От нее пахло «Трезором», дорогим мылом и дорогим кремом. Каждый волосок ее соломенно-желтых волос был тщательно и продуманно уложен. Лицо на этот раз было бледно, как шея. Насколько в последние дни она была сентиментальна и простодушна, настолько сейчас холодна и деловита.
Ну что ж, подумал я, значит, ты знаешь все. Или очень много. Об остальном догадываешься. Пробил час расплаты. И ты пожелала устроить все это прилюдно? И взяла в союзники Джерома? А, да ладно. Плевать. На все плевать. Как бы покороче, пока укол еще действует. Пока я еще так спокоен, так хладнокровен и деловит.
– Итак, – сказал я. – Говори, пожалуйста. Я слушаю.
А она только прохаживалась передо мной – взад-вперед, взад-вперед. И молчала долго-долго, можно было бы сосчитать до двадцати. Хотела, видимо, помучить меня как следует, насладиться своим триумфом.
Разве у нее не было на это права?
Но я не мог больше выдержать этой пытки.
– Значит, ты все знаешь, так?
– Так.
– В самом деле – все?
– Да.
– Скажи мне сначала: откуда?
– Где ты был все это время, милый?
– Скажи мне, откуда ты все знаешь?
– Мне рассказал Косташ.
Я сел. Ноги подломились. Только теперь мне стало плохо.
– Косташ?
– Ну да, Косташ.
– Но каким образом… Каким… – Я судорожно сглатывал слюну, потому что желудок вдруг начал подступать к горлу. Нет, этого не может быть. Так не бывает. Разве не может? Разве не бывает?
Может. Может. Может. И бывает. Все бывает. Она притворялась. Хотела меня еще помучить.
– Не смотри на меня так растерянно. После того как ты исчез, все ужасно перепугались. И Косташ с Джеромом явились сюда. И когда Джером спустился в холл, чтобы отправить телеграммы, Косташ мне все рассказал.
– Что именно?
– Почему ты кричишь? Ну, что Джером хочет тебя выставить за дверь. Что вам нужно сто пятьдесят тысяч. А теперь скажи мне, наконец, где ты был все это время?
Думать я был уже не в силах. И ответил машинально, как робот, как человек-машина.
– Бродил.
– Где?
– Не знаю. По городу. Шел и шел.
– Но почему?
– Джоан! Сто пятьдесят тысяч долларов! Мы конченые люди! На нас можно поставить крест! Эта проклятая крыса вытеснила нас из фильма! Я больше не мог его видеть! Потому и убежал! Неужели ты не можешь этого понять?
– Нет.
– Что?
– Не могу этого понять. Если у Косташ а нет свободных денег, чтобы заплатить свою долю, ты заплатишь за него, то есть все сто пятьдесят тысяч. За это он даст тебе на несколько процентов больше из своей доли прибыли. Столько-то даже я в делах понимаю.
Теперь мы уставились друг на друга глаза в глаза. Мышь и кошка. Кошка и мышь. И всего в ста метрах отсюда, через квартал, Наташа.
Наташа.
Дальше от меня, чем луна. Недостижимо далека.
– И это… это ты сказала Косташу?
– И ему, и этой крысе.
– Точнее – что именно ты им сказала?
– Что ты – миллионер. Что тебе принадлежит половина моего состояния. И что ты мог бы выложить на стол и триста или пятьсот тысяч, а то и миллион, если бы захотел! – Тут она громко рассмеялась. – Посмотрел бы ты на их лица, любимый!
– Джоан…
– Да, душа моя, да. Я понимаю. Конечно же, ты ужасно расстроился из-за этой подлости, которую подстроил Джером.
Ничего она не знала!
Не может женщина так владеть собой, так притворяться, так лгать, когда речь идет о ее дочери. Нет, так притворяться не может ни одна женщина!
– Это твои деньги… Я к ним не прикоснусь…
– Не серди свою маленькую женушку, хорошо? В остальном все уже улажено.
– Улажено?
– Давно. Я поговорила по телефону со своим кузеном.
– С… кузеном?
– Ну, ты же знаешь – с тем, что служит в консульстве…
– Что… что с ним?
– Тебе придется переодеться. Мы приглашены к нему на ужин.
– К твоему кузену?
– Любимый, ты что, захмелел? Я же об этом уже сто раз сказала!
Нет. Нет. Не похоже. Так не бывает.
Ни одна женщина не может так притворяться. Ни одна на всем свете. Она ничего не знала. Ничего не знала? А визит полицейских? А звонок Грегори? Что-то она все же знала! Как далеко она хочет зайти? И всех нас завести?
– Кто приглашен к твоему кузену?
– Мы с тобой. А также Косташ и Уилсон. Тебе плохо? Бедный мой. – Она распахнула дверь в гостиную. – Мистер Косташ, виски уже принесли? Да? Приготовьте двойную порцию для нашего Питера.
Из-за двери поспешно отозвался Счастливчик:
– Сию минуту, миссис Джордан. Он получит самую большую порцию виски за всю его жизнь!
