– попытался он отшутиться, но шутка вышла не слишком удачной.
Вера направилась к нему через тонущую в темноте залу, ее шаги гулко отдавались в напряженной, настороженной тишине, повисшей под его сводами, и в ярком свете фонаря, разрубавшего мрак, Алексей увидел, как она побледнела.
– Знаешь, Алеша, в любом случае… я чувствую… – Она замялась, опустила глаза, а потом крепко впилась ему в плечи, притянула к себе и поцеловала – и поцелуй этот, короткий и быстрый, обжег ему сердце.
Кровь прихлынула к его лицу, но Вера уже отпрянула на безопасное расстояние, подняла с пола тяжелый лом и протянула его Алексею.
– Что, Верушка? Ты хотела что-то сказать! Скажи мне, прошу тебя, что ты недоговорила?
– Алеш, не надо, это потом – я скажу тебе… после. Нам нельзя больше оттягивать… Только будь осторожен – помнишь, нас предупредила упавшая картина…
– Да, пора! Ну, благословясь… – Он поплевал на руки и взялся за лом. Поддел одну из досок пола, и она легко поддалась – треснула и обломилась.
– С Богом! – Вера взялась за ломик поменьше и, налегая изо всех сил, принялась крушить доски.
Вскоре довольно большой участок пола был полностью расчищен. Под ним открывалась дыра глубиною около полуметра. Там, внизу, лежала сырая, полтора столетия не видевшая света, простуженная и неживая земля. Помогая друг другу, они принялись копать яму, крутясь на крохотном пятачке и то и дело задевая друг друга то щекой, то плечом, то коленом. И эта работа бок о бок друг с другом была для них самым тягостным и невыносимым испытанием.
«За что? – думали оба, вгрызаясь в еще не оттаявшую апрельскую землю. – За что нам такое? Это испытание выжигает душу, рвет сердце…» Проклятье рода здесь, в этих стенах, навалилось на них, словно гробовая плита! И, полузадавленные, придушенные этой тяжестью, они с остервенением, с исступлением били лопатами землю, все ясней, все отчетливей понимая, что близится тот момент, когда роковой механизм выйдет из строя, пружина лопнет и время проклятья, натянутое тетивою через века, прорвется и канет во мгле.
Они не знали, изменится ли их жизнь от того, что, выполнив волю отца, они добудут клад… Не понимали, какую роль сыграет он в их собственной судьбе, отравленной запретной любовью… Но, по мере того как росли возле ямы кучи свежевыкопанной земли, а оба они все глубже уходили вниз – в землю, работа кипела все сноровистей, все быстрей, несмотря на стертые в кровь ладони…
Они так торопились, что почти не чувствовали голода, только скользящий шорох лопаты, только отблески яркого луча света в лихорадочно блестевших глазах…
Наконец лопата Алеши наткнулась на что-то твердое.
– Постой-ка! Кажется, тут что-то есть! – Он выпрямился, стоя по пояс в яме и тяжело дыша.
Вера была наверху – глядя в пол остановившимся взглядом, пыталась передохнуть и прийти в себя. Было уже около девяти вечера, закат отгорел – они работали восемь с половиной часов, и она просто валилась с ног…
Невесть откуда пришло третье или четвертое дыхание, и она в мгновение ока оказалась у края ямы.
– Ну что там? Я ничего не вижу! – Она перегнулась, заглядывая внутрь.
– Бери маленькую лопату и прыгай сюда. Тут сундук! – Через десять минут они откопали крышку кованого сундука с рисунком из перекрещивающихся нитевидных полосок, образующих ромбики. Земля по мере продвижения вглубь становилась все более влажной, глинообразной, почти жидкой, и работа пошла сравнительно легко.
– А здоров сундук! – восхитился Алеша. – Полтора метра на метр будет… И тяжел небось!
– Слушай, мы ж его отсюда не вытащим!
– Ничего, как-нибудь… Давай поскорей откроем и поглядим, что там. Да тут замок навесной.
Они топтались на крышке кованого сундука, словно исполняя какой-то нелепый ритуальный танец. Надо сказать, Алеша рассчитал очень точно – сундук оказался как раз посередке вырытой ямы, обрамленный приблизительно полуметровой полоской влажной земли, которая мягко проседала под ногами.
– Леш, что-то мне земля эта не нравится, – заметила Вера. – Посмотри, сквозь нее вода просачивается снизу, как будто там фунтовые воды или родник.
– Да ладно, не до того сейчас! Потом разберемся.
Он изо всех сил колотил ломиком по кованому засову на крышке сундука, но тот не поддавался.
– Слушай, я совсем забыла! Ты прочитал отцовские записи – ну те, где говорится о кладах?
– Естественно. А, черт! Не хочет, гад! А мы его так вот и еще вот так и… ах ты, крепкий какой! – По лицу Алексея ручьями лился пот.
