Потому что другого такого же благоприятного случая проникнуть в дом, как сегодня, когда привратник, видимо, отдыхал после рождественской ночи, а дверь вообще непонятно почему была приоткрыта, ему не представится уже никогда. Да и решится ли он во второй раз? Карл сильно в этом сомневался.
Но что за голос он слышал? Ведь в квартире, по его расчетам, никого не должно было быть! Оставалось только одно – ждать. Но чего? Того, что рано или поздно из квартиры кто-то выйдет? Или возвращения хозяйки?
Карл начинал отчаиваться. Время шло, а в голову ничего не приходило. Волнуясь, он стал прохаживаться по темной лестничной площадке, потом ходить вверх-вниз по ступенькам, пока не оказался наконец у самого чердака. Подергав обитую жестью чердачную дверь, Карл обнаружил, что она не заперта.
Скорее от нечего делать, чем с какой-нибудь определенной целью, он, наклонив голову, вошел на чердак. Там царило запустение. Сдувая со старых стропил липкую паутину, Карл тихо, чтобы не услышали обитатели последнего этажа, прошелся по этому ветхому царству.
Сквозь пыльные стекла сюда пробивался солнечный свет, и вездесущие в Венеции блики плясали на изнанке покатой крыши. Старые сундуки, рыболовные сети, подкидные утки для охоты, винные бочки – Карл подошел к ним поближе, чтобы убедиться, что все они, к сожалению, пусты, – а в дальнем конце он разглядел острый нос заваленной разным хламом гондолы. И в его голову вдруг пришла смешная, но почему-то успокоительная мысль: «Может, плюнуть на все это безумное предприятие, на капризы взбалмошной Франты – и сделаться гондольером? Работу спокойней трудно себе представить. Скользишь дни напролет по прекраснейшему в мире городу – и никаких кладов не надо!»
Увлекшись, Карл присел на запыленную лаковую корму и стал представлять себя в этом качестве: вот он, загорелый красавец-мужчина, поигрывая мускулами под белоснежной сорочкой, в соломенной шляпе, щегольски надвинутой на лоб… «Стоп!» – сказал он себе. Его блуждающий взгляд остановился на брезентовой робе и грязно-зеленой фуражке, висящих на гвозде. Точно такие же он видел в пожарной части, где и приобрел план этой виллы.
Он вскочил и чуть было не побежал туда, где висели эти сокровища, но вовремя опомнился и, осторожно переступая тюки и стараясь не греметь старой посудой, приблизился к противоположной стене.
Сняв робу с гвоздя, Карл рассмотрел ее и обнаружил на рукаве надпись «pompiere» – примерно такую же, как и на воротах пожарной части.
Да, это именно то, что ему нужно! Карл вытряхнул пыль, потом разыскал какую-то щетку – деревянная ручка ее была сделана в форме льва – и принялся вычищать старую робу с такой тщательностью, словно это его выходной костюм. Потом он снял с себя плащ, надел прямо на свитер заметно посвежевшую робу, взял в руки фуражку и уверенно зашагал в сторону выхода, а затем по ступенькам вниз.
Карл придумал. Теперь он чувствовал себя не взломщиком, а служащим пожарной части, производящим дежурный осмотр старых каминов. В таком виде он мог смело предстать как перед привратником, так и перед хозяйкой квартиры. Он мог также больше не взламывать эту чертову дверь, а просто позвонить, войти в квартиру и на глазах этой рыжеволосой венецианки – а если это не она болтала там по телефону, то на глазах кого угодно – долго и вдумчиво возиться с камином, вообще делать с ним, что понадобится, невинно объясняя все это мерами пожарной безопасности и контроля.
Вдруг Карл остановился на полпути и стукнул себя по лбу. Как он мог не подумать об этом! Ведь он ни слова не знает по-итальянски! «Хорош пожарник, нечего сказать… Сеньоры, к вашим услугам международный чешский патруль», – Карл зло дурачился, устало опустившись на холодную ступеньку. А потом вдруг резко поднялся и вновь зашагал вниз. «Была не была, прикинусь немым!»
Чтобы снова не передумать, он сразу направился к двери и позвонил. Никто не отозвался. Он позвонил еще. Еще и еще. Безрезультатно. И тогда, немного подождав, он опять взял в руки свой инструмент и на этот раз уже быстро открыл знакомый замок.
Видимо, в тот день он совсем потерял счет времени. В квартире было абсолютно темно. Только сквозь чуть приоткрытые створки жалюзи на застекленную веранду просачивался свет фонаря. Пока он ждал, переодевался, продумывал, решался – наступил вечер.
