– Что, если бы вас увезли в Лондон и предложили войти в самые модные светские гостиные?
Когда ей было семнадцать, ничто не казалось более соблазнительным, чем кружиться в бальном зале в объятиях красивого кавалера. Теперь же она только покачала головой, отметая эти глупые мечты.
– Мы оба знаем, что этого никогда не случится.
– А что, если это все-таки возможно?
Она подавила желание ответить резко. Почему-то для Фредерика был важен ее ответ. Очень важен.
– Хотите сказать, что у меня есть фея-крестная с волшебным жезлом? – спросила она, тщательно подбирая слова.
– Да, что-то в этом роде.
Не опасаясь нанести ущерб своему плащу, Порция прислонилась к скользкому стволу дерева, покрытому мхом, и теперь внимательно вглядывалась в лицо своего собеседника. Как и всегда, сердце сделало лишний удар, потому что ее снова потрясла удивительная красота его бледных черт. Даже боги могли бы позавидовать такому совершенству. Но в глубине его глаз прятались тени, и это заставило ее ответить на вопрос.
– Случалось иногда, что я желала быть достаточно богатой и никогда больше не беспокоиться о состоянии своих финансов, но в целом я не стала бы менять свою жизнь. – Она гордо вскинула подбородок. Почему бы и нет? Она это заслужила, заработала это право своим трудом. – Если бы я не испытала тягот, предоставленных мне жизнью, то не поняла бы, какой отвагой и силой обладаю. Я была бы еще одной скучной матроной, находящейся в полной зависимости от мужа и в постоянном страхе перед капризным и переменчивым обществом.
Он подался вперед, разглядывая ее черты и будто пытаясь решить, насколько она искренна.
– Неужели вы и впрямь предпочитаете жизнь хозяйки гостиницы жизни жены дворянина?
– Почему это вас так удивляет?
– Я склонен думать, что любой предпочел бы праздную жизнь постоянному ежедневному труду с целью ублажить чужих людей, – сказал Фредерик, и тон его был почти обвиняющим.
Она молчала, начиная подозревать, что бы ни угнетало Фредерика, это имело отношение к его прошлому.
Неужели его отец сказал или сделал что-то обидное? Или Фредерику пришлось претерпеть еще одну стычку с глупыми денди, решившим наказать его за незаконное происхождение?
– А вы, Фредерик?
Он вздрогнул от резкого порыва ветра, прорвавшегося сквозь заслон деревьев.
– Я?
Она склонила голову набок:
– Неужели вы охотно отказались бы от дела, созданного своими руками, чтобы посвятить свою жизнь мельканию в лондонском обществе?
Он поднял плечо:
– Если бы я был дворянином, у меня было бы поместье, которым я должен был бы управлять, я был бы постоянно занят.
– И вас бы удовлетворила эта деятельность – уход за землями и необходимость выслушивать мелкие жалобы арендаторов?
– Должен признать, что в такой интерпретации это выглядит не слишком привлекательно, – сухо ответил он.
Осознав, насколько ее слова показали отношение к дворянам вообще, Порция скорчила гримасу.
– Думаю, мое мнение о дворянах и их положении в обществе искажено моим прошлым.
– То есть запятнано поведением вашего отца?
Порция помолчала, прежде чем заставить себя оторваться от дерева и продолжить путь по узкой тропинке. Она не знала, каким образом усмирить демонов, терзавших Фредерика. Единственное, что она могла сделать, – это быть честной с самой собой.
– Нет, – пробормотала она. – Дело не только в моем отце.
Фредерик догнал ее и пошел рядом, приноравливаясь к ее походке.
– Значит, дело в вашем женихе?
– Да.
– Расскажите о нем.
По телу ее пробежала судорога отвращения. Теперь было почти невозможно поверить, что она когда-то была настолько глупа, что оказалась обманутой самым обычным плутом.
Конечно, она была молодой и наивной. Но даже и это едва ли могло стать приемлемым извинением того, что она не сумела разглядеть его подлинной натуры.
– Я… – Она была вынуждена остановиться и откашляться. – Я встретила Эдварда на одном из местных светских сборищ. Молоденькой девушке, редко бывающей за пределами ближайшей деревеньки, он показался скорее сказочным существом, чем человеком из плоти и крови.
Она почувствовала, как Фредерик оцепенел от ее слов.
– Я полагаю, он был красив?
Порция испустила вздох, полный отвращения:
– Он был красивым, образованным и умело обольщавшим случайных женщин, попадавшихся на пути. Если бы я не была такой наивной деревенщиной, я бы тотчас же распознала в нем негодяя.
Фредерик поднял руку и провел ладонью по ее холодной щеке.
