах кошки,
Новая песня раскрывает свои тайны
В предсмертном крике зайца.
Она сама поет о своих секретах,
И ее слышат уши тех, кто умеет слушать.
Так пусть она больше не поет в одиночестве,
Пойдем к истоку и будем петь с нею вместе,
Разделим ее одиночество
И познаем вместе с нею новое совершенство!
Айя-йи!
Яна потеряла счет песням, она не помнила, сколько раз начинались новые мелодии и как часто они повторялись. Но вдруг все, кто был в зале, дружно встали, и надели свои теплые куртки, и, под непрекращающийся рокот бубна, один за другим направились к двери и вышли в ночь. В темном небе змеилась переливчатая многоцветная лента полярного сияния, которую то и дело пересекали маленькие светящиеся точки цветных огоньков – бортовые огни спускающихся к космобазе транспортов. Яна отметила про себя, что движение над космобазой стало еще оживленнее. Но после песнопений было так неестественно и странно думать о такой прозе, как посадка кораблей...
Шон повлек Яну вперед, и Яна пошла, плотно зажатая между ним и Клодах.
– Уже все кончилось? – спросила Яна.
– Нет еще.
– А куда мы идем?
– К горячим источникам. Будем петь на ходу. Вот посмотришь – это будет просто великолепно!
Шон крепко обнял ее за плечи, желая подбодрить, и Яна почему-то ничуть не удивилась, осознав вдруг, что совсем не чувствует усталости.
***
Они шагали вперед под неумолкающий ритмичный грохот бубнов, который поддерживал Яну, да и всех остальных, кто шел с ней рядом. “Это совершенно не похоже на христианский крестный ход”, – непочтительно подумала Яна. Она очень удивилась, когда они дошли до источников – на это, как ей показалось, ушло совсем немного времени. Яна думала, что горячие источники расположены гораздо дальше от Килкула. Поднимающиеся над источниками клубы пара скрадывали все очертания окружающей местности, которые можно было рассмотреть при дневном свете. Процессия... Нет, никакая не процессия! “Процессия” – не правильное, неуместное здесь слово, точно так же как “религия” и “ритуал”. А как же это назвать? Ну, ладно, скажем так:
"неформальное полуночно-предутреннее шествие” проделало путь по дорожке вокруг горячего озера и, похоже, куда-то исчезло. Яна замерла в изумлении, но Шон снова ободрил ее, мягко пожав ей руку, и тогда Яна поняла, что цепочка людей скрывается под водопадом. А она и подумать не могла, что под водопадом может быть проход куда-то. Но тогда, стоя под потоком теплых, ласковых струй, падающих на плечи, Яне и в голову не приходило оглядываться по сторонам.
Там оказался совсем узенький проход, как раз для одного человека, знающего, куда идти, – чтобы проскользнуть за широкий поток срывающейся с уступа воды, даже не намочив одежды. Глаза Яны не сразу приспособились к странному переливающемуся свету, озарявшему то, что было водопадом. Свет был одновременно и ярким, и мягким. Яна разглядела стены извивающегося прохода, который вел куда-то вниз, и множество колышущихся в такт шагам людских голов – люди уходили по проходу в глубь земли. Воздух в подземном коридоре был удивительно свежим и бодрящим.
Люди все шли и шли вниз, все молчали, охваченные радостным предвкушением. Яна пыталась представить себе, почему именно эти слова кажутся такими правильными, соответствующими тому, что она видит и чувствует, – “радостное предвкушение”? Но все эти люди были рады, что оказались здесь, все вместе, они были рады, что идут туда, вниз – что бы там внизу ни оказалось. Яна заметила, что Шон время от времени бросает на нее короткие взгляды, как будто снова и снова желая удостовериться, что она правильно поняла то, что происходило во время песнопений, и прониклась важностью этого События. А Яне ничего другого не оставалось, кроме как шествовать по подземному проходу вместе со всеми остальными – хотя бы ради того, чтобы исследовать неизведанные еще уголки Сурса и получше узнать таинственных обитателей планеты. И все же.., радость людей, которые шагали рядом с Яной, была такой ощутимой, что не допускала никакой мысли о зле или угрозе. И самой Яне было так хорошо оттого, что она шла туда вместе со всеми!
