до чего же все-таки нестандартная мама! Ее скорей можно принять за Юлькину бабушку - выглядит лет на пятьдесят с лишним, а то и все шестьдесят. Может, как раз из-за этого Юлька никого к себе не приглашает - стесняется неказистого жилища или матери? А может, и того и другого... Глупая! Судя по первому впечатлению, мама у нее просто супер - милая и обаятельная. Уж она, Яна, в таких вещах спец, не проведешь!
Внутри тоже было чистенько и уютно, но вместе с тем очень просто, только самое необходимое. Юлька вела себе абсолютно раскованно и непринужденно, всем своим видом словно провозглашая: "Да, именно так оно и есть! Живем как живем, не жалуемся." Яна невольно залюбовалась этим ее молчаливым достоинством: никогда раньше не замечала у Юли такой уверенной осанки, изящного изгиба шеи и прелестных лукавых смешинок в красивых, серых с поволокой глазах. Даже руки зачесались, была б ее воля - засела бы прямо сейчас за Юлькин портрет! Хотя бы карандашный набросок наскоро сделала, чтоб ухватить этот необычный, трогательно-открытый образ...
Уплетая за обе щеки предложенные Юлькой темно-красные, с рассыпчатой сахарной мякотью яблоки - которыми та вечно норовила всех угостить, - Яна слушала подружкино беззаботное щебетание и кайфовала. До чего же здесь хорошо и спокойно! Сразу ясно, что никто ни на кого не орет, все друг друга любят и заботятся по мере сил, но вместе с тем не суют свой нос в чужую личную жизнь...
Когда Юлькина мама принесла на простеньком металлическом подносе целую груду ароматных пирожков с теми же яблоками, Янка еще сильнее погрузилась в меланхолию. Ну и толку с того, что у нее дома куча японской техники и супер-пупер моднейший интерьер! Казалось, половину царства бы отдала за этот нехитрый уют и ласковую седоватую женщину, которую Юлька по-свойски величает "мамань"... "Вот тебе полцарства и полконя!" - выскочило вдруг из памяти непонятно где услышанное, и Яна прыснула от смеха, отправляя в рот сразу половину пирожка. Ну хоть немножко развеялась, и то дело...
Личных тем, однако, в разговоре не касались, точно на них было наложено невидимое табу. Янка и без того знала, чувствовала глубоко внутри, что Юля - поздний ребенок, так что жизнь бывает несладкой, на одну-то мамину пенсию!.. С отцом что-то случилось, они с мамой до сих пор не говорят об этом вслух - еще слишком свежо. У Яны защемило сердце, и еще хотелось обращаться с подругой очень бережно, как с любимым хрупким ребенком - чтобы, не дай Бог, не задеть, не всколыхнуть в душе чего-то горького... И опять это необъяснимое материнское чувство, будто она старше Юльки лет на двадцать, как минимум!
Доели пирожки и переключились на облюбованный Яной синий мускатный виноград (все-таки Юлька телепат, до того ловко про него догадалась!). Болтали с набитым ртом на всякие незначительные, но все равно занятные темы: например, как Капля сегодня на французском отдувался за всех половину пары и со скрипом выехал на четверку. (Пятнадцать баллов из двадцати, у Аллы Павловны это рекорд!) Или как Машка в понедельник потеряла в буфете сережку из свежепроколотого носа и битый час убивалась, что съела ее вместе со столовским супом. И наконец, о том, как это было бы здорово - иметь сестру-однолетку! С чем Янка была абсолютно, на все сто согласна...
- Ну, или брата, - пошла на компромисс Юлька и тяжело вздохнула, косясь украдкой на свое отражение в старомодном овальном зеркале на стене. Яна из вредности не удержалась:
- Тебе брата? Ну что, махнемся не глядя?
Подруга сразу же замолчала и насупилась, безучастно общипывая кисть душистого синего винограда. А Яна запереживала, что задела-таки больную струнку: ох уж этот Ярик-Ярослав, девчоночья гроза! И попыталась перевести все на шутку:
- Нет, Ярика я тебе не отдам... Самим надо!
Провожать Яну на остановку пошли почти что с музыкой, всей честнОй компанией: Юлька, ее мама и, главное, Малыш - последний был потащен Юлией под предлогом, что "уже темно".
Успели как раз вовремя, тютелька в тютельку: только дошли до остановки, как из-за поворота показалась маршрутка, ослепила в темноте оранжевыми фарами. Ещё минута - и ее бы пропустили...