– Ну, вероятно, он был не совсем уж негодяем, если предложил вам выйти за него замуж?
Несмотря на все свои отчаянные усилия, Порция не могла полностью подавить память о том головокружительном счастье, когда Эдвард опустился на колено и попросил ее стать его женой. В ту минуту ей показалось, что все мечты сбылись.
– Он сделал мне предложение только потому, что ошибочно вообразил, будто мое довольно значительное приданое все еще в целости и сохранности.
Она дрожала под своим тяжелым плащом. Также хорошо, как это романтическое предложение, Порция помнила ужасную ярость Эдварда, когда он узнал, что шесть месяцев ухаживания за ней потрачены впустую.
– Как только ему стало ясно, что мой отец уже ухитрился растратить мое состояние, он тотчас же бросил меня.
Протянув руку, чтобы отвести ветвь, с которой стекала вода, Фредерик посмотрел на Порцию и увидел, что она хмурится.
– Как он узнал правду?
– За день до свадьбы он пришел к отцу с намерением получить мое приданое до того, как мы отправимся в свадебное путешествие. Можете представить его ужас, когда он вместо денег, получение которых уже предвкушал, увидел пачку счетов, которую вместо приветствия протянул ему отец в надежде на то, что скоро зять позаботится об их оплате. – Она издала короткий смешок: – Можно ли по-настоящему осуждать Эдварда за то, что он сбежал?
– Да, можно, – процедил Фредерик сквозь стиснутые зубы. На скулах его зарделся румянец. – Я осуждаю его не только за это, но и за то, что он разбил сердце юной девушки.
Остановившись на небольшой прогалине, Порция печально улыбнулась ему:
– Он не разбил мне сердце, Фредерик. Неужели вы считаете меня такой слабой духом? Неужели вы думаете, что я могла оплакивать потерю рядового охотника за деньгами?
– Порция, возможно, вы не хотите признать, что нанесенные им раны все еще кровоточат, но ясно, что вы так и не излечились после предательства Эдварда.
– Нет, Фредерик.
Медленным движением Порция опустилась на низкую мраморную скамью и указала на маленький деревянный крест, почти скрытый под кучей палых листьев.
– Вот причина, заставляющая мое сердце кровоточить. Вот кого я оплакиваю.
Изумленно хмурясь, Фредерик склонился, чтобы прочесть имя, грубо нацарапанное на дереве креста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Когда ей было семнадцать, ничто не казалось более соблазнительным, чем кружиться в бальном зале в объятиях красивого кавалера. Теперь же она только покачала головой, отметая эти глупые мечты.
– Мы оба знаем, что этого никогда не случится.
– А что, если это все-таки возможно?
Она подавила желание ответить резко. Почему-то для Фредерика был важен ее ответ. Очень важен.
– Хотите сказать, что у меня есть фея-крестная с волшебным жезлом? – спросила она, тщательно подбирая слова.
– Да, что-то в этом роде.
Не опасаясь нанести ущерб своему плащу, Порция прислонилась к скользкому стволу дерева, покрытому мхом, и теперь внимательно вглядывалась в лицо своего собеседника. Как и всегда, сердце сделало лишний удар, потому что ее снова потрясла удивительная красота его бледных черт. Даже боги могли бы позавидовать такому совершенству. Но в глубине его глаз прятались тени, и это заставило ее ответить на вопрос.
– Случалось иногда, что я желала быть достаточно богатой и никогда больше не беспокоиться о состоянии своих финансов, но в целом я не стала бы менять свою жизнь. – Она гордо вскинула подбородок. Почему бы и нет? Она это заслужила, заработала это право своим трудом. – Если бы я не испытала тягот, предоставленных мне жизнью, то не поняла бы, какой отвагой и силой обладаю. Я была бы еще одной скучной матроной, находящейся в полной зависимости от мужа и в постоянном страхе перед капризным и переменчивым обществом.
Он подался вперед, разглядывая ее черты и будто пытаясь решить, насколько она искренна.
– Неужели вы и впрямь предпочитаете жизнь хозяйки гостиницы жизни жены дворянина?
– Почему это вас так удивляет?
– Я склонен думать, что любой предпочел бы праздную жизнь постоянному ежедневному труду с целью ублажить чужих людей, – сказал Фредерик, и тон его был почти обвиняющим.
Она молчала, начиная подозревать, что бы ни угнетало Фредерика, это имело отношение к его прошлому.
Неужели его отец сказал или сделал что-то обидное? Или Фредерику пришлось претерпеть еще одну стычку с глупыми денди, решившим наказать его за незаконное происхождение?
– А вы, Фредерик?
