“И Вы разве не в тюрьме?” Вернувшись в Таллинн, я уже был под контролем не Ленинградского, а Эстонского управления КГБ. А здесь хорошо знали моего отца, авторитет которого, я думаю, спас меня от «дальнейшей разработки». Тем более, что все это происходило уже после ХХ съезда КПСС. Я до сих пор не знаю, ведал ли Горбунов об этой истории с румыном или нет, но я благодарен ему за то, что он дал мне возможность закончить обучение в ЛГУ.
И еще несколько слов о поездке на целину, которая также внесла свой вклад в сокровищницу моего жизненного опыта. Целину Н.Хрущев стал осваивать в 1955 году, а наш отряд студентов университета (около 2 тысяч человек) отправили отдельным эшелоном в Казахстан летом 1956 года. Добирались мы туда довольно долго - около двух недель. Ехали мы не в пассажирских вагонах, а в «теплушках». Долго стояли на различных станциях, где нас кормили горячей пищей. Длительная остановка по каким-то причинам была в Свердловске. Мы успели побродить по городу и даже поесть в столовой настоящих сибирских пельменей, которые по своему вкусу и виду значительно отличались от тех пельменей, которые мы ежедневно вынуждены были покупать в ленинградских магазинах.
После приезда в «наш район» - сравнительно недалеко от Атбасара, мы были распределены по совхозам и бригадам. Нас, человек тридцать студентов, высадили в чистом поле на взгорке на берегу какого-то озера, заросшего камышами. Затем привезли три вагончика, где разместился наш отряд и механизаторы из города Горького, с которыми весь сезон мы и отработали. Первым делом вырыли колодец на берегу озера. Вода в нем была соленая из-за большой концентрации различных солей, в том числе глауберовой. На большинство из нас эта вода действовала положительно, ибо мы не ведали запоров. А вот некоторым пришлось вскоре покинуть лагерь, так как они беспрерывно сидели в чистом поле, как суслики, из-за мучившего их поноса. Однако и я понес потери от этой соли, так как она разрушала эмалевое покрытие зубов. На целине я впервые в жизни узнал, что такое зубная боль и после возвращения с целины мне выдрали аж шесть пораженных зубов сразу.
Сначала мы заготовляли сено. Работа эта не из самых приятных, особенно в июльскую жару. В августе мы приступили к уборке пшеницы. Работа была организована следующим образом. Часть механизаторов посменно жала хлеб комбайнами (экипаж состоял из двух человек - комбайнера и его помощника). А студенты работали при автомашине в качестве грузчиков. Мы были прикреплены по двое к определенной машине. Нашим шофером был солдат из специальной автомобильной колонны Министерства обороны, которая дислоцировалась неподалеку. Его звали Виктор и родом он был из Ленинграда - чудесный парень. После пребывания на целине их сразу же демобилизовали, а новенькие автомашины за три месяца работы были превращены в металлолом. В нашу задачу входило подбирать с земли зерно, которое комбайнеры сваливали прямо на стерню, вместо того, чтобы дожидаться автомашины и ссыпать его из бункера в кузов. Собирали мы зерно и швыряли его в кузов специальными совками. Вначале на заполнение кузова с наращенными бортами уходило примерно час, а к концу сезона наши мускулы окрепли и мы справлялись с этой задачей уже за двадцать - тридцать минут. Собранное зерно мы везли на зерносклад. Работали посменно: сутки «вкалывали», а затем сутки отсыпались и отдыхали. Помню, что особенно трудно было работать на самой заре, где-то в районе 4-5 часов утра. Мы, когда ехали на зерносклад, засыпали, несмотря на то, что машина все время подпрыгивала на ухабах, ибо никаких асфальтированных дорог на целине тогда не было. Огромные поля были разбиты на квадраты: 2х2 км. И эти квадраты окаймляли так называемые дороги, хотя шофера далеко не всегда по ним ездили, а мчались напрямик по стерне. Такой способ передвижения привел однажды к трагедии, когда грузовик, мчавшийся ночью по сжатому полю, наехал на сваленную комбайном кучу соломы, в которой спали двое студентов. И еще один человек в нашей небольшой бригаде погиб в этот уборочный сезон - помощник комбайнера по имени Виктор, который ночью задремал на мостике комбайна и его стряхнуло на хедер, который отрезал ему полноги. Пока через несколько часов прилетел самолет из Алма-Аты с бригадой скорой помощи, парень истек кровью и скончался.
