– Они умерли, сохранив часть своих конечностей. Вы же на это не рассчитывайте.
После этой показательной казни Жоффрей де Мандевилл и Хью Бигод командовали не бандитами, а одной из самых дисциплинированных армий в христианском мире.
Они оставили Айл и направились на юг мимо все еще горевшего Кембриджа, а затем через болота стали пробираться к Рамсею. По дороге им пришлось заночевать среди трясин. Каждый солдат должен был буквально прирасти к своему месту, чтобы не утонуть в грязи или, не дай Бог, попасться на глаза своему свирепому командиру. Это были сильные, отчаянные головорезы, настоящее сборище убийц и насильников, но они, как малые дети, вздрагивали при малейшем шуме, принимая его за шаги Жоффрея де Мандевилла. Полная луна освещала угрей и змей, ползающих буквально у них под ногами, но они не осмеливались даже пошевелиться.
С наступлением рассвета они поднялись по команде, замерзшие и одеревеневшие, и пошли на запад, в другую от восходящего солнца сторону. Их сердца жаждали убийств, крови и насилия, много крови, чтобы смыть с себя весь страх прошлой ночи, испытанный на болоте. Сброд бандитов, став армией, превратился ныне в ненасытных карателей. Жоффрея это вполне устраивало, поскольку он хотел обратить всю ярость своего бандитского войска против монахов монастыря Святого Бенедикта. Сам он некогда сказал друзьям: «Даже Бог не внушает мне страха», но все же испытывал некоторую робость перед тем, как поднять руку на служителей церкви. Пусть же это сделают за него разъяренные солдаты.
Бенедектинец в черной рясе приподнял капюшон, с интересом вглядываясь во всадников, появившихся на лугу со стороны болот. Увидев, что нежданные гости вооружены, монах встревожился и направился им навстречу, подняв руку:
– Эй, осторожней, дети мои! Вы топчете луковицы. Мессиры, прошу вас…
Стрела вонзилась в его плечо, и он упал на землю. Инстинкт самосохранения заставил его отползти подальше от ворот монастыря. Забравшись в густой плющ, окутывающий стены, он провалился в болезненное небытие. Нападавшие сочли его мертвым и оставили в покое.
Они с грохотом пронеслись по усыпанной гравием дорожке и ворвались во двор монастыря. Солдаты сыпали стрелами во все стороны, убивая монахов, и свиней, и кур. Двери келий были немедленно закрыты изнутри, но нападавшие выбивали их ногами и забивали до смерти перепуганных обитателей. Предсмертные крики разносились по монастырю, оставшиеся в живых бенедектинцы устремились в церковь, пытаясь укрыться за ее коваными дверями. Но со стороны алтаря на них обрушился смертоносный поток стрел.
Жоффрей и Хью остановили коней у церкви, откуда доносились стоны и крики.
– Я не хочу, чтобы этот монастырь был разграблен солдатами, – сказал Жоффрей. Поймав удивленный взгляд Хью, он пояснил: – Все добро должно быть сложено во дворе. Это не Кембридж, где всем хватило добычи. Мы разделим все, что найдем.
Рябой граф Норфолкский кивнул, не очень-то веря своему напарнику. Он огляделся и, убедившись, что не попадет под случайную стрелу, спешился и вошел в распахнутую дверь церкви. Оттуда доносился обычный разбойничий реквием: вопли раненых, звон металла, треск ломаемой мебели, звон разбитого стекла. Но внезапно все заглушило мерное гудение колокола. Его звон понесся через болота к Айлу, Кембриджу и дальше, во все стороны света. «Господи, – встревоженно подумал Жоффрей, – да он может переполошить все королевство!»
– Прекратить этот звон! – заорал он. – Убейте звонаря и срежьте с колокола веревку. Быстрее, кому говорю!
Солдаты побежали к колокольне и нырнули в темную арку у ее основания. Звон продолжался еще некоторое время, а затем замер. Жоффрей ждал, когда его люди вновь появятся и приволокут за ноги труп неизвестного смельчака.
К этому времени большинство монахов были убиты, некоторым удалось сбежать. Оставшихся согнали к южной стене монастыря. Захват монастыря был завершен, осталось только разобраться со звонарем.
Вскоре из-под арки вышли солдаты, держа в руках кинжалы. Они вели на веревке худого, сморщенного монаха средних лет. Жоффрей был озадачен, увидев, что тот одет в белую рясу с черным капюшоном. Это был, по-видимому, аббат монастыря Святого Бенедикта, что подтверждал его расшитый пояс и серебряный крест в руках.
Аббат размахивал тяжелым крестом, словно эфесом невидимого десятифутовой длины меча. Солдаты опасливо держались в стороне от него, не предпринимая попыток убить пленника.
С интересом и раздражением Жоффрей наблюдал, как аббат отгонял его воинов, как назойливых мух. Затем он пришпорил коня и ударом меча перерубил веревку.