– Мне кажется, ему это будет весьма кстати, – ответила Джоан едва слышно. Она стояла, прислонившись к косяку. На долю секунды улыбка слетела с ее лица, а глаза стали холодными и твердыми, глазами мертвой чайки, глазами того слона, они разглядывали меня неприветливо, безжалостно, просто враждебно. Они говорили: лжец. Подлец.
Все она знает, думал я, обливаясь холодным потом. И готова заплатить 150 000 за удовольствие меня помучить. Что значат 150 000 для миллионерши?
В следующую секунду карие глаза Джоан на слишком гладком лице излучали одну любовь, одну нежность. Я получил виски. А потом и поцелуй.
– Твое здоровье, любимый. Так и с ума сойти недолго.
– Я попросила кузена пригласить нас сегодня же. Я подумала, что дело не терпит отлагательства, а завтра у тебя опять съемки.
– Но я не понимаю…
– Это простая формальность. Ты можешь распоряжаться всеми моими счетами. Но банки покамест не имеют заверенных образцов твоей подписи, понимаешь, любимый? Я и впрямь оказалась очень предусмотрительной, правда? Нормальным путем, то есть через нотариусов и так далее, это длилось бы чересчур долго. Поэтому сегодня ты просто возьмешь с собой паспорт и мою чековую книжку – то есть, я хотела сказать, твою чековую книжку – и кузен составит небольшой документ, удостоверяющий твою подпись на чеке.
– На каком чеке?
– Боже, ты и вправду не совсем в себе, бедняжка! На чеке на сто пятьдесят тысяч долларов, который ты выпишешь, – сказала Джоан. – Мы выпишем его на Первый Национальный банк. Только чтобы позлить эту свинью Джерома! Ты заметил, как он растерян? Завтра утром он уже может лететь с чеком к своему распрекрасному мистеру Иверсену. – Она слегка наклонилась ко мне: – Правда, я чудесно все это устроила?
– Да, – сказал я.
– И какое счастье, что у меня так много денег!
– Да, – сказал я.
– И что в консульстве служит мой кузен!
– Да, – сказал я.
– И что я могу тебе помочь – теперь, когда тебе так нужна помощь!
– Да, – сказал я.
– Этого я и хотела всем сердцем. Если бы ты знал, какой у меня сегодня счастливый день! Какая жалость, что Шерли не может поехать вместе с нами!
– А почему… почему не может?
– Опять куда-то убежала. Час назад. Сказала, что должна с кем-то встретиться. Как мило, правда?
Я выпил стакан до дна. Это была месть?
Она хотела посмотреть, как далеко может зайти?
– Бог мой, Питер, ты только подумай:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
Ну что ж, подумал я, значит, ты знаешь все. Или очень много. Об остальном догадываешься. Пробил час расплаты. И ты пожелала устроить все это прилюдно? И взяла в союзники Джерома? А, да ладно. Плевать. На все плевать. Как бы покороче, пока укол еще действует. Пока я еще так спокоен, так хладнокровен и деловит.
– Итак, – сказал я. – Говори, пожалуйста. Я слушаю.
А она только прохаживалась передо мной – взад-вперед, взад-вперед. И молчала долго-долго, можно было бы сосчитать до двадцати. Хотела, видимо, помучить меня как следует, насладиться своим триумфом.
Разве у нее не было на это права?
Но я не мог больше выдержать этой пытки.
– Значит, ты все знаешь, так?
– Так.
– В самом деле – все?
– Да.
– Скажи мне сначала: откуда?
– Где ты был все это время, милый?
– Скажи мне, откуда ты все знаешь?
– Мне рассказал Косташ.
Я сел. Ноги подломились. Только теперь мне стало плохо.
– Косташ?
– Ну да, Косташ.
– Но каким образом… Каким… – Я судорожно сглатывал слюну, потому что желудок вдруг начал подступать к горлу. Нет, этого не может быть. Так не бывает. Разве не может? Разве не бывает?
Может. Может. Может. И бывает. Все бывает. Она притворялась. Хотела меня еще помучить.
– Не смотри на меня так растерянно. После того как ты исчез, все ужасно перепугались. И Косташ с Джеромом явились сюда. И когда Джером спустился в холл, чтобы отправить телеграммы, Косташ мне все рассказал.
– Что именно?
– Почему ты кричишь? Ну, что Джером хочет тебя выставить за дверь. Что вам нужно сто пятьдесят тысяч. А теперь скажи мне, наконец, где ты был все это время?
Думать я был уже не в силах. И ответил машинально, как робот, как человек-машина.
– Бродил.
– Где?
– Не знаю. По городу. Шел и шел.
– Но почему?
– Джоан! Сто пятьдесят тысяч долларов! Мы конченые люди! На нас можно поставить крест! Эта проклятая крыса вытеснила нас из фильма! Я больше не мог его видеть! Потому и убежал! Неужели ты не можешь этого понять?
– Нет.
– Что?
