Еще дальше, чем эта глухомань.
Виктория состроила гримасу.
- В Бийске не так уж плохо, - поддразнил ее Николай.
- Тебе легко говорить. В конце концов, ты уедешь отсюда и увидишь новые, интересные места.
- А ты нет? - Спросила я ее.
Она нахмурилась, явно испытывая неловкость.
- Я могла бы... но мы так не поступаем здесь... по крайней мере, в нашей семье. У бабушки свои... твердые взгляды касательно мужчин и женщин. Николай станет стражем, а я останусь здесь, с семьей.
Николай внезапно снова заинтересовался мной.
- Ты страж?
- Ну...
Теперь я чувствовала неловкость. Виктория заговорила прежде, чем я придумала, что сказать.
- Она убила двух стригоев неподалеку от города. Сама.
Это, казалось, произвело на него впечатление.
- Ты страж.
- Ну, нет... Я убивала их и прежде, но клятву не давала.
Я повернулась спиной и приподняла волосы, обнажая шею. Кроме всех обычных знаков молний там была маленькая татуировка в форме звезды, означающая, что я участвовала в сражении. Оба они буквально раскрыли рты, и Николай сказал что-то по-русски. Я опустила волосы и повернулась.
- Что?
- Ты... - Виктория прикусила губу, в глазах появилось задумчивое выражение, как будто она подыскивала слова. - Ты отказница. Так мы называем тех, кто прошел обучение, но отказывается быть стражем. Не знаю, как это сказать по-английски.
- Отказница? Наверно... Но фактически разве не все здешние женщины такие?
- Даже если мы не стражи, нам наносят знаки, показывающие, что мы прошли обучение. Эти знаки, правда, не означают, что мы обещаем быть стражами. Ты - другое дело. Ты убила столько стригоев, но отреклась и от школы, и от стражей... Вот кого мы называем отказниками... и это необычно.
- Это необычно и там, откуда я приехала.
Неслыханно, точнее говоря. У нас даже нет термина для обозначения подобного поведения. Такого просто не бывает.
- Мне пора идти, - сказал Николай, не отрывая от Виктории влюбленного взгляда. - Но мы увидимся с тобой у Марины? Или, может, раньше?
- Да, - ответила она.
Они попрощались по-русски, и он вприпрыжку снова перешел улицу, с той легкой, атлетической грацией стража, которую дает обучение. Это снова напомнило мне о Дмитрии.
- Это я, наверно, спугнула его, - сказала я.
- Нет, он от тебя в восторге.
- Не в той мере, как от тебя.
Она вскинула брови.
- Что?
- Ты ему нравишься... В смысле, по-настоящему нравишься. Разве ты не замечаешь?
- Ох, мы просто друзья.
И, судя по выражению ее лица, так оно и было - для нее. Она была совершенно равнодушна к нему. Жаль. Он красивый, приятный парень. Бедняга.
Когда Николай скрылся из вида, я вернулась к вопросу о стражах.
- Ты сказала, что не можешь быть стражем... но ты хотела бы?
Она помолчала.
- Я никогда всерьез не рассматривала такую возможность. В школе мы все проходим одинаковое обучение, и мне нравится, что я в состоянии защитить себя. Однако я предпочитаю охранять свою семью, а не какого-нибудь мороя. - Она снова задумалась, подбирая нужные слова. - Дискриминация по половому признаку? Может быть. Однако у нас так - мужчины становятся стражами, а женщины остаются дома. Только мой брат покинул нас. Я чуть не споткнулась.
- Брат? - Переспросила я, стараясь, чтобы голос не выдал меня.
- Дмитрий. Он старше меня и стал стражем. Он где-то в США, между прочим. Мы давно с ним не виделись.
- Ммм...
Я испытывала ощущение ужаса и вины. Вины - потому что скрывала правду от Виктории и остальных. Ужас - потому что, похоже, никто не потрудился сообщить новости его семье. Улыбаясь собственным воспоминаниям, Виктория не заметила, что у меня изменилось настроение.
- Павлик ну в точности Дмитрий в том же возрасте. Я покажу тебе его фотографии - и кое-какие недавние тоже. Дмитрий очень хорош собой.
Я не сомневалась, что фотографии маленького Дмитрия разорвут мне сердце. Чем больше Виктория рассказывала о нем, тем хуже я себя чувствовала. Она понятия не имела, что с ним стряслось, и, хотя они не виделись вот уже года два, было ясно, что она и остальные члены семьи любят его до безумия. Удивляться, конечно, нечему. (Если уж на то пошло, разве можно не любить Дмитрия?) Я провела с ними всего одно утро, но этого хватило, чтобы почувствовать, насколько все они близки. Из рассказов Дмитрия я знала, что он тоже без ума от них.
- Роза? С тобой все в порядке?
Виктория обеспокоенно смотрела на меня - видимо, потому, что за последние десять минут я не произнесла ни слова.
Мы сделали круг и теперь почти подошли к дому. Глядя в ее открытое, дружелюбное лицо, в глаза, так похожие на глаза Дмитрия, я поняла, что еще должна сделать перед тем, как продолжить поиски Дмитрия. Я сглотнула.