– Отлично, отлично, – усмехнувшись, сказал он. – Вы пригодились бы мне в авангарде войска. Пятьдесят таких крестов, и я стал бы непобедимым. Какое же имя я должен написать на могиле столь отважного воина в церковном облачении?
Худощавый священник вновь надел крест себе на грудь, откинул глубокий капюшон и ободряюще улыбнулся перепуганным монахам, сгрудившимся у стены. Погасив улыбку, он сурово взглянул на всадника снизу вверх.
– Я – отец Даниэль, настоятель этого монастыря. Так и напишите на моей надгробной плите. А о ком я должен напомнить дьяволу?
– О Жоффрее де Мандевилле, графе Эссексском.
Аббат рассмеялся в лицо вельможе.
– Я слышал о вас, граф Жоффрей. Мы живем здесь в глуши, но и до нас дошли слухи о дворянине, превратившемся в озлобленную болотную крысу. Говорят, король наказал вас, отняв все должности, замки и земли. Их заменили тростник, болота и поляны в лесу, не так ли? А вместо слуг за вами теперь следуют разбойники и убийцы…
– Это вы звонили в колокол? – перебил его Жоффрей, побагровев.
– Да. А это вы убили половину моих монахов, и даже свиней и цыплят?
– Мне подходит это место, аббат…
– Тогда попросите его у Господа. Я не вправе отдать его вам.
– «Просите, и вам дано будет… Стучите, и вам откроют…» Не помню, что написано в Священном Писании о подобном случае, да это и неважно. Я сам возьму что мне нужно. Ладно, я вас прощаю. Собирайте свою толстозадую братию и бегите отсюда. Я буду пока пересчитывать свои пальцы. Если кто-то из вас окажется поблизости, когда я закончу, то отправится прямо к своему любимому Господу. Один… два…два я говорю!
Даниэль подозвал своих уцелевших монахов и тихо сказал им:
– Торопитесь. Вы знаете, где находятся лодки. Бегите, пока не поздно.
Монахи нерешительно переглянулись, но аббат, благословив, осенил их крестом, и они, приподняв полы ряс, побежали к воротам. Аббат неторопливо последовал вслед за ними. Жоффрей спокойно считал:
– Три… четыре… Большой палец… Вторая рука. Один… два…
Отец Даниэль вновь опустил капюшон, защищаясь от сильного ветра, а затем остановился, чтобы поправить застежки на сандалиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
После этой показательной казни Жоффрей де Мандевилл и Хью Бигод командовали не бандитами, а одной из самых дисциплинированных армий в христианском мире.
Они оставили Айл и направились на юг мимо все еще горевшего Кембриджа, а затем через болота стали пробираться к Рамсею. По дороге им пришлось заночевать среди трясин. Каждый солдат должен был буквально прирасти к своему месту, чтобы не утонуть в грязи или, не дай Бог, попасться на глаза своему свирепому командиру. Это были сильные, отчаянные головорезы, настоящее сборище убийц и насильников, но они, как малые дети, вздрагивали при малейшем шуме, принимая его за шаги Жоффрея де Мандевилла. Полная луна освещала угрей и змей, ползающих буквально у них под ногами, но они не осмеливались даже пошевелиться.
С наступлением рассвета они поднялись по команде, замерзшие и одеревеневшие, и пошли на запад, в другую от восходящего солнца сторону. Их сердца жаждали убийств, крови и насилия, много крови, чтобы смыть с себя весь страх прошлой ночи, испытанный на болоте. Сброд бандитов, став армией, превратился ныне в ненасытных карателей. Жоффрея это вполне устраивало, поскольку он хотел обратить всю ярость своего бандитского войска против монахов монастыря Святого Бенедикта. Сам он некогда сказал друзьям: «Даже Бог не внушает мне страха», но все же испытывал некоторую робость перед тем, как поднять руку на служителей церкви. Пусть же это сделают за него разъяренные солдаты.
Бенедектинец в черной рясе приподнял капюшон, с интересом вглядываясь во всадников, появившихся на лугу со стороны болот. Увидев, что нежданные гости вооружены, монах встревожился и направился им навстречу, подняв руку:
– Эй, осторожней, дети мои! Вы топчете луковицы. Мессиры, прошу вас…
Стрела вонзилась в его плечо, и он упал на землю. Инстинкт самосохранения заставил его отползти подальше от ворот монастыря. Забравшись в густой плющ, окутывающий стены, он провалился в болезненное небытие. Нападавшие сочли его мертвым и оставили в покое.
Они с грохотом пронеслись по усыпанной гравием дорожке и ворвались во двор монастыря. Солдаты сыпали стрелами во все стороны, убивая монахов, и свиней, и кур. Двери келий были немедленно закрыты изнутри, но нападавшие выбивали их ногами и забивали до смерти перепуганных обитателей. Предсмертные крики разносились по монастырю, оставшиеся в живых бенедектинцы устремились в церковь, пытаясь укрыться за ее коваными дверями. Но со стороны алтаря на них обрушился смертоносный поток стрел.
