Она решила сама отвезти Джанет в Ноттингем. Стив, к ее удивлению, не стал возражать против того, чтобы девочка провела школьные годы в Англии. Джанет росла и требовала все больше внимания, которого он уделять ей уже не мог. К тому же ему очень понравились родители жены, и он считал, что Селия своей женственностью, а Чарльз невозмутимым спокойствием дадут ей куда больше, чем они с Пат, – в постоянной спешке и катастрофической нехватке времени. Сама же Джанет была просто в восторге от предстоящего полета на остров, который все еще оставался в ее представлении сказочным, и от возможности иметь настоящего пони.
«Папа, давай сходим, посмотрим пони сначала здесь», – уже сколько раз просила она Стива. В свои пять с половиной Джанет прекрасно строила вполне взрослые фразы, что ничуть не убавляло ее детской прелести. И однажды Стив согласился, имея при этом и еще одну подспудную мысль.
Если все пойдет нормально, Джанет уедет в Британию надолго, возможно, лет на десять – двенадцать, и какой она вернется оттуда – неизвестно никому. А сейчас, пока девочка еще полна младенческой прелести и блаженной невинности, Стиву очень хотелось показать ее Руфи Вирц. Может быть, им двигало и подсознательное желание снова увидеть ту женщину, что так и осталась непревзойденной для его тела и недоступной – для его души. Сознательно идти на такую встречу после того, как они с Пат действительно стали мужем и женой, он не хотел.
Удовлетворив страстную тягу Джанет к познанию мира в огромном зоопарке Бронкса, он предложил девочке пойти съесть чего-нибудь вкусненького и запретного, на что малышка, конечно же, купилась, ибо, как все сугубо домашние дети, до безумия любила покормиться какой-нибудь дрянью, вроде вонючего попкорна или двухдневной давности чизбургера.
– Но у меня есть к тебе и лучшее предложение, – слукавил Стив. – Давай поедем к одной старой волшебнице. – При этом невольном каламбуре он едва удержался от смеха. – У нее полно всяких чипсов, фриз-фло и тому подобной восхитительной гадости.
И, веря в свою удачу, Стив повез дочку Мэтью к старому дому неподалеку от Парк-Роу, где сам не был с того далекого дня шестьдесят восьмого, когда, потрясенный новостью о стычках на территории Сорбонны, он послал подальше и Мэта, и Руфь, назвав первого щенком, а вторую нимфоманкой.
Воскресенье еще не перевалило за полдень, и, зная привычку Руфи понежиться в постели подольше, он очень рассчитывал застать ее дома.
Как всегда, интуиция не подвела Стива: еще за дверью он услышал ритмичную, ни с чем не сравнимую походку Руфи. Легкий щелчок замка – и… Перед ними стояла все та же потрясающая основы и сердца Руфь Вирц, на сей раз в пурпурном хитоне, открывавшем загорелые босые ноги и смуглые руки. Звеня бесчисленными браслетами, она слегка отступила к широкой лестнице с перилами в стиле раннего модерна.
– Папа, па, ты же обещал старую волшебницу, а это фея! – пискнула Джанет, все в жизни принимавшая с радостью. Лицо Руфи исказила невольная гримаса.
– Макс! – звонким молодым голосом позвала она, и тотчас откуда-то из глубин дома явился стройный, поразительно красивый гаваец в полувосточном одеянии. Его пылающие миндалевидные глаза смотрели на Руфь в слепом обожании. – Отведите принцессу в самую сказочную комнату и…
– Дайте ей возможность вытащить из холодильников все, что она захочет, – закончил Стив, ловя Джанет, которая в увлеченном изучении переплетенных русалок, мечей и лилий добралась уже почти до площадки второго этажа. Передав девочку Максу, Стив почувствовал некоторое облегчение и свободу. – Ты не пригласишь меня наверх? – Он посмотрел прямо в лицо Руфи.
– Зачем?
– Выпить чего-нибудь со льдом. У меня не так много времени.
– Это у меня его мало, – отрезала Руфь и нетерпеливо постучала по теплому мрамору пола маленькой, загорелой до черноты ступней. От нее шла волна отчуждения.
«Вероятно, все теперь достается этому… слуге, – не ревнуя, но все же ощущая горечь потери, подумал Стив и сам же рассмеялся своим чувствам: – Да сколько у нее было и будет таких Максов!» Но вслух он, как всегда, честно, сказал:
– Я привез показать тебе девочку.
– А я думала – себя.
– Послезавтра мы отправляем ее в Англию, к родителям Пат, и я хотел, чтобы ты увидела ее именно сейчас, когда она еще вся – прелесть и доверие к людям.
– Милый Стивен, я уже говорила тебе, что это могло бы произвести впечатление на Губерта. Но его здесь нет. А мне все равно.
