Это неправда. Вы отлично знаете, мы боялись даже заикнуться о чем-либо – король умел держать нас всех в страхе. Мы поклялись в верности Матильде, потому что она законная наследница и преемница короля. Вы можете сидеть на троне, мой лорд, но престол останется за императрицей до тех пор, пока она сама от него не откажется.
– Вы считаете меня вором! – прошипел Стефан, багровея от ярости. – Скажите прямо, чего ходить вокруг да около!
Бриан задумчиво посмотрел на него и покачал головой.
– Нет, я не могу и не хочу называть вас так. Я предпочитаю думать о графе Стефане как о хранителе короны, предназначенной его кузине Матильде.
– А Готфрид? Я должен сохранять корону и для него?
– Он не имеет никаких прав на трон. Мы сможем удержать его в узде.
– Может, и так, а может, и нет. Но вы постоянно забываете об одном обстоятельстве. На смертном одре Генрих I назвал меня своим преемником! Посланник, приехавший за мной в Булонь, первым делом сообщил мне об этом. И вы имеете наглость считать меня лжецом и вором?
– Я верю, он сказал вам это. Но не думаю, что король Генрих I мог изменить свое решение перед последним вздохом. У него было предостаточно времени, чтобы отвергнуть Матильду, тем более что последнее время они были в ссоре, и тем не менее он не сделал этого. А что касается вашего якобы произнесенного имени… Его почему-то услышали не все, кто присутствовал у постели умирающего короля. Сложите ладони створками раковины и прошепчите что-нибудь в них – держу пари, все за этим столом услышат разное. Вспомните, разве Генрих когда-либо прежде менял свои решения? Нет. Мы с вами провели рядом с ним многие годы и отлично изучили его. Во всяком случае, если бы он хотел видеть королем вас, он бы это оформил письменно. Покажите мне этот документ, и я первый преклоню перед вами колена и дам клятву верности, как королю Англии! Но у вас ничего нет, ничего.
В зале повисла глубокая тишина. Дворяне, присутствующие на пиру, ожидали слов Стефана, и он еще больше занервничал и допустил первую губительную для себя ошибку за время своего царствования. Ему захотелось стряхнуть с себя путы обвинений, продемонстрировать свою власть над лордами, и прежде всего над этим упрямцем Брианом Фитцем. Спрыгнув со стола, он подбежал к своему недавнему другу и визгливо закричал:
– Вы были бы первым? Нет, наглец, вы сейчас станете первым! Преклоните колена. Скажите, что любите и уважаете меня, как вашего короля. Подойдите сюда, лорд Бриан Фитц, и сделайте то, что должен сделать каждый дворянин Англии. Я король, черт бы вас побрал! Я хочу слышать это от вас! Подойдите немедленно и встаньте на колени!
Его голос эхом прокатился под высокими сводами, и в зале наступила мертвая тишина. Замолкли все звуки, даже занавеси на окнах перестали хлопать под порывами ветра и дрова не трещали в очагах.
Английская и нормандская знать с любопытством наблюдала за лицами споривших. Зал был огромным, и вельможи, сидевшие внизу, мало что услышали из этого разговора, но понимали, что между Стефаном и Брианом Фитцем что-то произошло. Старые друзья серьезно поссорились. Взрывы гнева были обычным делом среди заносчивых, темпераментных дворян, и редкая встреча, а тем более пир, обходились без скандалов. Ни один барон не мог считать себя настоящим мужчиной, не натренировав как следует свою глотку в перебранках со своими собратьями.
Но то, что было повседневным среди лордов, не к лицу монарху. Граф Стефан Блуаский прошел хорошую школу отношений. Он научился давать отпор не ведавшему стыда сквернослову Ранульфу Честерскому и на равных состязаться в ядовитой меткости с Робертом Глостерским. Но король Стефан не мог себе позволить проиграть в словесном поединке. На глазах у всех он изрек свою первую команду как монарх, и ему было необходимо, чтобы ей подчинились, необходимо!
И Стефан, отлично понимая это, тем не менее, пошел напролом, не зная удержу, не считаясь с обстоятельствами, и приказал стать на колени своему лучшему другу!
Элиза наблюдала за происходящим, ощущая, как от волнения бешено бьется ее сердце. За шесть лет совместной супружеской жизни с Брианом Фитцем она сделала немало вещей, восхищавших ее супруга или забавлявших. Но прежде она никогда не проявляла на людях особую преданность мужу. Более того, свои чувства она старалась скрыть от посторонних глаз, была всегда сдержанна, давая им волю в интимной семейной жизни. Сейчас же, когда над головой Бриана вот-вот могла сверкнуть карающая молния, она, подталкиваемая страхом и любовью, решительно встала из-за стола. Бриан, взглянув на нее, тоже встал.