- Ты нашим пока не говори, ладно? - попросила вдруг Юлька, и
легонько дернула Янку за волосы (на прощание, надо понимать). И опять как будто бы в чем-то извинялась! Янка и без долгих объяснений всё поняла с полуслова: про сегодняшний неурочный визит лучше перед девчонками до поры-до времени помалкивать, да и вообще... Не стоит лишний раз напрягать отношения с Галиной батьковной.
- Оки-доки, - успокоила подругу Яна и вскочила на подножку автобуса. Водитель маршрутки, темноволосый парень с лихой разбойничьей "мордой лица", как дурачится частенько папа (про "разбойничью" Янка решила, разглядев его боксерский сломанный нос), покосился на нее с удивлением. Дескать, что это за иностранная пичужка залетела в наши края?..
Рядом с традиционной строгой табличкой "Оплата при выходе" над головой красовалось отпечатанное крупным шрифтом предупреждение: "В зеркальце не смотреть, водитель стесняется!" Не в силах сдержать широченную улыбку до ушей, Яна плюхнулась на первое попавшееся сидение, сразу за водительским креслом (чтоб сподручней было глазеть на дорогу и пролетающие сверкающей лентой огни). Но всего через минуту пожалела о своей поспешности, надо было сперва осмотреться... Оказалось, в водительском зеркальце дальнего обзора как раз и отражается ее развеселая физиономия во всей красе, ну прямо издевательство!..
Янка изо всех сил сжимала губы, чтоб не улыбаться, а задира-шофер отрывался по полной: гнал маршрутку так, что сердце уходило в пятки, фривольно ей подмигивал или надолго оглядывался назад, небрежно придерживая одним пальцем руль и демонстрируя в благожелательной улыбке парочку золотых коронок. То ли ей, то ли притихшей кучке пенсионеров за Яниной спиной... Рядом с каждым из пассажиров в обязательном порядке располагалась плотно набитая клетчатая авоська или громоздкая вместительная сумка на колесиках. (В Городе эти хитроумные приспособления еще лет десять назад народ с меткостью прозвал "кравчучками", папа рассказывал.)
Пересаживаться Янка из гордости не стала, по-философски рассудила "будь, что будет!" и стоически закрыла глаза - притворилась, что спит. А автобус все мчался через ночь, зверски подпрыгивая на ухабах и не сразу приземляясь обратно - в точности как Сережкин мотоцикл во время вылазок с байкерами... Водила - со скуки, надо полагать, - впал в другую крайность: врубил на всю мощность паршивеньких дребезжащих колонок что-то надрывное в стиле "шансон" (чего Яна особенно не переваривала). Зато и на пассажиров больше не отвлекался, она несколько раз украдкой проверяла, приоткрывая один глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Внутри тоже было чистенько и уютно, но вместе с тем очень просто, только самое необходимое. Юлька вела себе абсолютно раскованно и непринужденно, всем своим видом словно провозглашая: "Да, именно так оно и есть! Живем как живем, не жалуемся." Яна невольно залюбовалась этим ее молчаливым достоинством: никогда раньше не замечала у Юли такой уверенной осанки, изящного изгиба шеи и прелестных лукавых смешинок в красивых, серых с поволокой глазах. Даже руки зачесались, была б ее воля - засела бы прямо сейчас за Юлькин портрет! Хотя бы карандашный набросок наскоро сделала, чтоб ухватить этот необычный, трогательно-открытый образ...
Уплетая за обе щеки предложенные Юлькой темно-красные, с рассыпчатой сахарной мякотью яблоки - которыми та вечно норовила всех угостить, - Яна слушала подружкино беззаботное щебетание и кайфовала. До чего же здесь хорошо и спокойно! Сразу ясно, что никто ни на кого не орет, все друг друга любят и заботятся по мере сил, но вместе с тем не суют свой нос в чужую личную жизнь...
Когда Юлькина мама принесла на простеньком металлическом подносе целую груду ароматных пирожков с теми же яблоками, Янка еще сильнее погрузилась в меланхолию. Ну и толку с того, что у нее дома куча японской техники и супер-пупер моднейший интерьер! Казалось, половину царства бы отдала за этот нехитрый уют и ласковую седоватую женщину, которую Юлька по-свойски величает "мамань"... "Вот тебе полцарства и полконя!" - выскочило вдруг из памяти непонятно где услышанное, и Яна прыснула от смеха, отправляя в рот сразу половину пирожка. Ну хоть немножко развеялась, и то дело...
Личных тем, однако, в разговоре не касались, точно на них было наложено невидимое табу. Янка и без того знала, чувствовала глубоко внутри, что Юля - поздний ребенок, так что жизнь бывает несладкой, на одну-то мамину пенсию!.. С отцом что-то случилось, они с мамой до сих пор не говорят об этом вслух - еще слишком свежо. У Яны защемило сердце, и еще хотелось обращаться с подругой очень бережно, как с любимым хрупким ребенком - чтобы, не дай Бог, не задеть, не всколыхнуть в душе чего-то горького... И опять это необъяснимое материнское чувство, будто она старше Юльки лет на двадцать, как минимум!
