Вот подходящее место. Толстый плоский жгут из разноцветных проводничков — штук двести или еще больше. Здесь удобно работать, и будет незаметно. С чего начать? Один раз отец принялся менять кусок проводки, а она смотрела. Он приговаривал за работой, он любит приговаривать. Влез на стол, чтобы снять старые провода, и приговаривал: если надо обрезать провода, даже выключенные, то перерезаем их по одному, на всякий случай. Вдруг они случайно под напряжением — искра вспыхнет и может обжечь лицо и руки. Надо по одному…
Вспомнив отца, Катя увидела его пальцы, желтые от табака, и доброе сосредоточенное лицо. Ей снова захотелось плакать.
Хватит! Делом надо заниматься, пока есть время.
Она еще прислушалась — тишина. Пригнулась, чтобы видеть жгут снизу, и ухватила концами кусачек белый провод. Он перекусился мягко, как нитка. Концы остались на месте, в жгуте. Ищи, Паук! Теперь — синий, через один от белого. Еще синий. Зеленый с черным. Вот просвет в жгуте, виден внутренний слой — туда кусачки! В азарте она хватанула сразу три провода — ничего, сошло. Еще пару, теперь опять наружные. Она считала провода и остановилась, перекусив двадцать штук. Нашла еще жгут, вылезающий из плотной колонны радиоламп, — перерезала всю сердцевинку. Еще штук двадцать. Превосходно! Вот эту зеленую кругляшку она может откусить так, что следа не останется. И эту. И еще эту… Вот это мысль! Катя выдвинула нижний ящик, бросила туда три кругляшки и перемешала всю кучу. Отыскивай теперь! Может, еще сменить радиолампы? Потом. Сначала покусаем еще.
После сотого провода она устала так, что руки затряслись. Пришлось прервать работу. Отдыхая, она услышала шум в коридоре и бросилась к своему кирпичу — сердце заколотилось как сумасшедшее. Но там пошумели немного и стихли, а Катя отругала себя трусихой, неженкой и еще по-всякому, для храбрости. Будущей летчице стыдно бояться.
А она боялась, очень боялась. Раньше она считала себя довольно храбрым человеком, но сейчас поняла, что заблуждалась. Она несомненно трусиха. Перемещения ей теперь нипочем, это правда, но капитан… Скорей бы уж перемещение! Катя посмотрела на часы и ахнула — был уже шестой час. Хотелось пить. Снова хотелось плакать. Она присела на фанерный пол около самой двери и попробовала сама с собой отвлекаться и развлекаться.
Сначала она подумала о доме и о бабушке Тане. Почему-то она раньше не думала, что бабушка — главная в их доме. Главнее папы. Но тут ей стало совсем тоскливо, и она решила отвлекаться по-другому. Вот, если она сейчас — на «опасных» координатах. Какое здесь время, если по дровненскому сейчас семнадцать часов? Значит, так… На каждые пятнадцать градусов широты… Нет, долготы. На каждые пятнадцать градусов долготы разница во времени один час. Здесь семьдесят градусов западной долготы. Москва на сорока градусах восточной долготы, значит, складываем сорок и семьдесят, получаем сто десять. Если разделить сто десять на пятнадцать, получим… получим семь — почти ровно. Пятерка в остатке. Значит, разница в семь часов между Москвой и опасными координатами. Но в Дровне не московское, а свердловское время, между ними разница в два часа. А вместе будет уже девять часов… Из семнадцати вычесть девять, получается, что здесь еще утро — восемь часов утра.
Для верности Катя пересчитала еще раз. Снова получилось, что здесь утро. «Наверное, батискаф еще не погружался», — подумала Катя, употребив новое слово, услышанное от Игоря. Пока они там встанут, позавтракают, попрощаются — ведь спуск на дно океана опасен! Интересно, долго ли опускается батискаф до дна?