– А где маэстро?
– Маэстро давно живет со своими учениками, а не со мной. Я же переезжаю в Швейцарию. Навсегда. И не подумай, что я собралась провести остаток жизни над любимой могилой – просто мне предлагают кафедру в Женеве. Сейчас все лучшее в психоанализе снова там.
– И ты возьмешь с собой этого Макса? – неожиданно вырвалось у Стива.
– Ах, Стиви. Макс – мое последнее и самое роскошное «прощай» миру плоти. Не расстраивайся. – Руфь подошла и непривычно мягким движением взяла Стива за подбородок. – Ты удивительный мальчик, солнечный. Но мои владения – тьма. Так что, уходи, мой хороший, забирай свою принцессу – и уходи. – Руфь стала медленно подниматься наверх, и ни одна складка не шелохнулась на ее узкой прямой спине. Но на самом верху она вдруг обернулась. – Кстати, девочка действительно очень похожа на Мэтью. До восьми лет у него было такое же золото. И темперамент… – Тяжелые портьеры заглушили последние слова.
Не двинувшись до тех пор, пока шаги совсем не затихли, Стив, сам того от себя не ожидая, сел на ступени и закурил. И с каждой затяжкой внутри него разрасталось отвратительное тягучее ощущение пустоты. Джанет уезжает. Пат, обретшая сладость своей женской сути, больше не нуждается в его опеке и уроках. И вот теперь Руфь. Он знал, что ее решение бесповоротно, и ему уже никогда не придется сгорать в том пламени, тайну которого знала только она. Несмотря на подлинную мужественность или, вернее, именно благодаря ей, Стив Шерфорд был в душе и раним, и нежен, но во всех Штатах не нашлось бы ни одного человека, включая его собственную жену, который поверил бы своим глазам, увидев, что блистательный президент Си-Эм-Ти сидит на чужой лестнице, отчаянно стиснув голову ладонями, а губы его помимо воли твердят бессмертные строчки бессмертного любовника: «Как сравнятся они, с их цветочком невинным Под несмятой одеждой и с водою в крови, С добродетелью сердца, посвященной гостиным – С поцелуем одной, развращенной в любви?!»
А впереди был не согретый никакой любовью дом, мелкие интрижки с большей долей самолюбия, чем увлечения, взрослеющая без него Джанет и победная карьера телевизионного магната. Только сейчас Стив вспомнил, что сегодня ему исполнилось тридцать восемь.
* * *
Стив решил, что они вылетят не из Филадельфии, а вечерним рейсом из нью-йоркской Ла Гвардии, чтобы Джанет могла спокойно поспать ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
«Папа, давай сходим, посмотрим пони сначала здесь», – уже сколько раз просила она Стива. В свои пять с половиной Джанет прекрасно строила вполне взрослые фразы, что ничуть не убавляло ее детской прелести. И однажды Стив согласился, имея при этом и еще одну подспудную мысль.
Если все пойдет нормально, Джанет уедет в Британию надолго, возможно, лет на десять – двенадцать, и какой она вернется оттуда – неизвестно никому. А сейчас, пока девочка еще полна младенческой прелести и блаженной невинности, Стиву очень хотелось показать ее Руфи Вирц. Может быть, им двигало и подсознательное желание снова увидеть ту женщину, что так и осталась непревзойденной для его тела и недоступной – для его души. Сознательно идти на такую встречу после того, как они с Пат действительно стали мужем и женой, он не хотел.
Удовлетворив страстную тягу Джанет к познанию мира в огромном зоопарке Бронкса, он предложил девочке пойти съесть чего-нибудь вкусненького и запретного, на что малышка, конечно же, купилась, ибо, как все сугубо домашние дети, до безумия любила покормиться какой-нибудь дрянью, вроде вонючего попкорна или двухдневной давности чизбургера.
– Но у меня есть к тебе и лучшее предложение, – слукавил Стив. – Давай поедем к одной старой волшебнице. – При этом невольном каламбуре он едва удержался от смеха. – У нее полно всяких чипсов, фриз-фло и тому подобной восхитительной гадости.
И, веря в свою удачу, Стив повез дочку Мэтью к старому дому неподалеку от Парк-Роу, где сам не был с того далекого дня шестьдесят восьмого, когда, потрясенный новостью о стычках на территории Сорбонны, он послал подальше и Мэта, и Руфь, назвав первого щенком, а вторую нимфоманкой.
Воскресенье еще не перевалило за полдень, и, зная привычку Руфи понежиться в постели подольше, он очень рассчитывал застать ее дома.