Во время жатвы у нас случилось еще одно ЧП. Видимо, от искры, вылетевшей из выхлопной трубы грузовика, загорелась стерня и воспламенились кучи разбросанной по полю соломы. Из-за сильного ветра пожар быстро распространялся и загорелось несжатое поле пшеницы. Фронт огня достигал нескольких сот метров. Произошло это как раз в обеденное время. И мы все, кто находился в лагере, на грузовиках отправились тушить пожар. Механизаторы распахивали пшеничное поле полосой метров пятьдесят, а мы рубахами, снятыми с себя, тушили очаги возгорания уже по другую сторону полосы, так как ветер нес с бешеной скоростью искры и горящие стебли, несмотря на приличную ширину вспаханного поля. В этот день я спалил половину своей шикарной бороды, которую растил с момента приезда на целину и под звонкий смех девушек из нашей бригады пришлось сбрить и другую ее половину.
Кстати, питались мы за счет заработанных денег. С нас высчитывали ежемесячно определенную сумму, в зависимости от того, сколько продуктов мы со склада завозили. У нас в бригаде была своя кухня и питались мы сообща, т.е. жили коммуной (механизаторы и студенты вместе). Одно время я был назначен ответственным за покупку и завоз продуктов со склада. В ту злосчастную поездку на продовольственный склад я с одним товарищем кроме продуктов для общего пользования, купил и пачку печенья, естественно, за свои деньги. Приехали мы в лагерь, отдали продукты на кухню и стали есть печенье. Девочки страшно обрадовались, что на этот раз мы привезли и что-то вкусненькое. Но каково было их справедливое возмущение, когда мы сказали, что купили печенье только для себя. Само собой разумеется, мы девочек угостили. Но это не сняло их обвинения в том, что мы поступили не по-товарищески, что мы жуткие эгоисты. И вообще надо было привезти не только всем печенья, но и конфет. На общем собрании бригады нас как следует «пропесочили» и отстранили от снабжения кухни продуктами. Это был для меня урок на всю жизнь: думай не только о себе, но и о других, когда совершаешь тот или иной поступок.
Возвращались мы с целины, убрав не только пшеницу, но и кукурузу, уже в конце сентября. Но на этот раз нам на железнодорожную станцию в Атбасаре подали не «теплушки», а поезд с новенькими пассажирскими вагонами международного класса. Доставили нас в Ленинград буквально за несколько дней. И не только потому, что мы были «целинниками», но, видимо, в силу того, что были при деньгах и многие из нас пили водку и пиво беспробудно (на целине был «сухой» закон;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
И еще несколько слов о поездке на целину, которая также внесла свой вклад в сокровищницу моего жизненного опыта. Целину Н.Хрущев стал осваивать в 1955 году, а наш отряд студентов университета (около 2 тысяч человек) отправили отдельным эшелоном в Казахстан летом 1956 года. Добирались мы туда довольно долго - около двух недель. Ехали мы не в пассажирских вагонах, а в «теплушках». Долго стояли на различных станциях, где нас кормили горячей пищей. Длительная остановка по каким-то причинам была в Свердловске. Мы успели побродить по городу и даже поесть в столовой настоящих сибирских пельменей, которые по своему вкусу и виду значительно отличались от тех пельменей, которые мы ежедневно вынуждены были покупать в ленинградских магазинах.
После приезда в «наш район» - сравнительно недалеко от Атбасара, мы были распределены по совхозам и бригадам. Нас, человек тридцать студентов, высадили в чистом поле на взгорке на берегу какого-то озера, заросшего камышами. Затем привезли три вагончика, где разместился наш отряд и механизаторы из города Горького, с которыми весь сезон мы и отработали. Первым делом вырыли колодец на берегу озера. Вода в нем была соленая из-за большой концентрации различных солей, в том числе глауберовой. На большинство из нас эта вода действовала положительно, ибо мы не ведали запоров. А вот некоторым пришлось вскоре покинуть лагерь, так как они беспрерывно сидели в чистом поле, как суслики, из-за мучившего их поноса. Однако и я понес потери от этой соли, так как она разрушала эмалевое покрытие зубов. На целине я впервые в жизни узнал, что такое зубная боль и после возвращения с целины мне выдрали аж шесть пораженных зубов сразу.