В этот момент Катя поняла, что ей совсем неинтересно, быстро или медленно ныряет батискаф «Бретань». Не удалось ей отвлечься… Она все яснее понимала, что никакого перемещения уже не будет и она осталась в паучьей норе одна-одинешенька. Какое уж перемещение! Целых два часа она здесь — надежды не оставалось больше…
Минута шла за минутой. Девочка уже не смотрела на часы. Она привалилась спиной к шкафику, натянула платье на колени.
Белый мышонок мирно спал в ее кармане.
25. ДВА ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ
Отряд французских кораблей, сопровождавших батискаф «Бретань», был довольно велик. Прежде всего, научное судно, океанографический корабль-база «Марианна». Тихоходный, но устойчивый корабль, битком набитый океанографами, биологами и прочим веселым людом. Адмирал Перрен любил приглашать ученых к обеду на «Жанну д'Арк», но уклонялся от иного общения. Горластая молодежь его утомляла.
Итак, «Марианна» была основным кораблем флотилии. В ее широком трюме покоился на стойках виновник торжества — батискаф «Бретань». На «Марианне» были установлены специальные подъемные краны (лебедки — по-морскому) для спуска в глубину исследовательских приборов, термометров разных конструкций, измерителей давления, острых трубок, чтобы поднимать образцы грунта со дна океана, и многого другого. Все это оборудование опускалось визжащими лебедками на такую глубину, что и подумать страшно. За «Марианной» волочился глубоководный трал — хитроумная сеть для улавливания жителей глубин. Наконец, днище корабля было истыкано приборами для измерения глубины — эхолотами, и еще приборами для определения скорости течений, и гидрофонами. «Водяной звук» — по-латыни — гидрофон. Он слышит все звуки в воде на много километров. Обыкновенные гидрофоны ставят на боевых кораблях, чтобы подводная лодка не могла подкрасться незаметно к кораблю и выстрелить в него торпедой. Это очень важно для военных кораблей — ведь небольшая торпеда может пустить на дно огромный крейсер или авианосец. Конечно, «Марианна» имела гидрофоны для совсем других целей. Прежде всего, для переговоров с экипажем батискафа — ведь в воде радио не действует. Специальные гидрофоны были для подслушивания дельфиньих и рыбьих разговоров — эти назывались ультразвуковыми гидрофонами. В общем, «Марианна» была отлично приспособлена для беседы с великим молчальником — океаном.
«Марианну» окружала целая свита военных кораблей. На легком крейсере «Жанна д'Арк» развевался вице-адмиральский флаг начальника экспедиции. Эсминец, посыльное судно-фрегат и военный танкер «Дижон» следовали за красоткой «Марианной», как верные кавалеры. Марианна! Это имя издавна было символом прекрасной Франции. Марианну изображали красивой женщиной в красном колпаке — головном уборе времен Великой Французской революции… Адмирал Перрен был придирчив и взыскателен при выборе имен для кораблей. Он настоял, чтобы океанографическое судно назвали «Марианной» в знак возрождения былой славы французского военного флота. Когда ему возразили, что «Марианна» не военное, а исследовательское судно, Перрен ответил сурово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Вспомнив отца, Катя увидела его пальцы, желтые от табака, и доброе сосредоточенное лицо. Ей снова захотелось плакать.
Хватит! Делом надо заниматься, пока есть время.
Она еще прислушалась — тишина. Пригнулась, чтобы видеть жгут снизу, и ухватила концами кусачек белый провод. Он перекусился мягко, как нитка. Концы остались на месте, в жгуте. Ищи, Паук! Теперь — синий, через один от белого. Еще синий. Зеленый с черным. Вот просвет в жгуте, виден внутренний слой — туда кусачки! В азарте она хватанула сразу три провода — ничего, сошло. Еще пару, теперь опять наружные. Она считала провода и остановилась, перекусив двадцать штук. Нашла еще жгут, вылезающий из плотной колонны радиоламп, — перерезала всю сердцевинку. Еще штук двадцать. Превосходно! Вот эту зеленую кругляшку она может откусить так, что следа не останется. И эту. И еще эту… Вот это мысль! Катя выдвинула нижний ящик, бросила туда три кругляшки и перемешала всю кучу. Отыскивай теперь! Может, еще сменить радиолампы? Потом. Сначала покусаем еще.
