Просто трупом, безжизненной плотью.
– Не порти этих минут, – тихо просит Кристиан. – Давай не спорить, Клэр.
– Ты был одним из клиентов Харона, – заявляет она. – Это виртуальное издание «Цветов зла» предназначалось тебе.
– Подобающая дань чести этим стихам.
Кристиан поднимает с пола книгу.
– Прочти одно, – говорит он. – Прочти мне его вслух, как тогда, в первый раз.
Клэр смотрит на страницу, которую он раскрыл, и вяло, невыразительно начинает читать:
Столько помню я, словно мне тысяча лет.
Даже старый комод, где чего только нет –
Векселя и любовные письма, портреты,
Чей-то локон, шкатулка, счета и билеты, –
Столько тайн, сколько мозг мой вовек не скрывал,
Старый мозг, пирамида, бездонный подвал,
Где покойников больше, чем в братской могиле.
Я затерянный склеп, где во мраке и гнили
Черви гложут моих мертвецов дорогих,
Копошась, словно совесть в потемках глухих.
Я пустой будуар, где у пышной постели
Вянут розы, пылятся и блекнут пастели,
Праздный ждет кринолин, и молчанье одно
Слышит запах флакона, пустого давно.
Клэр разжимает пальцы, книга падает в воду. Кристиан плачет, открывает канистру с бензином и льет его в ванну. По воде расплывается переливчатая маслянистая пленка. Радуги плещут о кожу Клэр. Кристиан кладет коробок спичек на край ванны.
– Я не причиню тебе боли, – шепчет он, охватывая пальцами ее шею. – Ты не будешь мучиться. Обещаю.
– Пошли! – командует Фрэнк. – Вперед!
Капитан поворачивается и дает сигнал своим людям. Долю секунды ничего не происходит, потом…
Номер отеля заполняют синие мундиры и люди в спецснаряжении, они кричат одновременно на двух языках.
Кристиан поворачивается и делает шаг назад. Один из спецназовцев тут же пускает слезоточивый газ, комната заполняется едким дымом, от которого защищены только полицейские в противогазах.
Клэр, которую Конни и Фрэнк вытащили из смертоносной ванны, съеживается на полу, мокрая, голая, ее покрытое синяками горло першит от газа. На глазах быстро выступают жгучие слезы.
А может – кто знает? – они уже были там.
Глава пятьдесят девятая
У Ла-Мартин на окраине Лиона долгая, пестрая история. Здание, построенное как сумасшедший дом, во время войны гестаповцы использовали для допросов. Теперь это тюрьма, в ней содержатся некоторые наиболее опасные в Европе преступники, в том числе по иронии судьбы те палачи, жертвы которых некогда подвергались здесь пыткам. Возможно, благодаря близости к штаб-квартире Интерпола она стала чуть ли не всемирной тюрьмой.
Морозным утром в начале декабря сюда приезжает доктор Констанс Лейхтман для проведения допроса. Ее провожают в комнату с нежно-голубыми стенами, где некогда те, кто задавал вопросы, пользовались резиновыми шлангами, ваннами, полными нечистот, дубинками и тисками для пальцев. Она принесла ручку, бумагу, маленький магнитофон и пачку сигарет.
Вводят Кристиана Воглера. На нем тюремная одежда: слишком просторные джинсы и хлопчатобумажная куртка. В одной руке у него пачка сигарет «Голуаз» и зажигалка.
– Я привезла тебе сигареты, – сообщает Конни. – Слышала, что ты начал курить.
– Здесь все курят, – говорит он. – Тут не как в Америке. – И садится напротив нее.
– С тобой хорошо обращаются? – интересуется доктор Лейхтман.
Он пожимает плечами:
– Терпимо.
Конни закуривает, потом дает прикурить ему.
– Кристиан, у меня есть предложение.
– Слушаю.
– Будет решаться, в какой стране ты предстанешь перед судом – в Америке или здесь. Думаю, здесь для тебя лучше. Помнишь Джеффри Дамера? Его убил другой заключенный. Здесь публика более цивилизованная. Держу пари, тебе даже не подадут скверного кофе.
Он ждет продолжения.
– Возможно, я смогу устроить, чтобы ты оставался здесь. Пока я тебя изучаю.
Кристиан стряхивает пепел на пол.
– Изучаешь меня?
– Твои взаимоотношения с Хароном. Я хочу знать, как они осуществлялись. Кто кого вдохновлял? Видели вы в себе художника и покровителя или собратьев-художников, работающих в разном материале? Оставались бы твои желания нереализованными, если бы не образы, которые он создавал? Материала, Кристиан, тут много. Поделись им со мной, и если увидят, что ты мне содействуешь, это может помочь.
Кристиан задумывается.
– У меня тоже есть несколько вопросов.
– Постараюсь ответить как собрату-ученому.
– В основном о Клэр. – Он отворачивается от Конни. В комнате без окон табачный дым собирается густыми, мягкими слоями. – Много ли из этого было подлинным?