Если бы Яну спросили, она не смогла бы даже приблизительно сказать, как долго длился этот спуск по извилистому коридору. Негромкий рокот барабанов настойчиво подгонял людей вперед. И, что странно, грохот барабанной дроби не отражался эхом от стен – наоборот, стены как будто впитывали в себя звук. И вот, совершенно внезапно, оказалось, что они пришли! Вокруг взметнулись светящиеся стены пещеры, переливающиеся нежными, пастельными оттенками голубого и зеленого, исчерченные размытыми, причудливыми узорами из плавных линий, полос, зубчатых лент. Яне сразу захотелось расспросить Диего – возможно, это нежно-пастельное великолепие показалось бы ему знакомым. Но Яна и так не сомневалась, что попала в пещеру, о которой рассказывал Диего Метаксос – если и не в ту же самую, то в точно такую же. Потому что в этой пещере была вода, которую юноша упоминал в рассказе, и странные, причудливые, необычайной формы скульптурные изображения разных животных, вырезанные изо льда. Люди стали рассаживаться в пещере небольшими группами. Довольные и радостные, они переговаривались друг с другом приглушенными голосами, и очевидно было, что все с нетерпением ожидают чего-то очень приятного.
Клодах уверенно направилась вправо от того места, куда они вышли. Шон повел Яну следом за Клодах. Шинид, Эйслинг и Баника тоже свернули и двинулись за ними. Клодах прошла мимо всех уже рассевшихся кучками людей, к своеобразному ледяному выступу цвета бледной морской волны, и водрузила свое объемистое тело на этот выступ. Клодах села прямо на лед, скрестив ноги. Яна удивилась и даже позавидовала такой гибкости женщины – при таких пропорциях, и усесться в такую позу! Клодах устроилась поудобнее и улыбнулась Шону, который продвинул Яну вперед, перед собой, и жестом предложил ей сесть. Усевшись на льдистую поверхность, Яна с немалым удивлением обнаружила, что та совсем не холодная. Шон тоже сел, совсем рядом с Яной – так близко, что их плечи чуть соприкасались. Яна задумалась: почему это Шон старается почаще до нее дотрагиваться? Что-то она пока не замечала, чтобы он так обхаживал кого-нибудь другого. Яна даже не знала, стоит ли на него за это обижаться. Но, впрочем, ей вовсе не было обидно. Напротив, такое внимание со стороны Шона Шонгили было приятно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Мы дышали песней, впитывали ее в себя, чтобы жить,
Чтобы своим дыханием рождать новую песню.
Песню подхватил другой голос, старческий, чуть надтреснутый:
Новая песня заговорила с нами новыми языками.
Визгом собаки, ржаньем кудрявой лошадки,
Лаем лисицы.
Новая песня крадется на упругих лапах кошки,
Новая песня раскрывает свои тайны
В предсмертном крике зайца.
Она сама поет о своих секретах,
И ее слышат уши тех, кто умеет слушать.
Так пусть она больше не поет в одиночестве,
Пойдем к истоку и будем петь с нею вместе,
Разделим ее одиночество
И познаем вместе с нею новое совершенство!
Айя-йи!
Яна потеряла счет песням, она не помнила, сколько раз начинались новые мелодии и как часто они повторялись. Но вдруг все, кто был в зале, дружно встали, и надели свои теплые куртки, и, под непрекращающийся рокот бубна, один за другим направились к двери и вышли в ночь. В темном небе змеилась переливчатая многоцветная лента полярного сияния, которую то и дело пересекали маленькие светящиеся точки цветных огоньков – бортовые огни спускающихся к космобазе транспортов. Яна отметила про себя, что движение над космобазой стало еще оживленнее. Но после песнопений было так неестественно и странно думать о такой прозе, как посадка кораблей...
Шон повлек Яну вперед, и Яна пошла, плотно зажатая между ним и Клодах.
– Уже все кончилось? – спросила Яна.
– Нет еще.
– А куда мы идем?
– К горячим источникам. Будем петь на ходу. Вот посмотришь – это будет просто великолепно!
Шон крепко обнял ее за плечи, желая подбодрить, и Яна почему-то ничуть не удивилась, осознав вдруг, что совсем не чувствует усталости.
***
Они шагали вперед под неумолкающий ритмичный грохот бубнов, который поддерживал Яну, да и всех остальных, кто шел с ней рядом. “Это совершенно не похоже на христианский крестный ход”, – непочтительно подумала Яна. Она очень удивилась, когда они дошли до источников – на это, как ей показалось, ушло совсем немного времени. Яна думала, что горячие источники расположены гораздо дальше от Килкула. Поднимающиеся над источниками клубы пара скрадывали все очертания окружающей местности, которые можно было рассмотреть при дневном свете. Процессия... Нет, никакая не процессия! “Процессия” – не правильное, неуместное здесь слово, точно так же как “религия” и “ритуал”. А как же это назвать? Ну, ладно, скажем так:
"неформальное полуночно-предутреннее шествие” проделало путь по дорожке вокруг горячего озера и, похоже, куда-то исчезло. Яна замерла в изумлении, но Шон снова ободрил ее, мягко пожав ей руку, и тогда Яна поняла, что цепочка людей скрывается под водопадом. А она и подумать не могла, что под водопадом может быть проход куда-то. Но тогда, стоя под потоком теплых, ласковых струй, падающих на плечи, Яне и в голову не приходило оглядываться по сторонам.