Он вздрогнул от резкого порыва ветра, прорвавшегося сквозь заслон деревьев.
– Я?
Она склонила голову набок:
– Неужели вы охотно отказались бы от дела, созданного своими руками, чтобы посвятить свою жизнь мельканию в лондонском обществе?
Он поднял плечо:
– Если бы я был дворянином, у меня было бы поместье, которым я должен был бы управлять, я был бы постоянно занят.
– И вас бы удовлетворила эта деятельность – уход за землями и необходимость выслушивать мелкие жалобы арендаторов?
– Должен признать, что в такой интерпретации это выглядит не слишком привлекательно, – сухо ответил он.
Осознав, насколько ее слова показали отношение к дворянам вообще, Порция скорчила гримасу.
– Думаю, мое мнение о дворянах и их положении в обществе искажено моим прошлым.
– То есть запятнано поведением вашего отца?
Порция помолчала, прежде чем заставить себя оторваться от дерева и продолжить путь по узкой тропинке. Она не знала, каким образом усмирить демонов, терзавших Фредерика. Единственное, что она могла сделать, – это быть честной с самой собой.
– Нет, – пробормотала она. – Дело не только в моем отце.
Фредерик догнал ее и пошел рядом, приноравливаясь к ее походке.
– Значит, дело в вашем женихе?
– Да.
– Расскажите о нем.
По телу ее пробежала судорога отвращения. Теперь было почти невозможно поверить, что она когда-то была настолько глупа, что оказалась обманутой самым обычным плутом.
Конечно, она была молодой и наивной. Но даже и это едва ли могло стать приемлемым извинением того, что она не сумела разглядеть его подлинной натуры.
– Я… – Она была вынуждена остановиться и откашляться. – Я встретила Эдварда на одном из местных светских сборищ. Молоденькой девушке, редко бывающей за пределами ближайшей деревеньки, он показался скорее сказочным существом, чем человеком из плоти и крови.
Она почувствовала, как Фредерик оцепенел от ее слов.
– Я полагаю, он был красив?
Порция испустила вздох, полный отвращения:
– Он был красивым, образованным и умело обольщавшим случайных женщин, попадавшихся на пути. Если бы я не была такой наивной деревенщиной, я бы тотчас же распознала в нем негодяя.
Фредерик поднял руку и провел ладонью по ее холодной щеке.
– Ну, вероятно, он был не совсем уж негодяем, если предложил вам выйти за него замуж?
Несмотря на все свои отчаянные усилия, Порция не могла полностью подавить память о том головокружительном счастье, когда Эдвард опустился на колено и попросил ее стать его женой. В ту минуту ей показалось, что все мечты сбылись.
– Он сделал мне предложение только потому, что ошибочно вообразил, будто мое довольно значительное приданое все еще в целости и сохранности.
Она дрожала под своим тяжелым плащом. Также хорошо, как это романтическое предложение, Порция помнила ужасную ярость Эдварда, когда он узнал, что шесть месяцев ухаживания за ней потрачены впустую.
– Как только ему стало ясно, что мой отец уже ухитрился растратить мое состояние, он тотчас же бросил меня.
Протянув руку, чтобы отвести ветвь, с которой стекала вода, Фредерик посмотрел на Порцию и увидел, что она хмурится.
– Как он узнал правду?
– За день до свадьбы он пришел к отцу с намерением получить мое приданое до того, как мы отправимся в свадебное путешествие. Можете представить его ужас, когда он вместо денег, получение которых уже предвкушал, увидел пачку счетов, которую вместо приветствия протянул ему отец в надежде на то, что скоро зять позаботится об их оплате. – Она издала короткий смешок: – Можно ли по-настоящему осуждать Эдварда за то, что он сбежал?
– Да, можно, – процедил Фредерик сквозь стиснутые зубы. На скулах его зарделся румянец. – Я осуждаю его не только за это, но и за то, что он разбил сердце юной девушки.
Остановившись на небольшой прогалине, Порция печально улыбнулась ему:
– Он не разбил мне сердце, Фредерик. Неужели вы считаете меня такой слабой духом? Неужели вы думаете, что я могла оплакивать потерю рядового охотника за деньгами?
– Порция, возможно, вы не хотите признать, что нанесенные им раны все еще кровоточат, но ясно, что вы так и не излечились после предательства Эдварда.
– Нет, Фредерик.
Медленным движением Порция опустилась на низкую мраморную скамью и указала на маленький деревянный крест, почти скрытый под кучей палых листьев.
– Вот причина, заставляющая мое сердце кровоточить. Вот кого я оплакиваю.
Изумленно хмурясь, Фредерик склонился, чтобы прочесть имя, грубо нацарапанное на дереве креста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73