– И что там отец писал? – не отставала Вера.
– Разное. Например, чтобы получить клад, надо знать зарок… ох, немного передохну!
– Какой зарок?
– С которым клад положен. Ну, это такое тайное заклятье, которое не допустит, чтобы клад достался первому встречному.
– А если не знать зарока? Вот мы ведь не знаем!
– Ну… не добудем! Но мы-то, считай, добыли!
– А еще? Было там еще что-то важное? – пытала его Вера.
– Что это целая наука – о кладах. Что мало его найти, нужно еще уметь его взять! Для этого существуют особые молитвы и заклинания, разные вызывные книги или такие люди, которые разбираются в таких делах. Спецы, так сказать. А то бывает, уже открытый, найденный клад прямо из рук уходит! Не дается, кому не хочет…
– Так что ж ты раньше об этом не сказал?! Это же очень важно! – заволновалась Вера.
– Так ведь говори не говори, а мы все равно не знаем ни зарока, ни заклинаний, ни молитв… Если считать, что все эти байки – не бред…
– Алешка, ну как же так! Ты-то понимаешь, что это не байки! Ты ведь сам говорил мне о безднах, которые вокруг нас: один неверный шаг – и пропадешь ни за грош! Ты же ведь сын своего отца, ты прекрасно знаешь, что видимый мир не равен самому себе и…
– Это все истинная правда, но другого пути… ага! Кажется, поддается!
Алексей снова взялся за ломик, и наконец крепкий засов треснул и отвалился.
– Слезай с крышки – сейчас откроем! – Алексей уже стоял, вжавшись в земляную стену выкопанной ямы, и жидкая земля с отвратительным глухим чавканьем проминалась у него под ногами.
Вера спрыгнула на ту крохотную полоску земли, которая отделяла сундук от краев глубокой ямы, и вскрикнула – она не ожидала, что твердая до сих пор почва так внезапно переменилась и буквально ушла из-под ног.
Но тут было не до почвы – Алексей поднатужился и одним рывком поднял крышку. Свет фонаря, казалось, сразу померк перед другим светом – ровным, неброским и царственно невозмутимым… Это горело золото. Сундук доверху был заполнен золотыми монетами. Сверху, небрежно брошенная, лежала горсть драгоценностей: среди перепутанных нитей крупного потускнелого жемчуга кроваво перемигивались настороженные рубины, оправленные в золото. Их тревожный блеск оттеняли умиротворенные сапфиры, подобные грозди синего винограда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Вера направилась к нему через тонущую в темноте залу, ее шаги гулко отдавались в напряженной, настороженной тишине, повисшей под его сводами, и в ярком свете фонаря, разрубавшего мрак, Алексей увидел, как она побледнела.
– Знаешь, Алеша, в любом случае… я чувствую… – Она замялась, опустила глаза, а потом крепко впилась ему в плечи, притянула к себе и поцеловала – и поцелуй этот, короткий и быстрый, обжег ему сердце.
Кровь прихлынула к его лицу, но Вера уже отпрянула на безопасное расстояние, подняла с пола тяжелый лом и протянула его Алексею.
– Что, Верушка? Ты хотела что-то сказать! Скажи мне, прошу тебя, что ты недоговорила?
– Алеш, не надо, это потом – я скажу тебе… после. Нам нельзя больше оттягивать… Только будь осторожен – помнишь, нас предупредила упавшая картина…
– Да, пора! Ну, благословясь… – Он поплевал на руки и взялся за лом. Поддел одну из досок пола, и она легко поддалась – треснула и обломилась.
– С Богом! – Вера взялась за ломик поменьше и, налегая изо всех сил, принялась крушить доски.
Вскоре довольно большой участок пола был полностью расчищен. Под ним открывалась дыра глубиною около полуметра. Там, внизу, лежала сырая, полтора столетия не видевшая света, простуженная и неживая земля. Помогая друг другу, они принялись копать яму, крутясь на крохотном пятачке и то и дело задевая друг друга то щекой, то плечом, то коленом. И эта работа бок о бок друг с другом была для них самым тягостным и невыносимым испытанием.
«За что? – думали оба, вгрызаясь в еще не оттаявшую апрельскую землю. – За что нам такое? Это испытание выжигает душу, рвет сердце…» Проклятье рода здесь, в этих стенах, навалилось на них, словно гробовая плита! И, полузадавленные, придушенные этой тяжестью, они с остервенением, с исступлением били лопатами землю, все ясней, все отчетливей понимая, что близится тот момент, когда роковой механизм выйдет из строя, пружина лопнет и время проклятья, натянутое тетивою через века, прорвется и канет во мгле.