Там оказался совсем узенький проход, как раз для одного человека, знающего, куда идти, – чтобы проскользнуть за широкий поток срывающейся с уступа воды, даже не намочив одежды. Глаза Яны не сразу приспособились к странному переливающемуся свету, озарявшему то, что было водопадом. Свет был одновременно и ярким, и мягким. Яна разглядела стены извивающегося прохода, который вел куда-то вниз, и множество колышущихся в такт шагам людских голов – люди уходили по проходу в глубь земли. Воздух в подземном коридоре был удивительно свежим и бодрящим.
Люди все шли и шли вниз, все молчали, охваченные радостным предвкушением. Яна пыталась представить себе, почему именно эти слова кажутся такими правильными, соответствующими тому, что она видит и чувствует, – “радостное предвкушение”? Но все эти люди были рады, что оказались здесь, все вместе, они были рады, что идут туда, вниз – что бы там внизу ни оказалось. Яна заметила, что Шон время от времени бросает на нее короткие взгляды, как будто снова и снова желая удостовериться, что она правильно поняла то, что происходило во время песнопений, и прониклась важностью этого События. А Яне ничего другого не оставалось, кроме как шествовать по подземному проходу вместе со всеми остальными – хотя бы ради того, чтобы исследовать неизведанные еще уголки Сурса и получше узнать таинственных обитателей планеты. И все же.., радость людей, которые шагали рядом с Яной, была такой ощутимой, что не допускала никакой мысли о зле или угрозе. И самой Яне было так хорошо оттого, что она шла туда вместе со всеми!
Если бы Яну спросили, она не смогла бы даже приблизительно сказать, как долго длился этот спуск по извилистому коридору. Негромкий рокот барабанов настойчиво подгонял людей вперед. И, что странно, грохот барабанной дроби не отражался эхом от стен – наоборот, стены как будто впитывали в себя звук. И вот, совершенно внезапно, оказалось, что они пришли! Вокруг взметнулись светящиеся стены пещеры, переливающиеся нежными, пастельными оттенками голубого и зеленого, исчерченные размытыми, причудливыми узорами из плавных линий, полос, зубчатых лент. Яне сразу захотелось расспросить Диего – возможно, это нежно-пастельное великолепие показалось бы ему знакомым. Но Яна и так не сомневалась, что попала в пещеру, о которой рассказывал Диего Метаксос – если и не в ту же самую, то в точно такую же. Потому что в этой пещере была вода, которую юноша упоминал в рассказе, и странные, причудливые, необычайной формы скульптурные изображения разных животных, вырезанные изо льда. Люди стали рассаживаться в пещере небольшими группами. Довольные и радостные, они переговаривались друг с другом приглушенными голосами, и очевидно было, что все с нетерпением ожидают чего-то очень приятного.
Клодах уверенно направилась вправо от того места, куда они вышли. Шон повел Яну следом за Клодах. Шинид, Эйслинг и Баника тоже свернули и двинулись за ними. Клодах прошла мимо всех уже рассевшихся кучками людей, к своеобразному ледяному выступу цвета бледной морской волны, и водрузила свое объемистое тело на этот выступ. Клодах села прямо на лед, скрестив ноги. Яна удивилась и даже позавидовала такой гибкости женщины – при таких пропорциях, и усесться в такую позу! Клодах устроилась поудобнее и улыбнулась Шону, который продвинул Яну вперед, перед собой, и жестом предложил ей сесть. Усевшись на льдистую поверхность, Яна с немалым удивлением обнаружила, что та совсем не холодная. Шон тоже сел, совсем рядом с Яной – так близко, что их плечи чуть соприкасались. Яна задумалась: почему это Шон старается почаще до нее дотрагиваться? Что-то она пока не замечала, чтобы он так обхаживал кого-нибудь другого. Яна даже не знала, стоит ли на него за это обижаться. Но, впрочем, ей вовсе не было обидно. Напротив, такое внимание со стороны Шона Шонгили было приятно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102