– Клэр – замечательная личность, Кристиан. Непросто было ее найти. В самом начале я провела с ней несколько дней. Разумеется, требовалось убедиться, что она непричастна к смерти Стеллы, но, кроме того, мне хотелось выяснить, насколько она сильна. Тогда-то я и осознала масштаб ее талантов – и мужества.
Конни ищет взглядом пепельницу, ее нет, поэтому стряхивает пепел на пол.
– Знаешь, она изучала систему Станиславского. Была очень предана его методу, идее, что актер должен создавать вымышленный образ с полной достоверностью. Клэр безоговорочно согласилась отдаться в мои руки. Я объяснила ей, какую роль придется играть, но она не имела ни малейшего представления о том, что произойдет.
– И что это была за роль?
– Я сказала, что ей нужно влюбиться в тебя.
Кристиан то ли вздыхает, то ли просто долго выпускает табачный дым.
– А как же больница? Лекарства, которые она принимала? Расстройства, которые у нее находили врачи?
– Нам требовалось убедить тебя, что она больше не работает на нас. Как я уже сказала, она была готова играть роль с полной отдачей. Видишь ли, у нее было нечто подобное в Англии, поэтому я знала, что она выдержит.
Кристиан задумчиво кивает.
– Вы, разумеется, последовали за нами во Францию.
– Да. После того страха, который нагнал на нас Харон, мы больше не могли рисковать.
– То-то я удивлялся, почему все таксисты такие дружелюбные, – негромко произносит он. – А что с заключением брака?
– Кристиан, ты не женат. Та церемония не имела юридического статуса. Этого тогда не знала и Клэр. Она должна была доверять нам полностью.
– Да, замечательная актриса. – Он бросает взгляд на Конни. – Как и ты.
– Я не актриса, Кристиан.
– В реальном мире, возможно. Но в виртуальном… Ты была одним из игроков, разве не так? Одним из персонажей в Некрополе.
– Хочешь догадаться, каким?
– Я размышлял над этим. Ты Гелиос, так ведь? Греческий бог солнца. Доктор Лейхтман.
Она кивает.
– Извини меня, но такой способ вести научное исследование необычный. Ты ведь, наверное, общалась с Хароном? Говорила ему, что делать, когда убивать. Дергала его за нитки, как марионетку. – Кристиан откидывается назад и складывает руки на груди. – Отчасти ты, должно быть, очень расстроена тем, что он мертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Не порти этих минут, – тихо просит Кристиан. – Давай не спорить, Клэр.
– Ты был одним из клиентов Харона, – заявляет она. – Это виртуальное издание «Цветов зла» предназначалось тебе.
– Подобающая дань чести этим стихам.
Кристиан поднимает с пола книгу.
– Прочти одно, – говорит он. – Прочти мне его вслух, как тогда, в первый раз.
Клэр смотрит на страницу, которую он раскрыл, и вяло, невыразительно начинает читать:
Столько помню я, словно мне тысяча лет.
Даже старый комод, где чего только нет –
Векселя и любовные письма, портреты,
Чей-то локон, шкатулка, счета и билеты, –
Столько тайн, сколько мозг мой вовек не скрывал,
Старый мозг, пирамида, бездонный подвал,
Где покойников больше, чем в братской могиле.
Я затерянный склеп, где во мраке и гнили
Черви гложут моих мертвецов дорогих,
Копошась, словно совесть в потемках глухих.
Я пустой будуар, где у пышной постели
Вянут розы, пылятся и блекнут пастели,
Праздный ждет кринолин, и молчанье одно
Слышит запах флакона, пустого давно.
Клэр разжимает пальцы, книга падает в воду. Кристиан плачет, открывает канистру с бензином и льет его в ванну. По воде расплывается переливчатая маслянистая пленка. Радуги плещут о кожу Клэр. Кристиан кладет коробок спичек на край ванны.
– Я не причиню тебе боли, – шепчет он, охватывая пальцами ее шею. – Ты не будешь мучиться. Обещаю.
– Пошли! – командует Фрэнк. – Вперед!
Капитан поворачивается и дает сигнал своим людям. Долю секунды ничего не происходит, потом…
Номер отеля заполняют синие мундиры и люди в спецснаряжении, они кричат одновременно на двух языках.
Кристиан поворачивается и делает шаг назад. Один из спецназовцев тут же пускает слезоточивый газ, комната заполняется едким дымом, от которого защищены только полицейские в противогазах.
Клэр, которую Конни и Фрэнк вытащили из смертоносной ванны, съеживается на полу, мокрая, голая, ее покрытое синяками горло першит от газа. На глазах быстро выступают жгучие слезы.
А может – кто знает? – они уже были там.