Доели пирожки и переключились на облюбованный Яной синий мускатный виноград (все-таки Юлька телепат, до того ловко про него догадалась!). Болтали с набитым ртом на всякие незначительные, но все равно занятные темы: например, как Капля сегодня на французском отдувался за всех половину пары и со скрипом выехал на четверку. (Пятнадцать баллов из двадцати, у Аллы Павловны это рекорд!) Или как Машка в понедельник потеряла в буфете сережку из свежепроколотого носа и битый час убивалась, что съела ее вместе со столовским супом. И наконец, о том, как это было бы здорово - иметь сестру-однолетку! С чем Янка была абсолютно, на все сто согласна...
- Ну, или брата, - пошла на компромисс Юлька и тяжело вздохнула, косясь украдкой на свое отражение в старомодном овальном зеркале на стене. Яна из вредности не удержалась:
- Тебе брата? Ну что, махнемся не глядя?
Подруга сразу же замолчала и насупилась, безучастно общипывая кисть душистого синего винограда. А Яна запереживала, что задела-таки больную струнку: ох уж этот Ярик-Ярослав, девчоночья гроза! И попыталась перевести все на шутку:
- Нет, Ярика я тебе не отдам... Самим надо!
Провожать Яну на остановку пошли почти что с музыкой, всей честнОй компанией: Юлька, ее мама и, главное, Малыш - последний был потащен Юлией под предлогом, что "уже темно".
Успели как раз вовремя, тютелька в тютельку: только дошли до остановки, как из-за поворота показалась маршрутка, ослепила в темноте оранжевыми фарами. Ещё минута - и ее бы пропустили...
- Ты нашим пока не говори, ладно? - попросила вдруг Юлька, и
легонько дернула Янку за волосы (на прощание, надо понимать). И опять как будто бы в чем-то извинялась! Янка и без долгих объяснений всё поняла с полуслова: про сегодняшний неурочный визит лучше перед девчонками до поры-до времени помалкивать, да и вообще... Не стоит лишний раз напрягать отношения с Галиной батьковной.
- Оки-доки, - успокоила подругу Яна и вскочила на подножку автобуса. Водитель маршрутки, темноволосый парень с лихой разбойничьей "мордой лица", как дурачится частенько папа (про "разбойничью" Янка решила, разглядев его боксерский сломанный нос), покосился на нее с удивлением. Дескать, что это за иностранная пичужка залетела в наши края?..
Рядом с традиционной строгой табличкой "Оплата при выходе" над головой красовалось отпечатанное крупным шрифтом предупреждение: "В зеркальце не смотреть, водитель стесняется!" Не в силах сдержать широченную улыбку до ушей, Яна плюхнулась на первое попавшееся сидение, сразу за водительским креслом (чтоб сподручней было глазеть на дорогу и пролетающие сверкающей лентой огни). Но всего через минуту пожалела о своей поспешности, надо было сперва осмотреться... Оказалось, в водительском зеркальце дальнего обзора как раз и отражается ее развеселая физиономия во всей красе, ну прямо издевательство!..
Янка изо всех сил сжимала губы, чтоб не улыбаться, а задира-шофер отрывался по полной: гнал маршрутку так, что сердце уходило в пятки, фривольно ей подмигивал или надолго оглядывался назад, небрежно придерживая одним пальцем руль и демонстрируя в благожелательной улыбке парочку золотых коронок. То ли ей, то ли притихшей кучке пенсионеров за Яниной спиной... Рядом с каждым из пассажиров в обязательном порядке располагалась плотно набитая клетчатая авоська или громоздкая вместительная сумка на колесиках. (В Городе эти хитроумные приспособления еще лет десять назад народ с меткостью прозвал "кравчучками", папа рассказывал.)
Пересаживаться Янка из гордости не стала, по-философски рассудила "будь, что будет!" и стоически закрыла глаза - притворилась, что спит. А автобус все мчался через ночь, зверски подпрыгивая на ухабах и не сразу приземляясь обратно - в точности как Сережкин мотоцикл во время вылазок с байкерами... Водила - со скуки, надо полагать, - впал в другую крайность: врубил на всю мощность паршивеньких дребезжащих колонок что-то надрывное в стиле "шансон" (чего Яна особенно не переваривала). Зато и на пассажиров больше не отвлекался, она несколько раз украдкой проверяла, приоткрывая один глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52