Ей очень хотелось остаться и дать Фредерику утешение, в котором он так нуждался. К счастью, у нее было достаточно мозгов, чтобы понять, что если она еще задержится, то ему потребуется не только утешение.
Войдя в кипящую жизнью кухню, Порция постаралась не обращать внимания на недоумевающие взгляды и едва заметные усмешки слуг.
Она сознавала, что выглядит раскрасневшейся и растрепанной и что каждый догадался, что ее только что целовали и что она получала от этого удовольствие.
Передернув плечами, Порция сняла плащ и направилась к парадному входу в гостиницу. Несмотря на то, что она несколько отвлеклась от дел, беседуя с мистером Фредериком Смитом, гости прибывали.
Дело есть дело, сурово напомнила она себе.
Предсказание Порции оправдалось, потому что на следующее утро Фредерик проснулся с тяжелой головой.
Кляня себя за глупость, Фредерик воспротивился желанию понежиться в постели и направился в общую комнату выпить утреннюю чашку чаю.
Черт бы его побрал! Никогда прежде он не пил так много. По крайней мере, со времен юности, когда Йен и Рауль, случалось, заманивали его на чердак Даннингтона распить бутылочку «синей отравы», то есть джина.
Конечно, вчерашний день мог бы любого джентльмена заставить напиться, кисло убеждал он себя.
Возможно, он нуждался в нескольких часах, чтобы привыкнуть к откровениям Макая. Единственное, о чем он сожалел, что держал в объятиях теплую и покорную Порцию и был вынужден выпустить ее.
Фредерик со вздохом пошарил в кармане сюртука и извлек свою записную книжку.
Он понапрасну потратил еще один день и ничуть не приблизился к решению своей задачи в Уэссексе.
Фредерик решил, что сегодня чего-нибудь добьется, а возможно, и всего.
Вопрос заключался в том, с чего начать.
Возможно, по соседству можно было найти нескольких человек, знавших о прошлом его отца. Но пожелает ли кто-нибудь из них открыть его грязные тайны?
И, что было еще важнее, Фредерик не был уверен, что отец совершил свой грех именно в бытность в этих местах.
В конце концов, Даннингтон умудрился раскрыть правду. А ведь не было никаких свидетельств о том, что учитель когда-либо жил поблизости от Оук-Мэнора.
Если бы он жил поблизости, то уже Макай отлично знал бы об этом. Болтовня и сплетни в общей комнате гостиницы струились с легкостью эля; даже самого нелюдимого постояльца местные обсуждали с головы до ног.
Возможно, пора обратить внимание на Винчестер, говорил себе Фредерик, делая заметки в записной книжке. Возможно, ему не удастся получить богатую информацию там, где жил его отец, но Фредерик достаточно хорошо знал Даннингтона, чтобы понимать, с чего следует начать.
Если у его возлюбленного опекуна была слабость, то этой слабостью были книги. Даннингтон не мог не посещать книжного магазина и действующей в этом месте библиотеки.
Довольный наконец тем, что понял, как и откуда продолжать поиски, Фредерик вдруг замер и почувствовал, как приятное тепло разливается по коже.
Была только одна причина, точнее, только одно лицо, способное вызвать дрожь в его теле всего лишь одним своим появлением в комнате.
Подняв голову, он увидел Порцию, направляющуюся к нему со стаканом какого-то загадочного снадобья в руке.
Он скрыл улыбку, заметив, что ее стройное тело скрывает мешковатое бежевое платье. И решил, что только доброе сердце могло доверить шитье своих туалетов слепой портнихе.
Намеренно невозможно было создать подобное уродство.
Конечно, чудовищное платье не могло испортить ее сияющей красоты, особенно заметной в утреннем свете. Сердце Фредерика бешено забилось, а мир вокруг растаял и исчез при виде изящного бледного лица и синих, как кобальт, глаз.
Он еще не был полностью уверен, что именно она – женщина его мечты, но не мог и отрицать, что никогда прежде ни одна женщина не пленяла его до такой степени.
Поднявшись на ноги, Фредерик отвесил поклон, когда она остановилась возле его столика.
– Доброе утро, Порция, – пробормотал он очень тихо, чтобы его голос не донесся до горсточки постояльцев, рассыпавшихся по комнате и сидевших за столиками.
– Доброе утро.
Ее лицо сохраняло спокойствие, она тщательно следила за собой, чтобы любопытствующие ничего не заметили, но в ее взгляде сквозила теплота, и это умерило его опасения в том, что его вчерашнее поведение в саду, его страсть и нетерпение могли ее оттолкнуть.
– Я удивлена, что вижу вас в столь ранний час на ногах.