Как всегда, интуиция не подвела Стива: еще за дверью он услышал ритмичную, ни с чем не сравнимую походку Руфи. Легкий щелчок замка – и… Перед ними стояла все та же потрясающая основы и сердца Руфь Вирц, на сей раз в пурпурном хитоне, открывавшем загорелые босые ноги и смуглые руки. Звеня бесчисленными браслетами, она слегка отступила к широкой лестнице с перилами в стиле раннего модерна.
– Папа, па, ты же обещал старую волшебницу, а это фея! – пискнула Джанет, все в жизни принимавшая с радостью. Лицо Руфи исказила невольная гримаса.
– Макс! – звонким молодым голосом позвала она, и тотчас откуда-то из глубин дома явился стройный, поразительно красивый гаваец в полувосточном одеянии. Его пылающие миндалевидные глаза смотрели на Руфь в слепом обожании. – Отведите принцессу в самую сказочную комнату и…
– Дайте ей возможность вытащить из холодильников все, что она захочет, – закончил Стив, ловя Джанет, которая в увлеченном изучении переплетенных русалок, мечей и лилий добралась уже почти до площадки второго этажа. Передав девочку Максу, Стив почувствовал некоторое облегчение и свободу. – Ты не пригласишь меня наверх? – Он посмотрел прямо в лицо Руфи.
– Зачем?
– Выпить чего-нибудь со льдом. У меня не так много времени.
– Это у меня его мало, – отрезала Руфь и нетерпеливо постучала по теплому мрамору пола маленькой, загорелой до черноты ступней. От нее шла волна отчуждения.
«Вероятно, все теперь достается этому… слуге, – не ревнуя, но все же ощущая горечь потери, подумал Стив и сам же рассмеялся своим чувствам: – Да сколько у нее было и будет таких Максов!» Но вслух он, как всегда, честно, сказал:
– Я привез показать тебе девочку.
– А я думала – себя.
– Послезавтра мы отправляем ее в Англию, к родителям Пат, и я хотел, чтобы ты увидела ее именно сейчас, когда она еще вся – прелесть и доверие к людям.
– Милый Стивен, я уже говорила тебе, что это могло бы произвести впечатление на Губерта. Но его здесь нет. А мне все равно.
– А где маэстро?
– Маэстро давно живет со своими учениками, а не со мной. Я же переезжаю в Швейцарию. Навсегда. И не подумай, что я собралась провести остаток жизни над любимой могилой – просто мне предлагают кафедру в Женеве. Сейчас все лучшее в психоанализе снова там.
– И ты возьмешь с собой этого Макса? – неожиданно вырвалось у Стива.
– Ах, Стиви. Макс – мое последнее и самое роскошное «прощай» миру плоти. Не расстраивайся. – Руфь подошла и непривычно мягким движением взяла Стива за подбородок. – Ты удивительный мальчик, солнечный. Но мои владения – тьма. Так что, уходи, мой хороший, забирай свою принцессу – и уходи. – Руфь стала медленно подниматься наверх, и ни одна складка не шелохнулась на ее узкой прямой спине. Но на самом верху она вдруг обернулась. – Кстати, девочка действительно очень похожа на Мэтью. До восьми лет у него было такое же золото. И темперамент… – Тяжелые портьеры заглушили последние слова.
Не двинувшись до тех пор, пока шаги совсем не затихли, Стив, сам того от себя не ожидая, сел на ступени и закурил. И с каждой затяжкой внутри него разрасталось отвратительное тягучее ощущение пустоты. Джанет уезжает. Пат, обретшая сладость своей женской сути, больше не нуждается в его опеке и уроках. И вот теперь Руфь. Он знал, что ее решение бесповоротно, и ему уже никогда не придется сгорать в том пламени, тайну которого знала только она. Несмотря на подлинную мужественность или, вернее, именно благодаря ей, Стив Шерфорд был в душе и раним, и нежен, но во всех Штатах не нашлось бы ни одного человека, включая его собственную жену, который поверил бы своим глазам, увидев, что блистательный президент Си-Эм-Ти сидит на чужой лестнице, отчаянно стиснув голову ладонями, а губы его помимо воли твердят бессмертные строчки бессмертного любовника: «Как сравнятся они, с их цветочком невинным Под несмятой одеждой и с водою в крови, С добродетелью сердца, посвященной гостиным – С поцелуем одной, развращенной в любви?!»
А впереди был не согретый никакой любовью дом, мелкие интрижки с большей долей самолюбия, чем увлечения, взрослеющая без него Джанет и победная карьера телевизионного магната. Только сейчас Стив вспомнил, что сегодня ему исполнилось тридцать восемь.
* * *
Стив решил, что они вылетят не из Филадельфии, а вечерним рейсом из нью-йоркской Ла Гвардии, чтобы Джанет могла спокойно поспать ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70