Говорили, что он бешено, неистово работал, чтобы успеть закончить все до наступления зимы. Эльза ездила туда только вчера и говорила с ним, убеждая его не переутомляться, но Аксель только смеялся, и его красное лицо еще больше краснело от скромной гордости!
– Ну! Это пустяки! Когда у человека появляется что-то впереди, когда он ждет, ему хочется работать! Вы знаете, в каком она…
Он кивнул головой по направлению к дому, стоявшему за милю оттуда, на ферме Флетчера, где Лили жила у своей матери.
– Да, я знаю, Аксель, – сказала Эльза. – От души желаю вам счастья.
Он потер затылок своей широкой веснушчатой рукой и посмотрел на нее так задумчиво, что сердце ее сжалось от боли. Она повернула Флету и быстро уехала. Выступившие на ее глазах слезы затуманили весь ландшафт, простиравшийся перед ними.
С вершины Горы Эльза могла также видеть Фанни Ипсмиллер, ходившую по двору фермы Лендквиста и развешивавшую на веревке для проветривания стеганые ярко-красные шерстяные одеяла. Неподвижно тихий теплый воздух ясно доносил резкий лай собак Нэта Брэзелла, а дальше, немного к востоку, на его пастбище виднелась женская фигурка, которая двигалась вслед за стадом, покачивая гибким станом, подобно колыханию золотисто-бурой пшеницы. Это была Зинка! Эльза наблюдала ее, стараясь подавить новое сумасшествие, овладевавшее ею на целые дни каждый раз, когда возвращалась темное воспоминание о той ночи, когда Зинка явилась к ней. Что стало с ней, куда делись ее гордость и сила разума, если она может так позорно тонуть в грязном болоте ревности? Она боролась с собой, то надеясь, то теряя надежду, но без всяких результатов. Она не могла избавиться от этого чувства, оно красным факелом горело в ее сердце.
Западнее и чуть-чуть к северу оголенная тополевая роща на ферме Бауэрсов казалась серой решеткой на волшебной синеве неба. Именно там начался в один июньский вечер, целую вечность назад, думала Эльза, тот роман, который тянулся, пока она, испуганная, не убежала от него. Иногда на быстрые тайные мгновения к ней возвращались воспоминания об этом июньском вечере, обдавая ее тревожным огнем. Но даже это все теперь умерло в ней. Всего час назад Риф позвонил ей по телефону и сказал, что Джо Трэси на днях снова будет здесь, чтобы навестить их по дороге в Южную Америку. Эта новость вызвала лишь улыбку на ее губах: Джо Трэси опять пускался блуждать по земному шару, петь свои песни под другими небесами, рассказывать свои неисчерпаемые истории и объясняться в любви уже другим. Единственное, что пришло ей в голову, это необходимость сказать Бэлису, что Джо появится в их краях, чтобы провести несколько дней с Рифом и Леоном.
Вечером Эльза шла среди гибких молодых березок вверх по склону Горы. Бэлис сказал, что догонит ее, как только поговорит с Горхэмом о поездке рано утром в Сендауэр за припасами, которые он заказал сегодня по телефону.
Прислонившись к молодому деревцу, Эльза поглядела вниз и увидела Бэлиса, спешившего к ней по тропинке. Вот он подошел и бросился на землю около ее ног. Она взглянула на него, на его крепкие плечи, бронзовую шею и растрепанные волосы. Ее охватило острое возбуждение.
– Джо Трэси возвращается, Бэй, – сказала она ему вдруг.
Он не поднял глаз, но она увидела, как медленная улыбка надменно приподняла угол его рта.
– То же мне сказал днем и Дэль Уитни, – невозмутимо заметил он.
Эльза промолчала.
– Почему же ты не сказал мне об этом за ужином? – спросила она наконец.
Он взглянул на нее с насмешливой улыбкой, от которой вспыхнули ее щеки.
– Я не знал, что это может иметь какое-нибудь значение для тебя, – произнес он.
Она откинула голову и сжала руки, сплетенные за тонким стволом дерева. Ее ресницы сомкнулись, образовав узкую пушистую линию. Она отчаянно старалась совладать с собой. Как было бы легко теперь сказать ему, что имя Джо Трэси стало для нее лишь простым воспоминанием! Ее внезапно охватило неудержимое стремление навсегда потерять себя ради него, сразу стать настоящей женщиной Кэрью, жадно хватающей все, что соблаговолит дать ей мужчина Кэрью, и не требующей ничего больше. Затем, как маленькое яркое изображение, перед ней пронеслось в синем сумраке лицо Зинки Брэзелл. Женщина Кэрью, с разбитым сердцем и подавленной гордостью, безропотно переносящая всю жизнь всяких других женщин, вроде этой Зинки!
