Финская журналистка Леэна Хистанен в сборнике “Viron kylma sota” («Холодная война Эстонии»), много лет проработавшая у нас в республике журналисткой, в своем интервью еженедельнику “Eesti Ekspress” говорит: «Эстонские коммунисты знали и в 1939-м, и в 1944-м, что делали. Мир в 1939 году был иным. Надо было выбирать - быть нацистом или коммунистом. Я всегда считала выбор эстонцев правильным. Во Вторую мировую войну они выбрали сторону победителей. Неплохой выбор. В Национальной библиотеке я читала газеты Postimees и Rahva Н??l за 1944 год. Тогда был опубликован большой репортаж поэтессы Деборы Вааранди из концентрационного лагеря в Клоога, где еще рядами лежали трупы сожженных пленных. Коммунисты Эстонии знали, что изгоняя нацистов, поступают нравственно. Учитывая обстановку тех времен это был не худший выбор” (цитирую по газете «Молодежь Эстонии» от 13.05.2008).
В 1944 году я видел в Клоога эти штабеля трупов, переложенные сосновыми бревнами. Преступления нацистов в Эстонии, как пишет финская журналистка, еще далеко не изучены.
Интересно и нестандартное мнение А.Мери по проблеме т.н. оккупации Эстонии, о которой в статье “Последний бой “кровавого” Мери” пишет журналист Л.Велихов (“Совершенно секретно” № 7 за 2008 год): “…он не считает присоединение Эстонии к СССР в июле 1940 года оккупацией. Впрочем, не считает он присоединение балтийских стран к СССР и добровольным, как это событие трактовала советская историография. Он уверен, что в создавшейся ситуации у маленькой Эстонии просто не было другого исторического выбора - либо со Сталиным, либо с Гитлером. К союзу с третьим рейхом тогдашние власти тянули страну вполне определенно, хотя, казалось, немцев за шестьсот предыдущих лет их фактического господства и доминирования во всех сферах жизни здесь терпеть не могли. Когда по тайной договоренности с СССР в 1939 году рейх вывез из Прибалтики всех местных немцев, здесь даже шутили: Гитлеру надо поставить памятник за то, что наконец освободил ее от “баронов”.
В многотысячных митингах июля 1940 года, шедших под лозунгами присоединения к СССР, никем извне не спровоцированных местной Компартией, Мери сам участвовал, это не мифы советской пропаганды. Так же, как и жил сам в досоветской Эстонии конца 1930-х, в условиях жесткой политической диктатуры, провозглашенной президентом Пятсом, отсутствия каких бы то ни было демократических свобод. Так что разговоры о том, что в июле 1940-го демократия в Эстонии сменилась советской диктатурой, считает смехотворными: одна диктатура сменила другую. И реально накануне присоединения к СССР Эстония была расколота: у Советского Союза и идеи установления Советской власти было ничуть не меньше сторонников, чем противников. Причем среди сторонников была большая часть интеллигенции Эстонии, научной и творческой, в том числе два самых знаменитых артиста, национальные кумиры Пауль Пинна и Антс Лаутер.”
Националистическими настроениями обусловлена и политика в отношении предоставления неэстонцам гражданства. Как отмечает Леэна Хистанен “ситуация, когда в стране есть неграждане, указывает на серьезные проблемы в ней…Европа верила, что Эстония выравняет свое законодательство о гражданстве с европейским…Эстония зацементировалась в общество апартеида, где изолированные национальные группы находятся в неравном положении. Ни один аналогичный пример в мире не позволяет думать, что такая ситуация с годами станет спокойней.” И такое творится в двадцать первом веке, да еще нигде-нибудь, а в Европейском Союзе!