- Со мной... да. Думаю, мне нужно поговорить с тобой и остальными членами вашей семьи.
- Конечно, - ответила она с тревогой в голосе.
Алена и Каролина хлопотали на кухне. Я подумала, что они готовят обед, что пугало, учитывая, какой грандиозный совсем недавно был завтрак. Поживи я здесь, определенно привыкла бы объедаться, как они. В гостиной Павел строил из «Лего» сложную беговую дорожку. Неподалеку от него Ева сидела в кресле-качалке, вязала носки и выглядела как самая типичная бабушка на свете. Разве что бабушки обычно не выглядят так, словно способны испепелить вас взглядом.
Алена разговаривала с Каролиной по-русски, но переключилась на английский, увидев меня.
- Вы вернулись раньше, чем я ожидала.
- Мы посмотрели город, - ответила Виктория. - И... Роза хочет поговорить с нами. Со всеми.
Алена бросила на меня недоуменный, озабоченный взгляд.
- Что случилось?
Под взглядами всех этих устремленных на меня одинаковых глаз сердце глухо заколотилось в груди. Как я смогу сказать им? Заставить их... и себя... пережить ужасное известие... нет, это невыносимо. Все стало еще хуже, когда в кухню поспешно вошла Ева. Может, некое мистическое чувство подсказало ей, что сейчас случится что-то важное.
- Давайте присядем, - сказала я.
Павел оставался в гостиной, и это было хорошо. Вряд ли у меня повернулся бы язык сказать то, что я должна была, в присутствии ребенка, к тому же так похожего на Дмитрия.
- Роза, что случилось? - Повторила Алена.
Она вела себя так мило, так... по-матерински, что я едва не расплакалась. Всякий раз, сердясь на собственную мать за то, что ее нет рядом, когда она нужна, я сравнивала ее с образом некоей идеализированной мамы - такой, типа, как мама Дмитрия, поняла я теперь. Его сестры тоже выглядели встревоженными - словно я для них не чужой человек, словно мы знали друг друга вечность. А ведь мы впервые встретились только сегодня утром. Глаза обожгли слезы. На лице Евы, однако, застыло очень странное выражение - как будто она ожидала чего-то в этом роде.
- Ну... Причина того, почему я здесь... В общем, я искала вас.
Это была не совсем правда - я искала Дмитрия и почти не задумывалась о том, чтобы найти его семью, и только сейчас осознала, как хорошо, что это произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Виктория состроила гримасу.
- В Бийске не так уж плохо, - поддразнил ее Николай.
- Тебе легко говорить. В конце концов, ты уедешь отсюда и увидишь новые, интересные места.
- А ты нет? - Спросила я ее.
Она нахмурилась, явно испытывая неловкость.
- Я могла бы... но мы так не поступаем здесь... по крайней мере, в нашей семье. У бабушки свои... твердые взгляды касательно мужчин и женщин. Николай станет стражем, а я останусь здесь, с семьей.
Николай внезапно снова заинтересовался мной.
- Ты страж?
- Ну...
Теперь я чувствовала неловкость. Виктория заговорила прежде, чем я придумала, что сказать.
- Она убила двух стригоев неподалеку от города. Сама.
Это, казалось, произвело на него впечатление.
- Ты страж.
- Ну, нет... Я убивала их и прежде, но клятву не давала.
Я повернулась спиной и приподняла волосы, обнажая шею. Кроме всех обычных знаков молний там была маленькая татуировка в форме звезды, означающая, что я участвовала в сражении. Оба они буквально раскрыли рты, и Николай сказал что-то по-русски. Я опустила волосы и повернулась.
- Что?
- Ты... - Виктория прикусила губу, в глазах появилось задумчивое выражение, как будто она подыскивала слова. - Ты отказница. Так мы называем тех, кто прошел обучение, но отказывается быть стражем. Не знаю, как это сказать по-английски.
- Отказница? Наверно... Но фактически разве не все здешние женщины такие?
- Даже если мы не стражи, нам наносят знаки, показывающие, что мы прошли обучение. Эти знаки, правда, не означают, что мы обещаем быть стражами. Ты - другое дело. Ты убила столько стригоев, но отреклась и от школы, и от стражей... Вот кого мы называем отказниками... и это необычно.
- Это необычно и там, откуда я приехала.
Неслыханно, точнее говоря. У нас даже нет термина для обозначения подобного поведения. Такого просто не бывает.
- Мне пора идти, - сказал Николай, не отрывая от Виктории влюбленного взгляда. - Но мы увидимся с тобой у Марины? Или, может, раньше?
- Да, - ответила она.
Они попрощались по-русски, и он вприпрыжку снова перешел улицу, с той легкой, атлетической грацией стража, которую дает обучение. Это снова напомнило мне о Дмитрии.
- Это я, наверно, спугнула его, - сказала я.
- Нет, он от тебя в восторге.
- Не в той мере, как от тебя.