Фредерик скривился, сознавая, что головная боль оставила следы на его бледном лице.
– Я питал надежду, что врачевание головной боли в числе ваших умений и что вы сжалитесь надо мной и принесете еду в комнату.
– Я и в самом деле решила сжалиться над вами.
– Ах!.. – Он позволил своему взгляду скользнуть по ее нежным губам. – Мне следует вернуться в комнату?
На ее щеках появился слабый румянец, скорее, намек на него, она вручила Фредерику стакан, который держала в руке.
– Только если вы желаете насладиться лекарством миссис Корнелл в уединении.
– Лекарством? – Фредерик с опаской понюхал странный коричневый настой. – Воля Господня! Да это пахнет омерзительно.
– Не важно, как это пахнет, уверяю, оно поможет от головной боли, – возразила Порция.
– Если уж мне суждено выпить это пойло, то наименьшее, что вы можете для меня сделать, это составить мне компанию, – принялся он хитроумно торговаться.
Он бы принял хорошую дозу мышьяка, только чтобы побыть несколько минут с Порцией. – Нужно, чтобы кто-нибудь предал земле мои останки.
Она только фыркнула, оценив его поддразнивание, но все же торопливо села напротив него.
– Довожу до вашего сведения, что настойки и мази миссис Корнелл славятся на всю страну.
Все еще разглядывая отвратительную бурду, Фредерик опустился на стул.
– Неужели? Пожалуй, мне стоит поговорить с ней о том, чтобы разлить ее зелье по бутылкам и пустить на поток, – пробормотал он, прежде чем заставил себя сделать глоток этой жидкости. Желудок взбунтовался против адского варева. Господи! Это хуже, чем пить ил. – Может, все-таки не стоит это пить? – простонал он. – Не важно, насколько это действенно. Не верю, чтобы кто-нибудь выложил монету за напиток, имеющий такой вкус, будто его зачерпнули из канавы.
– Я подожду вашего извинения, когда вы почувствуете себя лучше, – заметила Порция, равнодушно взирая, как он борется с приступом тошноты. Черствая девчонка!
Хорошо же! Пожалуй, он заслужил это за свое поведение в саду.
– Вообще-то мне стоит попросить извинения еще до того, как я почувствую себя лучше, – тихо произнес он.
Ее брови взметнулись – она была смущена.
– Почему это?
– Прошлым вечером я вел себя не самым лучшим образом.
– Нет, Фредерик, не извиняйтесь, – властно перебила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Войдя в кипящую жизнью кухню, Порция постаралась не обращать внимания на недоумевающие взгляды и едва заметные усмешки слуг.
Она сознавала, что выглядит раскрасневшейся и растрепанной и что каждый догадался, что ее только что целовали и что она получала от этого удовольствие.
Передернув плечами, Порция сняла плащ и направилась к парадному входу в гостиницу. Несмотря на то, что она несколько отвлеклась от дел, беседуя с мистером Фредериком Смитом, гости прибывали.
Дело есть дело, сурово напомнила она себе.
Предсказание Порции оправдалось, потому что на следующее утро Фредерик проснулся с тяжелой головой.
Кляня себя за глупость, Фредерик воспротивился желанию понежиться в постели и направился в общую комнату выпить утреннюю чашку чаю.
Черт бы его побрал! Никогда прежде он не пил так много. По крайней мере, со времен юности, когда Йен и Рауль, случалось, заманивали его на чердак Даннингтона распить бутылочку «синей отравы», то есть джина.
Конечно, вчерашний день мог бы любого джентльмена заставить напиться, кисло убеждал он себя.
Возможно, он нуждался в нескольких часах, чтобы привыкнуть к откровениям Макая. Единственное, о чем он сожалел, что держал в объятиях теплую и покорную Порцию и был вынужден выпустить ее.
Фредерик со вздохом пошарил в кармане сюртука и извлек свою записную книжку.
Он понапрасну потратил еще один день и ничуть не приблизился к решению своей задачи в Уэссексе.
Фредерик решил, что сегодня чего-нибудь добьется, а возможно, и всего.
Вопрос заключался в том, с чего начать.
Возможно, по соседству можно было найти нескольких человек, знавших о прошлом его отца. Но пожелает ли кто-нибудь из них открыть его грязные тайны?
И, что было еще важнее, Фредерик не был уверен, что отец совершил свой грех именно в бытность в этих местах.
В конце концов, Даннингтон умудрился раскрыть правду. А ведь не было никаких свидетельств о том, что учитель когда-либо жил поблизости от Оук-Мэнора.
Если бы он жил поблизости, то уже Макай отлично знал бы об этом. Болтовня и сплетни в общей комнате гостиницы струились с легкостью эля; даже самого нелюдимого постояльца местные обсуждали с головы до ног.