Стараясь говорить спокойно, она ответила:
– Нет, Бэлис! Джо Трэси теперь не имеет для меня никакого значения. Я просто была немного удивлена, что ты мне не сказал, вот и все.
Бэлис сел, сдвинув плечи и обняв руками колени. Глаза его были устремлены в пространство.
– Я тоже так думал, – сказал он. – Я и хотел сказать тебе об этом за ужином; я все время об этом думал и несколько раз чуть не заговорил…
Он опять замолчал, глядя вдаль на расстилавшуюся в темноте степь.
– Дело в том, Эльза, что мы просто-напросто совершенно замыкаемся друг от друга. И очень скоро мы повернем ключ в замке, и все будет кончено. Вот та сторона затеянной нами маленькой игры, которой мы не видели, когда начинали.
– Мне кажется, что существует несколько сторон этой игры, которых мы не видели, когда начинали ее! – сказала Эльза с некоторой горечью в голосе.
Но Бэлис, казалось, не слышал.
– Возьмем, например, эту историю с Джо Трэси, – продолжал он. – Мы с тобой говорили о Джо. Джо всегда был для меня лишь наемным работником на ферме. Я не упрекал тебя в том, что он был для тебя чем-то иным. Мы давным-давно все переговорили об этом друг с другом и покончили с этой историей. Если бы теперь все у нас шло, как следовало бы, я предложил бы тебе пригласить Джо погостить у нас несколько дней или по крайней мере позвать его к нам ужинать. Мы обращались бы с ним, как с твоим старым увлечением, пошутили бы над этим, посмеялись и забыли. Вместо того мы ни слова не говорим о нем. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Да, – ответила она, до боли сжимая пальцы. Он вдруг вскочил на ноги, пристально глядя на нее.
– Правду говоря, мой маленький враг, мы не можем так продолжать. Мы не так устроены. Ни ты – ни я. Я помню вечер в июле, тот вечер, когда к тебе приходила Лили Флетчер, – я тогда поцеловал тебя, потому что не в силах был удержаться. Может быть, ты забыла, что и ты тогда поцеловала меня… и вложила всю свою душу в этот поцелуй. Или, может быть, ты думаешь, что я не заметил?
Она пыталась заставить себя спокойно встретить его взгляд, остановить страшно быстрое биение своего сердца. В лощине, выше по горе, глухо кричала сова, сухая трава на склоне шелестела под легким ветерком.
Напряжением воли она взяла себя в руки и не поддалась звучавшему в его голосе призыву.
– Это, – почти шепотом произнесла она, – это было только… чисто физическое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Ну! Это пустяки! Когда у человека появляется что-то впереди, когда он ждет, ему хочется работать! Вы знаете, в каком она…
Он кивнул головой по направлению к дому, стоявшему за милю оттуда, на ферме Флетчера, где Лили жила у своей матери.
– Да, я знаю, Аксель, – сказала Эльза. – От души желаю вам счастья.
Он потер затылок своей широкой веснушчатой рукой и посмотрел на нее так задумчиво, что сердце ее сжалось от боли. Она повернула Флету и быстро уехала. Выступившие на ее глазах слезы затуманили весь ландшафт, простиравшийся перед ними.
С вершины Горы Эльза могла также видеть Фанни Ипсмиллер, ходившую по двору фермы Лендквиста и развешивавшую на веревке для проветривания стеганые ярко-красные шерстяные одеяла. Неподвижно тихий теплый воздух ясно доносил резкий лай собак Нэта Брэзелла, а дальше, немного к востоку, на его пастбище виднелась женская фигурка, которая двигалась вслед за стадом, покачивая гибким станом, подобно колыханию золотисто-бурой пшеницы. Это была Зинка! Эльза наблюдала ее, стараясь подавить новое сумасшествие, овладевавшее ею на целые дни каждый раз, когда возвращалась темное воспоминание о той ночи, когда Зинка явилась к ней. Что стало с ней, куда делись ее гордость и сила разума, если она может так позорно тонуть в грязном болоте ревности? Она боролась с собой, то надеясь, то теряя надежду, но без всяких результатов. Она не могла избавиться от этого чувства, оно красным факелом горело в ее сердце.
Западнее и чуть-чуть к северу оголенная тополевая роща на ферме Бауэрсов казалась серой решеткой на волшебной синеве неба. Именно там начался в один июньский вечер, целую вечность назад, думала Эльза, тот роман, который тянулся, пока она, испуганная, не убежала от него. Иногда на быстрые тайные мгновения к ней возвращались воспоминания об этом июньском вечере, обдавая ее тревожным огнем. Но даже это все теперь умерло в ней. Всего час назад Риф позвонил ей по телефону и сказал, что Джо Трэси на днях снова будет здесь, чтобы навестить их по дороге в Южную Америку. Эта новость вызвала лишь улыбку на ее губах: Джо Трэси опять пускался блуждать по земному шару, петь свои песни под другими небесами, рассказывать свои неисчерпаемые истории и объясняться в любви уже другим. Единственное, что пришло ей в голову, это необходимость сказать Бэлису, что Джо появится в их краях, чтобы провести несколько дней с Рифом и Леоном.