– Не могу этого понять. Если у Косташ а нет свободных денег, чтобы заплатить свою долю, ты заплатишь за него, то есть все сто пятьдесят тысяч. За это он даст тебе на несколько процентов больше из своей доли прибыли. Столько-то даже я в делах понимаю.
Теперь мы уставились друг на друга глаза в глаза. Мышь и кошка. Кошка и мышь. И всего в ста метрах отсюда, через квартал, Наташа.
Наташа.
Дальше от меня, чем луна. Недостижимо далека.
– И это… это ты сказала Косташу?
– И ему, и этой крысе.
– Точнее – что именно ты им сказала?
– Что ты – миллионер. Что тебе принадлежит половина моего состояния. И что ты мог бы выложить на стол и триста или пятьсот тысяч, а то и миллион, если бы захотел! – Тут она громко рассмеялась. – Посмотрел бы ты на их лица, любимый!
– Джоан…
– Да, душа моя, да. Я понимаю. Конечно же, ты ужасно расстроился из-за этой подлости, которую подстроил Джером.
Ничего она не знала!
Не может женщина так владеть собой, так притворяться, так лгать, когда речь идет о ее дочери. Нет, так притворяться не может ни одна женщина!
– Это твои деньги… Я к ним не прикоснусь…
– Не серди свою маленькую женушку, хорошо? В остальном все уже улажено.
– Улажено?
– Давно. Я поговорила по телефону со своим кузеном.
– С… кузеном?
– Ну, ты же знаешь – с тем, что служит в консульстве…
– Что… что с ним?
– Тебе придется переодеться. Мы приглашены к нему на ужин.
– К твоему кузену?
– Любимый, ты что, захмелел? Я же об этом уже сто раз сказала!
Нет. Нет. Не похоже. Так не бывает.
Ни одна женщина не может так притворяться. Ни одна на всем свете. Она ничего не знала. Ничего не знала? А визит полицейских? А звонок Грегори? Что-то она все же знала! Как далеко она хочет зайти? И всех нас завести?
– Кто приглашен к твоему кузену?
– Мы с тобой. А также Косташ и Уилсон. Тебе плохо? Бедный мой. – Она распахнула дверь в гостиную. – Мистер Косташ, виски уже принесли? Да? Приготовьте двойную порцию для нашего Питера.
Из-за двери поспешно отозвался Счастливчик:
– Сию минуту, миссис Джордан. Он получит самую большую порцию виски за всю его жизнь!
– Мне кажется, ему это будет весьма кстати, – ответила Джоан едва слышно. Она стояла, прислонившись к косяку. На долю секунды улыбка слетела с ее лица, а глаза стали холодными и твердыми, глазами мертвой чайки, глазами того слона, они разглядывали меня неприветливо, безжалостно, просто враждебно. Они говорили: лжец. Подлец.
Все она знает, думал я, обливаясь холодным потом. И готова заплатить 150 000 за удовольствие меня помучить. Что значат 150 000 для миллионерши?
В следующую секунду карие глаза Джоан на слишком гладком лице излучали одну любовь, одну нежность. Я получил виски. А потом и поцелуй.
– Твое здоровье, любимый. Так и с ума сойти недолго.
– Я попросила кузена пригласить нас сегодня же. Я подумала, что дело не терпит отлагательства, а завтра у тебя опять съемки.
– Но я не понимаю…
– Это простая формальность. Ты можешь распоряжаться всеми моими счетами. Но банки покамест не имеют заверенных образцов твоей подписи, понимаешь, любимый? Я и впрямь оказалась очень предусмотрительной, правда? Нормальным путем, то есть через нотариусов и так далее, это длилось бы чересчур долго. Поэтому сегодня ты просто возьмешь с собой паспорт и мою чековую книжку – то есть, я хотела сказать, твою чековую книжку – и кузен составит небольшой документ, удостоверяющий твою подпись на чеке.
– На каком чеке?
– Боже, ты и вправду не совсем в себе, бедняжка! На чеке на сто пятьдесят тысяч долларов, который ты выпишешь, – сказала Джоан. – Мы выпишем его на Первый Национальный банк. Только чтобы позлить эту свинью Джерома! Ты заметил, как он растерян? Завтра утром он уже может лететь с чеком к своему распрекрасному мистеру Иверсену. – Она слегка наклонилась ко мне: – Правда, я чудесно все это устроила?
– Да, – сказал я.
– И какое счастье, что у меня так много денег!
– Да, – сказал я.
– И что в консульстве служит мой кузен!
– Да, – сказал я.
– И что я могу тебе помочь – теперь, когда тебе так нужна помощь!
– Да, – сказал я.
– Этого я и хотела всем сердцем. Если бы ты знал, какой у меня сегодня счастливый день! Какая жалость, что Шерли не может поехать вместе с нами!
– А почему… почему не может?
– Опять куда-то убежала. Час назад. Сказала, что должна с кем-то встретиться. Как мило, правда?
Я выпил стакан до дна. Это была месть?
Она хотела посмотреть, как далеко может зайти?
– Бог мой, Питер, ты только подумай:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169