Жоффрей и Хью остановили коней у церкви, откуда доносились стоны и крики.
– Я не хочу, чтобы этот монастырь был разграблен солдатами, – сказал Жоффрей. Поймав удивленный взгляд Хью, он пояснил: – Все добро должно быть сложено во дворе. Это не Кембридж, где всем хватило добычи. Мы разделим все, что найдем.
Рябой граф Норфолкский кивнул, не очень-то веря своему напарнику. Он огляделся и, убедившись, что не попадет под случайную стрелу, спешился и вошел в распахнутую дверь церкви. Оттуда доносился обычный разбойничий реквием: вопли раненых, звон металла, треск ломаемой мебели, звон разбитого стекла. Но внезапно все заглушило мерное гудение колокола. Его звон понесся через болота к Айлу, Кембриджу и дальше, во все стороны света. «Господи, – встревоженно подумал Жоффрей, – да он может переполошить все королевство!»
– Прекратить этот звон! – заорал он. – Убейте звонаря и срежьте с колокола веревку. Быстрее, кому говорю!
Солдаты побежали к колокольне и нырнули в темную арку у ее основания. Звон продолжался еще некоторое время, а затем замер. Жоффрей ждал, когда его люди вновь появятся и приволокут за ноги труп неизвестного смельчака.
К этому времени большинство монахов были убиты, некоторым удалось сбежать. Оставшихся согнали к южной стене монастыря. Захват монастыря был завершен, осталось только разобраться со звонарем.
Вскоре из-под арки вышли солдаты, держа в руках кинжалы. Они вели на веревке худого, сморщенного монаха средних лет. Жоффрей был озадачен, увидев, что тот одет в белую рясу с черным капюшоном. Это был, по-видимому, аббат монастыря Святого Бенедикта, что подтверждал его расшитый пояс и серебряный крест в руках.
Аббат размахивал тяжелым крестом, словно эфесом невидимого десятифутовой длины меча. Солдаты опасливо держались в стороне от него, не предпринимая попыток убить пленника.
С интересом и раздражением Жоффрей наблюдал, как аббат отгонял его воинов, как назойливых мух. Затем он пришпорил коня и ударом меча перерубил веревку.
– Отлично, отлично, – усмехнувшись, сказал он. – Вы пригодились бы мне в авангарде войска. Пятьдесят таких крестов, и я стал бы непобедимым. Какое же имя я должен написать на могиле столь отважного воина в церковном облачении?
Худощавый священник вновь надел крест себе на грудь, откинул глубокий капюшон и ободряюще улыбнулся перепуганным монахам, сгрудившимся у стены. Погасив улыбку, он сурово взглянул на всадника снизу вверх.
– Я – отец Даниэль, настоятель этого монастыря. Так и напишите на моей надгробной плите. А о ком я должен напомнить дьяволу?
– О Жоффрее де Мандевилле, графе Эссексском.
Аббат рассмеялся в лицо вельможе.
– Я слышал о вас, граф Жоффрей. Мы живем здесь в глуши, но и до нас дошли слухи о дворянине, превратившемся в озлобленную болотную крысу. Говорят, король наказал вас, отняв все должности, замки и земли. Их заменили тростник, болота и поляны в лесу, не так ли? А вместо слуг за вами теперь следуют разбойники и убийцы…
– Это вы звонили в колокол? – перебил его Жоффрей, побагровев.
– Да. А это вы убили половину моих монахов, и даже свиней и цыплят?
– Мне подходит это место, аббат…
– Тогда попросите его у Господа. Я не вправе отдать его вам.
– «Просите, и вам дано будет… Стучите, и вам откроют…» Не помню, что написано в Священном Писании о подобном случае, да это и неважно. Я сам возьму что мне нужно. Ладно, я вас прощаю. Собирайте свою толстозадую братию и бегите отсюда. Я буду пока пересчитывать свои пальцы. Если кто-то из вас окажется поблизости, когда я закончу, то отправится прямо к своему любимому Господу. Один… два…два я говорю!
Даниэль подозвал своих уцелевших монахов и тихо сказал им:
– Торопитесь. Вы знаете, где находятся лодки. Бегите, пока не поздно.
Монахи нерешительно переглянулись, но аббат, благословив, осенил их крестом, и они, приподняв полы ряс, побежали к воротам. Аббат неторопливо последовал вслед за ними. Жоффрей спокойно считал:
– Три… четыре… Большой палец… Вторая рука. Один… два…
Отец Даниэль вновь опустил капюшон, защищаясь от сильного ветра, а затем остановился, чтобы поправить застежки на сандалиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87