Возможно, пора обратить внимание на Винчестер, говорил себе Фредерик, делая заметки в записной книжке. Возможно, ему не удастся получить богатую информацию там, где жил его отец, но Фредерик достаточно хорошо знал Даннингтона, чтобы понимать, с чего следует начать.
Если у его возлюбленного опекуна была слабость, то этой слабостью были книги. Даннингтон не мог не посещать книжного магазина и действующей в этом месте библиотеки.
Довольный наконец тем, что понял, как и откуда продолжать поиски, Фредерик вдруг замер и почувствовал, как приятное тепло разливается по коже.
Была только одна причина, точнее, только одно лицо, способное вызвать дрожь в его теле всего лишь одним своим появлением в комнате.
Подняв голову, он увидел Порцию, направляющуюся к нему со стаканом какого-то загадочного снадобья в руке.
Он скрыл улыбку, заметив, что ее стройное тело скрывает мешковатое бежевое платье. И решил, что только доброе сердце могло доверить шитье своих туалетов слепой портнихе.
Намеренно невозможно было создать подобное уродство.
Конечно, чудовищное платье не могло испортить ее сияющей красоты, особенно заметной в утреннем свете. Сердце Фредерика бешено забилось, а мир вокруг растаял и исчез при виде изящного бледного лица и синих, как кобальт, глаз.
Он еще не был полностью уверен, что именно она – женщина его мечты, но не мог и отрицать, что никогда прежде ни одна женщина не пленяла его до такой степени.
Поднявшись на ноги, Фредерик отвесил поклон, когда она остановилась возле его столика.
– Доброе утро, Порция, – пробормотал он очень тихо, чтобы его голос не донесся до горсточки постояльцев, рассыпавшихся по комнате и сидевших за столиками.
– Доброе утро.
Ее лицо сохраняло спокойствие, она тщательно следила за собой, чтобы любопытствующие ничего не заметили, но в ее взгляде сквозила теплота, и это умерило его опасения в том, что его вчерашнее поведение в саду, его страсть и нетерпение могли ее оттолкнуть.
– Я удивлена, что вижу вас в столь ранний час на ногах.
Фредерик скривился, сознавая, что головная боль оставила следы на его бледном лице.
– Я питал надежду, что врачевание головной боли в числе ваших умений и что вы сжалитесь надо мной и принесете еду в комнату.
– Я и в самом деле решила сжалиться над вами.
– Ах!.. – Он позволил своему взгляду скользнуть по ее нежным губам. – Мне следует вернуться в комнату?
На ее щеках появился слабый румянец, скорее, намек на него, она вручила Фредерику стакан, который держала в руке.
– Только если вы желаете насладиться лекарством миссис Корнелл в уединении.
– Лекарством? – Фредерик с опаской понюхал странный коричневый настой. – Воля Господня! Да это пахнет омерзительно.
– Не важно, как это пахнет, уверяю, оно поможет от головной боли, – возразила Порция.
– Если уж мне суждено выпить это пойло, то наименьшее, что вы можете для меня сделать, это составить мне компанию, – принялся он хитроумно торговаться.
Он бы принял хорошую дозу мышьяка, только чтобы побыть несколько минут с Порцией. – Нужно, чтобы кто-нибудь предал земле мои останки.
Она только фыркнула, оценив его поддразнивание, но все же торопливо села напротив него.
– Довожу до вашего сведения, что настойки и мази миссис Корнелл славятся на всю страну.
Все еще разглядывая отвратительную бурду, Фредерик опустился на стул.
– Неужели? Пожалуй, мне стоит поговорить с ней о том, чтобы разлить ее зелье по бутылкам и пустить на поток, – пробормотал он, прежде чем заставил себя сделать глоток этой жидкости. Желудок взбунтовался против адского варева. Господи! Это хуже, чем пить ил. – Может, все-таки не стоит это пить? – простонал он. – Не важно, насколько это действенно. Не верю, чтобы кто-нибудь выложил монету за напиток, имеющий такой вкус, будто его зачерпнули из канавы.
– Я подожду вашего извинения, когда вы почувствуете себя лучше, – заметила Порция, равнодушно взирая, как он борется с приступом тошноты. Черствая девчонка!
Хорошо же! Пожалуй, он заслужил это за свое поведение в саду.
– Вообще-то мне стоит попросить извинения еще до того, как я почувствую себя лучше, – тихо произнес он.
Ее брови взметнулись – она была смущена.
– Почему это?
– Прошлым вечером я вел себя не самым лучшим образом.
– Нет, Фредерик, не извиняйтесь, – властно перебила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73