Стефан торжествующе повернулся к залу. «Так-то лучше, – самодовольно подумал он. – Пусть они сделают это, и тогда я помогу им подняться с колен и дружески обниму их. Повиновение Бриана произведет впечатление на дворян, они должны видеть, что с первого дня я показал себя как король – решительный, суровый, но и милосердный».
Он одарил улыбкой вельмож, испуганно застывших за столами.
Лорд и леди Уоллингфорд, поклонившись и пожелав ему доброй ночи, стали спускаться с помоста. Улыбка Стефана мгновенно испарилась, сжав с силой пальцы в кулак, он старался сдержаться. «Господи, они уходят от меня!»
Он сдавленно выкрикнул что-то, не слыша себя. Дым от пылающих очагов и винные пары замутили его взор. Зал поплыл у него перед глазами, лица перепуганных вельмож расплылись в одно красно-серое дрожащее пятно.
– Вы! – орал Стефан. – Вы, оставившие меня сейчас, – вы будете выжжены каленым железом! Слышите, безумцы! Я – король! На моей голове сияет Богом данная корона! Вернитесь!
Епископ Солсберийский, вращая налитыми кровью глазами, с такой силой ударил кулаком по столу, что опрокинулись кубки с вином.
– Видите, что вы сделали… – пробормотал он заплетающимся языком. – Этой парочки не было на церемонии… Милес был… и Герифорд… и Болдуин де Редверс… И они сейчас здесь… чертов дым, я ничего не вижу! Где этот мошенник Болдуин?
Он пошарил рукой по столу в поисках кубка, а затем долго и тупо глядел в него, не понимая, почему он пуст.
– Весеннее, сцеженное, или осеннее, послеурожайное… Э-э… Ни одна баба не знает толк в вине, а эта красотка говорит: «Это мальвазия…» Черт, до чего приятная особа!..
Стефан, потрясенный, стоял на помосте, как проваливший спектакль актер, и не знал, что делать. Он жалко моргал, стараясь стереть жгучую пелену с глаз, но она оставалась. Впрочем, быть может, это были просто слезы.
Выйдя во двор, молодая пара остановилась перевести дух. Оказалось, их примеру последовали еще несколько вельмож. Бриан обменялся короткими фразами с Милесом, Болдуином и еще четырьмя или пятью баронами, кто также покинул зал. Элиза пошла за Эдвигой, находившейся вместе с другими служанками в соседней комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Вы считаете меня вором! – прошипел Стефан, багровея от ярости. – Скажите прямо, чего ходить вокруг да около!
Бриан задумчиво посмотрел на него и покачал головой.
– Нет, я не могу и не хочу называть вас так. Я предпочитаю думать о графе Стефане как о хранителе короны, предназначенной его кузине Матильде.
– А Готфрид? Я должен сохранять корону и для него?
– Он не имеет никаких прав на трон. Мы сможем удержать его в узде.
– Может, и так, а может, и нет. Но вы постоянно забываете об одном обстоятельстве. На смертном одре Генрих I назвал меня своим преемником! Посланник, приехавший за мной в Булонь, первым делом сообщил мне об этом. И вы имеете наглость считать меня лжецом и вором?
– Я верю, он сказал вам это. Но не думаю, что король Генрих I мог изменить свое решение перед последним вздохом. У него было предостаточно времени, чтобы отвергнуть Матильду, тем более что последнее время они были в ссоре, и тем не менее он не сделал этого. А что касается вашего якобы произнесенного имени… Его почему-то услышали не все, кто присутствовал у постели умирающего короля. Сложите ладони створками раковины и прошепчите что-нибудь в них – держу пари, все за этим столом услышат разное. Вспомните, разве Генрих когда-либо прежде менял свои решения? Нет. Мы с вами провели рядом с ним многие годы и отлично изучили его. Во всяком случае, если бы он хотел видеть королем вас, он бы это оформил письменно. Покажите мне этот документ, и я первый преклоню перед вами колена и дам клятву верности, как королю Англии! Но у вас ничего нет, ничего.
В зале повисла глубокая тишина. Дворяне, присутствующие на пиру, ожидали слов Стефана, и он еще больше занервничал и допустил первую губительную для себя ошибку за время своего царствования. Ему захотелось стряхнуть с себя путы обвинений, продемонстрировать свою власть над лордами, и прежде всего над этим упрямцем Брианом Фитцем. Спрыгнув со стола, он подбежал к своему недавнему другу и визгливо закричал:
– Вы были бы первым? Нет, наглец, вы сейчас станете первым! Преклоните колена. Скажите, что любите и уважаете меня, как вашего короля. Подойдите сюда, лорд Бриан Фитц, и сделайте то, что должен сделать каждый дворянин Англии. Я король, черт бы вас побрал! Я хочу слышать это от вас! Подойдите немедленно и встаньте на колени!