Однако вернемся к середине 1980-х годов, к моей работе в ЦК КП Эстонии. Само собой разумеется, что все мы, сотрудники отдела, регулярно посещали партийные собрания в курируемых учреждениях, чтобы быть в курсе жизни коллективов. У нас была тесная связь с горкомами и райкомами партии, ибо они были на местах организаторами мероприятий, обеспечивающих проведение в жизнь экономических преобразований. В городах и районах находились и местные органы экономических министерств и ведомств, а также отделения банков и сберкассы. Кроме того, все мы ежемесячно выступали в трудовых коллективах в рамках единых республиканских политдней. Мы не только информировали население по тем или иным актуальным темам, но и отвечали на многочисленные вопросы, как правило, довольно острые и нелицеприятные. Разговор всегда шел откровенный, иначе в аудитории твоим словам никто не поверил бы. Я никогда не читал свои сообщения по заранее подготовленному тексту, предпочитая смотреть слушателям в глаза, наблюдая за их реакцией и меняя акценты в зависимости от поведения аудитории; однако всегда был вооружен хорошо продуманным конспектом своей речи. Я по госплановской привычке до встречи с коллективом обходил все цеха данного предприятия и знакомился как с технологией производства, так и с проблемами, узкими местами. Таким образом, связь с народом у нас была прямая и непосредственная. Все вопросы, заданные на политднях, передавались в отдел пропаганды и агитации, где они систематизировались и обобщались, а затем в сводном виде оперативно сообщались нам. Анализ вопросов позволял довольно точно выявлять
болевые точки. В них, как в зеркале, были хорошо видны все назревшие проблемы, что позволяло оперативно принимать необходимые меры по устранению выявленных недостатков, озадачивая не только партаппарат, но и государственные органы власти.
Наш отдел, выполняя свои функции, поддерживал самые тесные рабочие отношения со всеми отделами ЦК по проблемам экономики и кадровой политики. Многие документы для Бюро ЦК мы готовили совместно с отраслевыми отделами ЦК.
Заведующие отделами ЦК в обязательном порядке должны были присутствовать на заседаниях как Бюро, так и Секретариата ЦК, принимая участие в обсуждении тех вопросов, которые относились к их компетенции. Кроме того, нас в общем отделе ЦК в обязательном порядке знакомили с протоколами заседаний Политбюро и Секретариата ЦК КПСС.
Работая заместителем председателя Госплана ЭССР, я имел доступ к обширному кругу информации, однако она ограничивалась только сферой экономики. Работая же в ЦК, я стал получать значительно больше информации по всем аспектам жизни общества как в республиканском, так и в общесоюзном масштабе. О некоторых фактах я узнавал из бесед с секретарями ЦК КП Эстонии, а также сотрудниками экономического отдела ЦК КПСС. Без преувеличения могу утверждать, что мой кругозор с переходом на новую работу значительно расширился, что и позволило мне в дальнейшем написать книгу, в которой второй и третий разделы посвящены проблемам социализма (как государственного, так и демократического).
Х.Мери в упомянутой выше книге пишет о том, что с переходом в ЦК со мной произошла ужасная метаморфоза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
В 1944 году я видел в Клоога эти штабеля трупов, переложенные сосновыми бревнами. Преступления нацистов в Эстонии, как пишет финская журналистка, еще далеко не изучены.
Интересно и нестандартное мнение А.Мери по проблеме т.н. оккупации Эстонии, о которой в статье “Последний бой “кровавого” Мери” пишет журналист Л.Велихов (“Совершенно секретно” № 7 за 2008 год): “…он не считает присоединение Эстонии к СССР в июле 1940 года оккупацией. Впрочем, не считает он присоединение балтийских стран к СССР и добровольным, как это событие трактовала советская историография. Он уверен, что в создавшейся ситуации у маленькой Эстонии просто не было другого исторического выбора - либо со Сталиным, либо с Гитлером. К союзу с третьим рейхом тогдашние власти тянули страну вполне определенно, хотя, казалось, немцев за шестьсот предыдущих лет их фактического господства и доминирования во всех сферах жизни здесь терпеть не могли. Когда по тайной договоренности с СССР в 1939 году рейх вывез из Прибалтики всех местных немцев, здесь даже шутили: Гитлеру надо поставить памятник за то, что наконец освободил ее от “баронов”.