Карл пытался включить свет в коридоре, но потом передумал. «А вдруг кто-нибудь с улицы заметит?» Может, эта предосторожность была излишней, но он предпочел перестраховаться.
Он решил отойти подальше от прозрачной веранды и там поискать выключатель.
В полной темноте, держась за стену, он прошел вглубь квартиры и наткнулся на закрытую дверь. Открыв ее, прошел дальше.
«Как же я не догадался захватить фонарик!»
Карл не мог найти выключатель. Он шарил в темноте, медленно и ровно выщупывал пространство перед собой, но потом, натыкаясь на какие-то предметы, стал путать, где искал, а где еще нет.
И наконец под его пальцами что-то щелкнуло – но светлее не стало. Зато во мраке вдруг послышался звук, знакомый и обычный, но здесь, в сердце Венеции, у площади Сан-Марко, совершенно неуместный – Карл слышал мерно нарастающий, отчетливый шум ночного поезда, несущегося откуда-то издалека.
От неожиданности он попятился и ткнулся в стену бедром. Ослепительный свет заставил его зажмурить глаза, а грохот исчез.
Он стоял у стены кухни, а на подоконнике отдыхал только что вскипевший желтый чайник, шум которого так напугал Карла!..
И тут все спокойствие и хладнокровие взорвались где-то в области поясницы Карла, и жестокий приступ радикулита победил в нем героя – оставив лежать на полу чужой кухни человека, почти добравшегося до своего единственного, главного в жизни клада.
Франта любила похвастаться. Именно поэтому она уговорила Чеслава пригласить к себе и ее подружку – классную девчонку!
Они полулежали с Хельгой на медвежьих шкурах и смотрели, как два неистовых молодца в боксерских перчатках, чьи широкие скулы с трудом помещаются на экране, дубасят друг друга из-за какой-то грудастой девицы. Чеслав, прежде чем завалиться спать, включил им запись «Титанов рестлинга», выделил на просмотр две кружки пьянящего «резаного» – а пива в другом виде Франта не признавала – и устроился тут же, в холле: спать под включенный телевизор было его любимым занятием.
Дождавшись, пока он перестанет ворочаться, Хельга, давняя приятельница Франты и вообще, можно сказать, боевая подруга, спросила:
– Где же ты подцепила этого головореза? Вид у него – прямо скажем… Но дом… – Хельга присвистнула, – за день не обойдешь! Это мы сейчас на каком этаже?
– Какая тебе разница? Сколько бы ни было – все не наши. И нашими не будут.
– А давай попробуем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Но что за голос он слышал? Ведь в квартире, по его расчетам, никого не должно было быть! Оставалось только одно – ждать. Но чего? Того, что рано или поздно из квартиры кто-то выйдет? Или возвращения хозяйки?
Карл начинал отчаиваться. Время шло, а в голову ничего не приходило. Волнуясь, он стал прохаживаться по темной лестничной площадке, потом ходить вверх-вниз по ступенькам, пока не оказался наконец у самого чердака. Подергав обитую жестью чердачную дверь, Карл обнаружил, что она не заперта.
Скорее от нечего делать, чем с какой-нибудь определенной целью, он, наклонив голову, вошел на чердак. Там царило запустение. Сдувая со старых стропил липкую паутину, Карл тихо, чтобы не услышали обитатели последнего этажа, прошелся по этому ветхому царству.
Сквозь пыльные стекла сюда пробивался солнечный свет, и вездесущие в Венеции блики плясали на изнанке покатой крыши. Старые сундуки, рыболовные сети, подкидные утки для охоты, винные бочки – Карл подошел к ним поближе, чтобы убедиться, что все они, к сожалению, пусты, – а в дальнем конце он разглядел острый нос заваленной разным хламом гондолы. И в его голову вдруг пришла смешная, но почему-то успокоительная мысль: «Может, плюнуть на все это безумное предприятие, на капризы взбалмошной Франты – и сделаться гондольером? Работу спокойней трудно себе представить. Скользишь дни напролет по прекраснейшему в мире городу – и никаких кладов не надо!»
Увлекшись, Карл присел на запыленную лаковую корму и стал представлять себя в этом качестве: вот он, загорелый красавец-мужчина, поигрывая мускулами под белоснежной сорочкой, в соломенной шляпе, щегольски надвинутой на лоб… «Стоп!» – сказал он себе. Его блуждающий взгляд остановился на брезентовой робе и грязно-зеленой фуражке, висящих на гвозде. Точно такие же он видел в пожарной части, где и приобрел план этой виллы.
Он вскочил и чуть было не побежал туда, где висели эти сокровища, но вовремя опомнился и, осторожно переступая тюки и стараясь не греметь старой посудой, приблизился к противоположной стене.