Она вскинула брови.
- Что?
- Ты ему нравишься... В смысле, по-настоящему нравишься. Разве ты не замечаешь?
- Ох, мы просто друзья.
И, судя по выражению ее лица, так оно и было - для нее. Она была совершенно равнодушна к нему. Жаль. Он красивый, приятный парень. Бедняга.
Когда Николай скрылся из вида, я вернулась к вопросу о стражах.
- Ты сказала, что не можешь быть стражем... но ты хотела бы?
Она помолчала.
- Я никогда всерьез не рассматривала такую возможность. В школе мы все проходим одинаковое обучение, и мне нравится, что я в состоянии защитить себя. Однако я предпочитаю охранять свою семью, а не какого-нибудь мороя. - Она снова задумалась, подбирая нужные слова. - Дискриминация по половому признаку? Может быть. Однако у нас так - мужчины становятся стражами, а женщины остаются дома. Только мой брат покинул нас. Я чуть не споткнулась.
- Брат? - Переспросила я, стараясь, чтобы голос не выдал меня.
- Дмитрий. Он старше меня и стал стражем. Он где-то в США, между прочим. Мы давно с ним не виделись.
- Ммм...
Я испытывала ощущение ужаса и вины. Вины - потому что скрывала правду от Виктории и остальных. Ужас - потому что, похоже, никто не потрудился сообщить новости его семье. Улыбаясь собственным воспоминаниям, Виктория не заметила, что у меня изменилось настроение.
- Павлик ну в точности Дмитрий в том же возрасте. Я покажу тебе его фотографии - и кое-какие недавние тоже. Дмитрий очень хорош собой.
Я не сомневалась, что фотографии маленького Дмитрия разорвут мне сердце. Чем больше Виктория рассказывала о нем, тем хуже я себя чувствовала. Она понятия не имела, что с ним стряслось, и, хотя они не виделись вот уже года два, было ясно, что она и остальные члены семьи любят его до безумия. Удивляться, конечно, нечему. (Если уж на то пошло, разве можно не любить Дмитрия?) Я провела с ними всего одно утро, но этого хватило, чтобы почувствовать, насколько все они близки. Из рассказов Дмитрия я знала, что он тоже без ума от них.
- Роза? С тобой все в порядке?
Виктория обеспокоенно смотрела на меня - видимо, потому, что за последние десять минут я не произнесла ни слова.
Мы сделали круг и теперь почти подошли к дому. Глядя в ее открытое, дружелюбное лицо, в глаза, так похожие на глаза Дмитрия, я поняла, что еще должна сделать перед тем, как продолжить поиски Дмитрия. Я сглотнула.
- Со мной... да. Думаю, мне нужно поговорить с тобой и остальными членами вашей семьи.
- Конечно, - ответила она с тревогой в голосе.
Алена и Каролина хлопотали на кухне. Я подумала, что они готовят обед, что пугало, учитывая, какой грандиозный совсем недавно был завтрак. Поживи я здесь, определенно привыкла бы объедаться, как они. В гостиной Павел строил из «Лего» сложную беговую дорожку. Неподалеку от него Ева сидела в кресле-качалке, вязала носки и выглядела как самая типичная бабушка на свете. Разве что бабушки обычно не выглядят так, словно способны испепелить вас взглядом.
Алена разговаривала с Каролиной по-русски, но переключилась на английский, увидев меня.
- Вы вернулись раньше, чем я ожидала.
- Мы посмотрели город, - ответила Виктория. - И... Роза хочет поговорить с нами. Со всеми.
Алена бросила на меня недоуменный, озабоченный взгляд.
- Что случилось?
Под взглядами всех этих устремленных на меня одинаковых глаз сердце глухо заколотилось в груди. Как я смогу сказать им? Заставить их... и себя... пережить ужасное известие... нет, это невыносимо. Все стало еще хуже, когда в кухню поспешно вошла Ева. Может, некое мистическое чувство подсказало ей, что сейчас случится что-то важное.
- Давайте присядем, - сказала я.
Павел оставался в гостиной, и это было хорошо. Вряд ли у меня повернулся бы язык сказать то, что я должна была, в присутствии ребенка, к тому же так похожего на Дмитрия.
- Роза, что случилось? - Повторила Алена.
Она вела себя так мило, так... по-матерински, что я едва не расплакалась. Всякий раз, сердясь на собственную мать за то, что ее нет рядом, когда она нужна, я сравнивала ее с образом некоей идеализированной мамы - такой, типа, как мама Дмитрия, поняла я теперь. Его сестры тоже выглядели встревоженными - словно я для них не чужой человек, словно мы знали друг друга вечность. А ведь мы впервые встретились только сегодня утром. Глаза обожгли слезы. На лице Евы, однако, застыло очень странное выражение - как будто она ожидала чего-то в этом роде.
- Ну... Причина того, почему я здесь... В общем, я искала вас.
Это была не совсем правда - я искала Дмитрия и почти не задумывалась о том, чтобы найти его семью, и только сейчас осознала, как хорошо, что это произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105