Глава пятьдесят девятая
У Ла-Мартин на окраине Лиона долгая, пестрая история. Здание, построенное как сумасшедший дом, во время войны гестаповцы использовали для допросов. Теперь это тюрьма, в ней содержатся некоторые наиболее опасные в Европе преступники, в том числе по иронии судьбы те палачи, жертвы которых некогда подвергались здесь пыткам. Возможно, благодаря близости к штаб-квартире Интерпола она стала чуть ли не всемирной тюрьмой.
Морозным утром в начале декабря сюда приезжает доктор Констанс Лейхтман для проведения допроса. Ее провожают в комнату с нежно-голубыми стенами, где некогда те, кто задавал вопросы, пользовались резиновыми шлангами, ваннами, полными нечистот, дубинками и тисками для пальцев. Она принесла ручку, бумагу, маленький магнитофон и пачку сигарет.
Вводят Кристиана Воглера. На нем тюремная одежда: слишком просторные джинсы и хлопчатобумажная куртка. В одной руке у него пачка сигарет «Голуаз» и зажигалка.
– Я привезла тебе сигареты, – сообщает Конни. – Слышала, что ты начал курить.
– Здесь все курят, – говорит он. – Тут не как в Америке. – И садится напротив нее.
– С тобой хорошо обращаются? – интересуется доктор Лейхтман.
Он пожимает плечами:
– Терпимо.
Конни закуривает, потом дает прикурить ему.
– Кристиан, у меня есть предложение.
– Слушаю.
– Будет решаться, в какой стране ты предстанешь перед судом – в Америке или здесь. Думаю, здесь для тебя лучше. Помнишь Джеффри Дамера? Его убил другой заключенный. Здесь публика более цивилизованная. Держу пари, тебе даже не подадут скверного кофе.
Он ждет продолжения.
– Возможно, я смогу устроить, чтобы ты оставался здесь. Пока я тебя изучаю.
Кристиан стряхивает пепел на пол.
– Изучаешь меня?
– Твои взаимоотношения с Хароном. Я хочу знать, как они осуществлялись. Кто кого вдохновлял? Видели вы в себе художника и покровителя или собратьев-художников, работающих в разном материале? Оставались бы твои желания нереализованными, если бы не образы, которые он создавал? Материала, Кристиан, тут много. Поделись им со мной, и если увидят, что ты мне содействуешь, это может помочь.
Кристиан задумывается.
– У меня тоже есть несколько вопросов.
– Постараюсь ответить как собрату-ученому.
– В основном о Клэр. – Он отворачивается от Конни. В комнате без окон табачный дым собирается густыми, мягкими слоями. – Много ли из этого было подлинным?
– Клэр – замечательная личность, Кристиан. Непросто было ее найти. В самом начале я провела с ней несколько дней. Разумеется, требовалось убедиться, что она непричастна к смерти Стеллы, но, кроме того, мне хотелось выяснить, насколько она сильна. Тогда-то я и осознала масштаб ее талантов – и мужества.
Конни ищет взглядом пепельницу, ее нет, поэтому стряхивает пепел на пол.
– Знаешь, она изучала систему Станиславского. Была очень предана его методу, идее, что актер должен создавать вымышленный образ с полной достоверностью. Клэр безоговорочно согласилась отдаться в мои руки. Я объяснила ей, какую роль придется играть, но она не имела ни малейшего представления о том, что произойдет.
– И что это была за роль?
– Я сказала, что ей нужно влюбиться в тебя.
Кристиан то ли вздыхает, то ли просто долго выпускает табачный дым.
– А как же больница? Лекарства, которые она принимала? Расстройства, которые у нее находили врачи?
– Нам требовалось убедить тебя, что она больше не работает на нас. Как я уже сказала, она была готова играть роль с полной отдачей. Видишь ли, у нее было нечто подобное в Англии, поэтому я знала, что она выдержит.
Кристиан задумчиво кивает.
– Вы, разумеется, последовали за нами во Францию.
– Да. После того страха, который нагнал на нас Харон, мы больше не могли рисковать.
– То-то я удивлялся, почему все таксисты такие дружелюбные, – негромко произносит он. – А что с заключением брака?
– Кристиан, ты не женат. Та церемония не имела юридического статуса. Этого тогда не знала и Клэр. Она должна была доверять нам полностью.
– Да, замечательная актриса. – Он бросает взгляд на Конни. – Как и ты.
– Я не актриса, Кристиан.
– В реальном мире, возможно. Но в виртуальном… Ты была одним из игроков, разве не так? Одним из персонажей в Некрополе.
– Хочешь догадаться, каким?
– Я размышлял над этим. Ты Гелиос, так ведь? Греческий бог солнца. Доктор Лейхтман.
Она кивает.
– Извини меня, но такой способ вести научное исследование необычный. Ты ведь, наверное, общалась с Хароном? Говорила ему, что делать, когда убивать. Дергала его за нитки, как марионетку. – Кристиан откидывается назад и складывает руки на груди. – Отчасти ты, должно быть, очень расстроена тем, что он мертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66