В многотысячных митингах июля 1940 года, шедших под лозунгами присоединения к СССР, никем извне не спровоцированных местной Компартией, Мери сам участвовал, это не мифы советской пропаганды. Так же, как и жил сам в досоветской Эстонии конца 1930-х, в условиях жесткой политической диктатуры, провозглашенной президентом Пятсом, отсутствия каких бы то ни было демократических свобод. Так что разговоры о том, что в июле 1940-го демократия в Эстонии сменилась советской диктатурой, считает смехотворными: одна диктатура сменила другую. И реально накануне присоединения к СССР Эстония была расколота: у Советского Союза и идеи установления Советской власти было ничуть не меньше сторонников, чем противников. Причем среди сторонников была большая часть интеллигенции Эстонии, научной и творческой, в том числе два самых знаменитых артиста, национальные кумиры Пауль Пинна и Антс Лаутер.”
Националистическими настроениями обусловлена и политика в отношении предоставления неэстонцам гражданства. Как отмечает Леэна Хистанен “ситуация, когда в стране есть неграждане, указывает на серьезные проблемы в ней…Европа верила, что Эстония выравняет свое законодательство о гражданстве с европейским…Эстония зацементировалась в общество апартеида, где изолированные национальные группы находятся в неравном положении. Ни один аналогичный пример в мире не позволяет думать, что такая ситуация с годами станет спокойней.” И такое творится в двадцать первом веке, да еще нигде-нибудь, а в Европейском Союзе!
Однако вернемся к середине 1980-х годов, к моей работе в ЦК КП Эстонии. Само собой разумеется, что все мы, сотрудники отдела, регулярно посещали партийные собрания в курируемых учреждениях, чтобы быть в курсе жизни коллективов. У нас была тесная связь с горкомами и райкомами партии, ибо они были на местах организаторами мероприятий, обеспечивающих проведение в жизнь экономических преобразований. В городах и районах находились и местные органы экономических министерств и ведомств, а также отделения банков и сберкассы. Кроме того, все мы ежемесячно выступали в трудовых коллективах в рамках единых республиканских политдней. Мы не только информировали население по тем или иным актуальным темам, но и отвечали на многочисленные вопросы, как правило, довольно острые и нелицеприятные. Разговор всегда шел откровенный, иначе в аудитории твоим словам никто не поверил бы. Я никогда не читал свои сообщения по заранее подготовленному тексту, предпочитая смотреть слушателям в глаза, наблюдая за их реакцией и меняя акценты в зависимости от поведения аудитории; однако всегда был вооружен хорошо продуманным конспектом своей речи. Я по госплановской привычке до встречи с коллективом обходил все цеха данного предприятия и знакомился как с технологией производства, так и с проблемами, узкими местами. Таким образом, связь с народом у нас была прямая и непосредственная. Все вопросы, заданные на политднях, передавались в отдел пропаганды и агитации, где они систематизировались и обобщались, а затем в сводном виде оперативно сообщались нам. Анализ вопросов позволял довольно точно выявлять
болевые точки. В них, как в зеркале, были хорошо видны все назревшие проблемы, что позволяло оперативно принимать необходимые меры по устранению выявленных недостатков, озадачивая не только партаппарат, но и государственные органы власти.
Наш отдел, выполняя свои функции, поддерживал самые тесные рабочие отношения со всеми отделами ЦК по проблемам экономики и кадровой политики. Многие документы для Бюро ЦК мы готовили совместно с отраслевыми отделами ЦК.
Заведующие отделами ЦК в обязательном порядке должны были присутствовать на заседаниях как Бюро, так и Секретариата ЦК, принимая участие в обсуждении тех вопросов, которые относились к их компетенции. Кроме того, нас в общем отделе ЦК в обязательном порядке знакомили с протоколами заседаний Политбюро и Секретариата ЦК КПСС.
Работая заместителем председателя Госплана ЭССР, я имел доступ к обширному кругу информации, однако она ограничивалась только сферой экономики. Работая же в ЦК, я стал получать значительно больше информации по всем аспектам жизни общества как в республиканском, так и в общесоюзном масштабе. О некоторых фактах я узнавал из бесед с секретарями ЦК КП Эстонии, а также сотрудниками экономического отдела ЦК КПСС. Без преувеличения могу утверждать, что мой кругозор с переходом на новую работу значительно расширился, что и позволило мне в дальнейшем написать книгу, в которой второй и третий разделы посвящены проблемам социализма (как государственного, так и демократического).
Х.Мери в упомянутой выше книге пишет о том, что с переходом в ЦК со мной произошла ужасная метаморфоза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48