Сначала мы заготовляли сено. Работа эта не из самых приятных, особенно в июльскую жару. В августе мы приступили к уборке пшеницы. Работа была организована следующим образом. Часть механизаторов посменно жала хлеб комбайнами (экипаж состоял из двух человек - комбайнера и его помощника). А студенты работали при автомашине в качестве грузчиков. Мы были прикреплены по двое к определенной машине. Нашим шофером был солдат из специальной автомобильной колонны Министерства обороны, которая дислоцировалась неподалеку. Его звали Виктор и родом он был из Ленинграда - чудесный парень. После пребывания на целине их сразу же демобилизовали, а новенькие автомашины за три месяца работы были превращены в металлолом. В нашу задачу входило подбирать с земли зерно, которое комбайнеры сваливали прямо на стерню, вместо того, чтобы дожидаться автомашины и ссыпать его из бункера в кузов. Собирали мы зерно и швыряли его в кузов специальными совками. Вначале на заполнение кузова с наращенными бортами уходило примерно час, а к концу сезона наши мускулы окрепли и мы справлялись с этой задачей уже за двадцать - тридцать минут. Собранное зерно мы везли на зерносклад. Работали посменно: сутки «вкалывали», а затем сутки отсыпались и отдыхали. Помню, что особенно трудно было работать на самой заре, где-то в районе 4-5 часов утра. Мы, когда ехали на зерносклад, засыпали, несмотря на то, что машина все время подпрыгивала на ухабах, ибо никаких асфальтированных дорог на целине тогда не было. Огромные поля были разбиты на квадраты: 2х2 км. И эти квадраты окаймляли так называемые дороги, хотя шофера далеко не всегда по ним ездили, а мчались напрямик по стерне. Такой способ передвижения привел однажды к трагедии, когда грузовик, мчавшийся ночью по сжатому полю, наехал на сваленную комбайном кучу соломы, в которой спали двое студентов. И еще один человек в нашей небольшой бригаде погиб в этот уборочный сезон - помощник комбайнера по имени Виктор, который ночью задремал на мостике комбайна и его стряхнуло на хедер, который отрезал ему полноги. Пока через несколько часов прилетел самолет из Алма-Аты с бригадой скорой помощи, парень истек кровью и скончался.
Во время жатвы у нас случилось еще одно ЧП. Видимо, от искры, вылетевшей из выхлопной трубы грузовика, загорелась стерня и воспламенились кучи разбросанной по полю соломы. Из-за сильного ветра пожар быстро распространялся и загорелось несжатое поле пшеницы. Фронт огня достигал нескольких сот метров. Произошло это как раз в обеденное время. И мы все, кто находился в лагере, на грузовиках отправились тушить пожар. Механизаторы распахивали пшеничное поле полосой метров пятьдесят, а мы рубахами, снятыми с себя, тушили очаги возгорания уже по другую сторону полосы, так как ветер нес с бешеной скоростью искры и горящие стебли, несмотря на приличную ширину вспаханного поля. В этот день я спалил половину своей шикарной бороды, которую растил с момента приезда на целину и под звонкий смех девушек из нашей бригады пришлось сбрить и другую ее половину.
Кстати, питались мы за счет заработанных денег. С нас высчитывали ежемесячно определенную сумму, в зависимости от того, сколько продуктов мы со склада завозили. У нас в бригаде была своя кухня и питались мы сообща, т.е. жили коммуной (механизаторы и студенты вместе). Одно время я был назначен ответственным за покупку и завоз продуктов со склада. В ту злосчастную поездку на продовольственный склад я с одним товарищем кроме продуктов для общего пользования, купил и пачку печенья, естественно, за свои деньги. Приехали мы в лагерь, отдали продукты на кухню и стали есть печенье. Девочки страшно обрадовались, что на этот раз мы привезли и что-то вкусненькое. Но каково было их справедливое возмущение, когда мы сказали, что купили печенье только для себя. Само собой разумеется, мы девочек угостили. Но это не сняло их обвинения в том, что мы поступили не по-товарищески, что мы жуткие эгоисты. И вообще надо было привезти не только всем печенья, но и конфет. На общем собрании бригады нас как следует «пропесочили» и отстранили от снабжения кухни продуктами. Это был для меня урок на всю жизнь: думай не только о себе, но и о других, когда совершаешь тот или иной поступок.
Возвращались мы с целины, убрав не только пшеницу, но и кукурузу, уже в конце сентября. Но на этот раз нам на железнодорожную станцию в Атбасаре подали не «теплушки», а поезд с новенькими пассажирскими вагонами международного класса. Доставили нас в Ленинград буквально за несколько дней. И не только потому, что мы были «целинниками», но, видимо, в силу того, что были при деньгах и многие из нас пили водку и пиво беспробудно (на целине был «сухой» закон;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48