— Правда? Я не разговаривала с ними уже много лет, только с Лэнком и иногда с Оддни.
Когда я сообщил родителям, что собираюсь пригласить Алйкс, они тоже нахмурились — в их глазах читалось сомнение. Думаю, они с самого начала не одобряли ее кандидатуру, но молчали. Многие из моих товарищей по играм уехали, некоторые умерли, кто-то вообще пропал. Они пытались поговорить об этом со мной, особенно после того, как под грудой обломков на заднем дворе я нашел высохший труп Генри Леффлера. Этот мальчик жил в соседнем доме, был на год моложе меня и не считался блйзким другом, хотя время от времени мы играли вместе.
Он лежал на куче обломков гипсовой стены, покрытый пылью, нагой, весь белый, затвердевший, как камень, с распухшими пальцами рук и ног, гениталиями и языком. Говорили, что гипсовая пыль вытянула из его тела всю жидкость, замедлив процесс разложения. К тому времени все найденные трупы уже превратились в скелеты, и их невозможно было идентифицировать. Генри же узнать было очень легко, он практически не изменился, разве что не дышал.
«Пусть играет с этой маленькой девочкой, — так, кажется, говорил отец. — Ведь, несмотря на то, что у него есть Дэви и Марш, ему очень одиноко… Все хорошо, Дана. Какой вред будет от этого?» Мать хмурилась, наблюдая за нашими играми на очищенном от мусора дворе, пытаясь успокоить себя мыслью, что мы только играющие дети. Хотя, если по правде сказать, нам было уже немало лет.
После нашей встречи тем летом я начал в руинах соседних домов собирать детали от старых велосипедов: цепи, тормоза, рамы, провода, педали и сиденья. Единственной трудностью было то, что я никак не мог найти неискривленного колеса. И вот однажды Алике привела с собой маленькую, но довольно сообразительную девушку, которая научила меня, как вьшрямить колесо, отмеряя расстояние от его центра спицей. Шины тоже оказалось трудно найти, но и эта проблема разрешилась. И вот, наконец, мы собрали два велосипеда, покрасили их краской, найденной Алике в разрушенном отцовском гараже, и выехали на прогулку.
Мы прекрасно знали, куда направляемся, но не сказали никому, просто крутили педали под жаркими лучами июньского солнца, позволяя ветру забавляться с нашими волосами, забираться под легкую летнюю одежду. Мы направились на север, выехали из городской черты и помчались к зеленому лугу между Чепел Хилл и Хиллсборо, вверх по 86-му шоссе, на восток по Ныохоупской дороге, мимо упавших домов, уже поросших травой, на восток по старому 10-му шоссе и дальше по удивительно пустынному белому бетону шоссе А-85.
Ряд, даже целый городок, разборных летних домиков около автостоянки, разделяющий старый государственный парк у реки Эно, оказался практически сметен с лица земли. Еще можно было разглядеть старые тропинки, почти заросшие травой, огромные коричневые площадки, где раньше располагался фундамент. Мы прислонили велосипеды к покореженным деревьям, ощутившим на себе действие того же самого оружия, что превратило в пыль дома, и остановились, взявшись за руки, глядя на этот безмолвный пейзаж. Алике дрожащим голосом проговорила:
— Может, они просто улетели отсюда?! — Да, улетели, их смело огнем.
Мы спрятали велосипеды, приковали их цепями к стволам и пошли вниз по заросшей тропинке.
Как-то странно и непривычно было видеть эти места такими заброшенными и пустынными. В последний, раз траву здесь косили, по меньшей мере, два года назад, и она разрослась, скрыв под собой Тропинку. Очевидно, никто давно уже не гулял этими дорогами.
Тропинка вела вниз, к реке Эно, ее практически задушили кустарники И густая зеленая поросль бог весть какой травы. Здесь можно было остановиться, оглядеться, слиться с природой. Была еще тропинка, ведущая вверх, к отвесному утесу над рекой.
Черт, конечно же, я не ожидал найти старую шахту каменоломни, снова полную кричащих детей, подростков, студентов, взрослых. Она находилась здесь веками и отлично вписывалась в окружающий пейзаж. Дождь наполнил ее до краев, чистой, холодной, чуть зеленоватой водой.
Не знаю откуда, но там появилась серебряная рыбка. Похожие на нее рыбы плавают в реке, так что, может быть, кто-то поймал ее и выпустил сюда.
Думаю, они питались водорослями и мелкими насекомыми, ну и попкорном, что иногда попадал в воду.
А сейчас мы стояли, держась за руки, глядя на наше пустое маленькое озеро, размышляя, придет ли кто-нибудь когда-нибудь сюда. У уцелевших, вероятно, имелось более важное занятие, чем купание в старой каменоломне. А может быть, люди, что любили приходить сюда, уже были мертвы.
Несмотря на жару, девушку трясло от холода. День обещал быть настоящей парилкой, а что вы еще хотели от лета в Северной Каролине? Вокруг нас летали жучки, пели птицы, слышалось журчание воды в реке.
Но в этом шуме не было ничего человеческого.
В старое доброе время земля просто гудела от машин, проезжавших по шоссе А-85.
Мы обогнули озеро и подошли к нашему излюбленному месту для ныряния утесу шести метров высотой. На вершине его росли сосны, а их подножие бьио усыпано облетевшими иголками. Узловатая веревка все еще болталась там, привязанная к дереву на вершине скалы, свободный конец свисал прямо над водой. По ней мы поднимались верх после ныряния.
Нам ничего не оставалось делать, как притвориться, что старые добрые времена вернулись и все осталось на своих местах, хотя вокруг было очень тихо.
Мы, начали раздеваться. Я снял брюки и остался в плавках, а потом повернулся, чтобы взглянуть на воду. И только тогда до меня дошло, что Алике стоит со мной рядом в белом белье, а не в купальном костюме.
Обернувшись к ней, я застенчиво спросил, не в силах отвести глаз:
— Гм, где же твой купальник? — Она очень соблазнительно выглядела худенькая, изящная девочка в белых трусиках на узких детских бедрах и элластичном лифчике, в котором, казалось, ничего не было.
Алике усмехнулась и, хитро прищурившись, сказала:
— Не будь дурачком, Ати. Купальники одеваются только тогда, когда рядом взрослые. — Девушка обвела взглядом пустынную местность.
Мне пришла в голову мысль: «Откуда она узнала, что здесь никого не будет?» Заведя руки за спину, Алике расстегнула лифчик, уронила его на остальную одежду, затем сбросила трусики.
Ну? Ну. Я стянул плавки, чувствуя себя почему-то большим и неуклюжим, а мое лицо, казалось, было вылеплено из холодной глины.
— Ты покраснел, Ати.
— И ты тоже…
Я никогда прежде не думал, что женщина может быть такой прекрасной, хотя Алике едва-едва начала сформировываться, как женщина. Громко смеясь, она повернулась, разбежалась и прыгнула с утеса. Мои ноги будто налились свинцом, я стоял, потеряв чувство реальности, наблюдая, как ее белое тело почти без единой брызги исчезло и появилось в нескольких метрах от места падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101