Вечером Эльза шла среди гибких молодых березок вверх по склону Горы. Бэлис сказал, что догонит ее, как только поговорит с Горхэмом о поездке рано утром в Сендауэр за припасами, которые он заказал сегодня по телефону.
Прислонившись к молодому деревцу, Эльза поглядела вниз и увидела Бэлиса, спешившего к ней по тропинке. Вот он подошел и бросился на землю около ее ног. Она взглянула на него, на его крепкие плечи, бронзовую шею и растрепанные волосы. Ее охватило острое возбуждение.
– Джо Трэси возвращается, Бэй, – сказала она ему вдруг.
Он не поднял глаз, но она увидела, как медленная улыбка надменно приподняла угол его рта.
– То же мне сказал днем и Дэль Уитни, – невозмутимо заметил он.
Эльза промолчала.
– Почему же ты не сказал мне об этом за ужином? – спросила она наконец.
Он взглянул на нее с насмешливой улыбкой, от которой вспыхнули ее щеки.
– Я не знал, что это может иметь какое-нибудь значение для тебя, – произнес он.
Она откинула голову и сжала руки, сплетенные за тонким стволом дерева. Ее ресницы сомкнулись, образовав узкую пушистую линию. Она отчаянно старалась совладать с собой. Как было бы легко теперь сказать ему, что имя Джо Трэси стало для нее лишь простым воспоминанием! Ее внезапно охватило неудержимое стремление навсегда потерять себя ради него, сразу стать настоящей женщиной Кэрью, жадно хватающей все, что соблаговолит дать ей мужчина Кэрью, и не требующей ничего больше. Затем, как маленькое яркое изображение, перед ней пронеслось в синем сумраке лицо Зинки Брэзелл. Женщина Кэрью, с разбитым сердцем и подавленной гордостью, безропотно переносящая всю жизнь всяких других женщин, вроде этой Зинки!
Стараясь говорить спокойно, она ответила:
– Нет, Бэлис! Джо Трэси теперь не имеет для меня никакого значения. Я просто была немного удивлена, что ты мне не сказал, вот и все.
Бэлис сел, сдвинув плечи и обняв руками колени. Глаза его были устремлены в пространство.
– Я тоже так думал, – сказал он. – Я и хотел сказать тебе об этом за ужином; я все время об этом думал и несколько раз чуть не заговорил…
Он опять замолчал, глядя вдаль на расстилавшуюся в темноте степь.
– Дело в том, Эльза, что мы просто-напросто совершенно замыкаемся друг от друга. И очень скоро мы повернем ключ в замке, и все будет кончено. Вот та сторона затеянной нами маленькой игры, которой мы не видели, когда начинали.
– Мне кажется, что существует несколько сторон этой игры, которых мы не видели, когда начинали ее! – сказала Эльза с некоторой горечью в голосе.
Но Бэлис, казалось, не слышал.
– Возьмем, например, эту историю с Джо Трэси, – продолжал он. – Мы с тобой говорили о Джо. Джо всегда был для меня лишь наемным работником на ферме. Я не упрекал тебя в том, что он был для тебя чем-то иным. Мы давным-давно все переговорили об этом друг с другом и покончили с этой историей. Если бы теперь все у нас шло, как следовало бы, я предложил бы тебе пригласить Джо погостить у нас несколько дней или по крайней мере позвать его к нам ужинать. Мы обращались бы с ним, как с твоим старым увлечением, пошутили бы над этим, посмеялись и забыли. Вместо того мы ни слова не говорим о нем. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Да, – ответила она, до боли сжимая пальцы. Он вдруг вскочил на ноги, пристально глядя на нее.
– Правду говоря, мой маленький враг, мы не можем так продолжать. Мы не так устроены. Ни ты – ни я. Я помню вечер в июле, тот вечер, когда к тебе приходила Лили Флетчер, – я тогда поцеловал тебя, потому что не в силах был удержаться. Может быть, ты забыла, что и ты тогда поцеловала меня… и вложила всю свою душу в этот поцелуй. Или, может быть, ты думаешь, что я не заметил?
Она пыталась заставить себя спокойно встретить его взгляд, остановить страшно быстрое биение своего сердца. В лощине, выше по горе, глухо кричала сова, сухая трава на склоне шелестела под легким ветерком.
Напряжением воли она взяла себя в руки и не поддалась звучавшему в его голосе призыву.
– Это, – почти шепотом произнесла она, – это было только… чисто физическое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63