Сняв робу с гвоздя, Карл рассмотрел ее и обнаружил на рукаве надпись «pompiere» – примерно такую же, как и на воротах пожарной части.
Да, это именно то, что ему нужно! Карл вытряхнул пыль, потом разыскал какую-то щетку – деревянная ручка ее была сделана в форме льва – и принялся вычищать старую робу с такой тщательностью, словно это его выходной костюм. Потом он снял с себя плащ, надел прямо на свитер заметно посвежевшую робу, взял в руки фуражку и уверенно зашагал в сторону выхода, а затем по ступенькам вниз.
Карл придумал. Теперь он чувствовал себя не взломщиком, а служащим пожарной части, производящим дежурный осмотр старых каминов. В таком виде он мог смело предстать как перед привратником, так и перед хозяйкой квартиры. Он мог также больше не взламывать эту чертову дверь, а просто позвонить, войти в квартиру и на глазах этой рыжеволосой венецианки – а если это не она болтала там по телефону, то на глазах кого угодно – долго и вдумчиво возиться с камином, вообще делать с ним, что понадобится, невинно объясняя все это мерами пожарной безопасности и контроля.
Вдруг Карл остановился на полпути и стукнул себя по лбу. Как он мог не подумать об этом! Ведь он ни слова не знает по-итальянски! «Хорош пожарник, нечего сказать… Сеньоры, к вашим услугам международный чешский патруль», – Карл зло дурачился, устало опустившись на холодную ступеньку. А потом вдруг резко поднялся и вновь зашагал вниз. «Была не была, прикинусь немым!»
Чтобы снова не передумать, он сразу направился к двери и позвонил. Никто не отозвался. Он позвонил еще. Еще и еще. Безрезультатно. И тогда, немного подождав, он опять взял в руки свой инструмент и на этот раз уже быстро открыл знакомый замок.
Видимо, в тот день он совсем потерял счет времени. В квартире было абсолютно темно. Только сквозь чуть приоткрытые створки жалюзи на застекленную веранду просачивался свет фонаря. Пока он ждал, переодевался, продумывал, решался – наступил вечер.
Карл пытался включить свет в коридоре, но потом передумал. «А вдруг кто-нибудь с улицы заметит?» Может, эта предосторожность была излишней, но он предпочел перестраховаться.
Он решил отойти подальше от прозрачной веранды и там поискать выключатель.
В полной темноте, держась за стену, он прошел вглубь квартиры и наткнулся на закрытую дверь. Открыв ее, прошел дальше.
«Как же я не догадался захватить фонарик!»
Карл не мог найти выключатель. Он шарил в темноте, медленно и ровно выщупывал пространство перед собой, но потом, натыкаясь на какие-то предметы, стал путать, где искал, а где еще нет.
И наконец под его пальцами что-то щелкнуло – но светлее не стало. Зато во мраке вдруг послышался звук, знакомый и обычный, но здесь, в сердце Венеции, у площади Сан-Марко, совершенно неуместный – Карл слышал мерно нарастающий, отчетливый шум ночного поезда, несущегося откуда-то издалека.
От неожиданности он попятился и ткнулся в стену бедром. Ослепительный свет заставил его зажмурить глаза, а грохот исчез.
Он стоял у стены кухни, а на подоконнике отдыхал только что вскипевший желтый чайник, шум которого так напугал Карла!..
И тут все спокойствие и хладнокровие взорвались где-то в области поясницы Карла, и жестокий приступ радикулита победил в нем героя – оставив лежать на полу чужой кухни человека, почти добравшегося до своего единственного, главного в жизни клада.
Франта любила похвастаться. Именно поэтому она уговорила Чеслава пригласить к себе и ее подружку – классную девчонку!
Они полулежали с Хельгой на медвежьих шкурах и смотрели, как два неистовых молодца в боксерских перчатках, чьи широкие скулы с трудом помещаются на экране, дубасят друг друга из-за какой-то грудастой девицы. Чеслав, прежде чем завалиться спать, включил им запись «Титанов рестлинга», выделил на просмотр две кружки пьянящего «резаного» – а пива в другом виде Франта не признавала – и устроился тут же, в холле: спать под включенный телевизор было его любимым занятием.
Дождавшись, пока он перестанет ворочаться, Хельга, давняя приятельница Франты и вообще, можно сказать, боевая подруга, спросила:
– Где же ты подцепила этого головореза? Вид у него – прямо скажем… Но дом… – Хельга присвистнула, – за день не обойдешь! Это мы сейчас на каком этаже?
– Какая тебе разница? Сколько бы ни было – все не наши. И нашими не будут.
– А давай попробуем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68