Его голос эхом прокатился под высокими сводами, и в зале наступила мертвая тишина. Замолкли все звуки, даже занавеси на окнах перестали хлопать под порывами ветра и дрова не трещали в очагах.
Английская и нормандская знать с любопытством наблюдала за лицами споривших. Зал был огромным, и вельможи, сидевшие внизу, мало что услышали из этого разговора, но понимали, что между Стефаном и Брианом Фитцем что-то произошло. Старые друзья серьезно поссорились. Взрывы гнева были обычным делом среди заносчивых, темпераментных дворян, и редкая встреча, а тем более пир, обходились без скандалов. Ни один барон не мог считать себя настоящим мужчиной, не натренировав как следует свою глотку в перебранках со своими собратьями.
Но то, что было повседневным среди лордов, не к лицу монарху. Граф Стефан Блуаский прошел хорошую школу отношений. Он научился давать отпор не ведавшему стыда сквернослову Ранульфу Честерскому и на равных состязаться в ядовитой меткости с Робертом Глостерским. Но король Стефан не мог себе позволить проиграть в словесном поединке. На глазах у всех он изрек свою первую команду как монарх, и ему было необходимо, чтобы ей подчинились, необходимо!
И Стефан, отлично понимая это, тем не менее, пошел напролом, не зная удержу, не считаясь с обстоятельствами, и приказал стать на колени своему лучшему другу!
Элиза наблюдала за происходящим, ощущая, как от волнения бешено бьется ее сердце. За шесть лет совместной супружеской жизни с Брианом Фитцем она сделала немало вещей, восхищавших ее супруга или забавлявших. Но прежде она никогда не проявляла на людях особую преданность мужу. Более того, свои чувства она старалась скрыть от посторонних глаз, была всегда сдержанна, давая им волю в интимной семейной жизни. Сейчас же, когда над головой Бриана вот-вот могла сверкнуть карающая молния, она, подталкиваемая страхом и любовью, решительно встала из-за стола. Бриан, взглянув на нее, тоже встал.
Стефан торжествующе повернулся к залу. «Так-то лучше, – самодовольно подумал он. – Пусть они сделают это, и тогда я помогу им подняться с колен и дружески обниму их. Повиновение Бриана произведет впечатление на дворян, они должны видеть, что с первого дня я показал себя как король – решительный, суровый, но и милосердный».
Он одарил улыбкой вельмож, испуганно застывших за столами.
Лорд и леди Уоллингфорд, поклонившись и пожелав ему доброй ночи, стали спускаться с помоста. Улыбка Стефана мгновенно испарилась, сжав с силой пальцы в кулак, он старался сдержаться. «Господи, они уходят от меня!»
Он сдавленно выкрикнул что-то, не слыша себя. Дым от пылающих очагов и винные пары замутили его взор. Зал поплыл у него перед глазами, лица перепуганных вельмож расплылись в одно красно-серое дрожащее пятно.
– Вы! – орал Стефан. – Вы, оставившие меня сейчас, – вы будете выжжены каленым железом! Слышите, безумцы! Я – король! На моей голове сияет Богом данная корона! Вернитесь!
Епископ Солсберийский, вращая налитыми кровью глазами, с такой силой ударил кулаком по столу, что опрокинулись кубки с вином.
– Видите, что вы сделали… – пробормотал он заплетающимся языком. – Этой парочки не было на церемонии… Милес был… и Герифорд… и Болдуин де Редверс… И они сейчас здесь… чертов дым, я ничего не вижу! Где этот мошенник Болдуин?
Он пошарил рукой по столу в поисках кубка, а затем долго и тупо глядел в него, не понимая, почему он пуст.
– Весеннее, сцеженное, или осеннее, послеурожайное… Э-э… Ни одна баба не знает толк в вине, а эта красотка говорит: «Это мальвазия…» Черт, до чего приятная особа!..
Стефан, потрясенный, стоял на помосте, как проваливший спектакль актер, и не знал, что делать. Он жалко моргал, стараясь стереть жгучую пелену с глаз, но она оставалась. Впрочем, быть может, это были просто слезы.
Выйдя во двор, молодая пара остановилась перевести дух. Оказалось, их примеру последовали еще несколько вельмож. Бриан обменялся короткими фразами с Милесом, Болдуином и еще четырьмя или пятью баронами, кто также покинул зал. Элиза пошла за Эдвигой, находившейся вместе с другими служанками в соседней комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87