Они не знали, изменится ли их жизнь от того, что, выполнив волю отца, они добудут клад… Не понимали, какую роль сыграет он в их собственной судьбе, отравленной запретной любовью… Но, по мере того как росли возле ямы кучи свежевыкопанной земли, а оба они все глубже уходили вниз – в землю, работа кипела все сноровистей, все быстрей, несмотря на стертые в кровь ладони…
Они так торопились, что почти не чувствовали голода, только скользящий шорох лопаты, только отблески яркого луча света в лихорадочно блестевших глазах…
Наконец лопата Алеши наткнулась на что-то твердое.
– Постой-ка! Кажется, тут что-то есть! – Он выпрямился, стоя по пояс в яме и тяжело дыша.
Вера была наверху – глядя в пол остановившимся взглядом, пыталась передохнуть и прийти в себя. Было уже около девяти вечера, закат отгорел – они работали восемь с половиной часов, и она просто валилась с ног…
Невесть откуда пришло третье или четвертое дыхание, и она в мгновение ока оказалась у края ямы.
– Ну что там? Я ничего не вижу! – Она перегнулась, заглядывая внутрь.
– Бери маленькую лопату и прыгай сюда. Тут сундук! – Через десять минут они откопали крышку кованого сундука с рисунком из перекрещивающихся нитевидных полосок, образующих ромбики. Земля по мере продвижения вглубь становилась все более влажной, глинообразной, почти жидкой, и работа пошла сравнительно легко.
– А здоров сундук! – восхитился Алеша. – Полтора метра на метр будет… И тяжел небось!
– Слушай, мы ж его отсюда не вытащим!
– Ничего, как-нибудь… Давай поскорей откроем и поглядим, что там. Да тут замок навесной.
Они топтались на крышке кованого сундука, словно исполняя какой-то нелепый ритуальный танец. Надо сказать, Алеша рассчитал очень точно – сундук оказался как раз посередке вырытой ямы, обрамленный приблизительно полуметровой полоской влажной земли, которая мягко проседала под ногами.
– Леш, что-то мне земля эта не нравится, – заметила Вера. – Посмотри, сквозь нее вода просачивается снизу, как будто там фунтовые воды или родник.
– Да ладно, не до того сейчас! Потом разберемся.
Он изо всех сил колотил ломиком по кованому засову на крышке сундука, но тот не поддавался.
– Слушай, я совсем забыла! Ты прочитал отцовские записи – ну те, где говорится о кладах?
– Естественно. А, черт! Не хочет, гад! А мы его так вот и еще вот так и… ах ты, крепкий какой! – По лицу Алексея ручьями лился пот.
– И что там отец писал? – не отставала Вера.
– Разное. Например, чтобы получить клад, надо знать зарок… ох, немного передохну!
– Какой зарок?
– С которым клад положен. Ну, это такое тайное заклятье, которое не допустит, чтобы клад достался первому встречному.
– А если не знать зарока? Вот мы ведь не знаем!
– Ну… не добудем! Но мы-то, считай, добыли!
– А еще? Было там еще что-то важное? – пытала его Вера.
– Что это целая наука – о кладах. Что мало его найти, нужно еще уметь его взять! Для этого существуют особые молитвы и заклинания, разные вызывные книги или такие люди, которые разбираются в таких делах. Спецы, так сказать. А то бывает, уже открытый, найденный клад прямо из рук уходит! Не дается, кому не хочет…
– Так что ж ты раньше об этом не сказал?! Это же очень важно! – заволновалась Вера.
– Так ведь говори не говори, а мы все равно не знаем ни зарока, ни заклинаний, ни молитв… Если считать, что все эти байки – не бред…
– Алешка, ну как же так! Ты-то понимаешь, что это не байки! Ты ведь сам говорил мне о безднах, которые вокруг нас: один неверный шаг – и пропадешь ни за грош! Ты же ведь сын своего отца, ты прекрасно знаешь, что видимый мир не равен самому себе и…
– Это все истинная правда, но другого пути… ага! Кажется, поддается!
Алексей снова взялся за ломик, и наконец крепкий засов треснул и отвалился.
– Слезай с крышки – сейчас откроем! – Алексей уже стоял, вжавшись в земляную стену выкопанной ямы, и жидкая земля с отвратительным глухим чавканьем проминалась у него под ногами.
Вера спрыгнула на ту крохотную полоску земли, которая отделяла сундук от краев глубокой ямы, и вскрикнула – она не ожидала, что твердая до сих пор почва так внезапно переменилась и буквально ушла из-под ног.
Но тут было не до почвы – Алексей поднатужился и одним рывком поднял крышку. Свет фонаря, казалось, сразу померк перед другим светом – ровным, неброским и царственно невозмутимым… Это горело золото. Сундук доверху был заполнен золотыми монетами. Сверху, небрежно брошенная, лежала горсть драгоценностей: среди перепутанных нитей крупного потускнелого жемчуга кроваво перемигивались настороженные рубины, оправленные в золото. Их тревожный блеск оттеняли умиротворенные сапфиры, подобные грозди синего винограда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49