После сотого провода она устала так, что руки затряслись. Пришлось прервать работу. Отдыхая, она услышала шум в коридоре и бросилась к своему кирпичу — сердце заколотилось как сумасшедшее. Но там пошумели немного и стихли, а Катя отругала себя трусихой, неженкой и еще по-всякому, для храбрости. Будущей летчице стыдно бояться.
А она боялась, очень боялась. Раньше она считала себя довольно храбрым человеком, но сейчас поняла, что заблуждалась. Она несомненно трусиха. Перемещения ей теперь нипочем, это правда, но капитан… Скорей бы уж перемещение! Катя посмотрела на часы и ахнула — был уже шестой час. Хотелось пить. Снова хотелось плакать. Она присела на фанерный пол около самой двери и попробовала сама с собой отвлекаться и развлекаться.
Сначала она подумала о доме и о бабушке Тане. Почему-то она раньше не думала, что бабушка — главная в их доме. Главнее папы. Но тут ей стало совсем тоскливо, и она решила отвлекаться по-другому. Вот, если она сейчас — на «опасных» координатах. Какое здесь время, если по дровненскому сейчас семнадцать часов? Значит, так… На каждые пятнадцать градусов широты… Нет, долготы. На каждые пятнадцать градусов долготы разница во времени один час. Здесь семьдесят градусов западной долготы. Москва на сорока градусах восточной долготы, значит, складываем сорок и семьдесят, получаем сто десять. Если разделить сто десять на пятнадцать, получим… получим семь — почти ровно. Пятерка в остатке. Значит, разница в семь часов между Москвой и опасными координатами. Но в Дровне не московское, а свердловское время, между ними разница в два часа. А вместе будет уже девять часов… Из семнадцати вычесть девять, получается, что здесь еще утро — восемь часов утра.
Для верности Катя пересчитала еще раз. Снова получилось, что здесь утро. «Наверное, батискаф еще не погружался», — подумала Катя, употребив новое слово, услышанное от Игоря. Пока они там встанут, позавтракают, попрощаются — ведь спуск на дно океана опасен! Интересно, долго ли опускается батискаф до дна?
В этот момент Катя поняла, что ей совсем неинтересно, быстро или медленно ныряет батискаф «Бретань». Не удалось ей отвлечься… Она все яснее понимала, что никакого перемещения уже не будет и она осталась в паучьей норе одна-одинешенька. Какое уж перемещение! Целых два часа она здесь — надежды не оставалось больше…
Минута шла за минутой. Девочка уже не смотрела на часы. Она привалилась спиной к шкафику, натянула платье на колени.
Белый мышонок мирно спал в ее кармане.
25. ДВА ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ
Отряд французских кораблей, сопровождавших батискаф «Бретань», был довольно велик. Прежде всего, научное судно, океанографический корабль-база «Марианна». Тихоходный, но устойчивый корабль, битком набитый океанографами, биологами и прочим веселым людом. Адмирал Перрен любил приглашать ученых к обеду на «Жанну д'Арк», но уклонялся от иного общения. Горластая молодежь его утомляла.
Итак, «Марианна» была основным кораблем флотилии. В ее широком трюме покоился на стойках виновник торжества — батискаф «Бретань». На «Марианне» были установлены специальные подъемные краны (лебедки — по-морскому) для спуска в глубину исследовательских приборов, термометров разных конструкций, измерителей давления, острых трубок, чтобы поднимать образцы грунта со дна океана, и многого другого. Все это оборудование опускалось визжащими лебедками на такую глубину, что и подумать страшно. За «Марианной» волочился глубоководный трал — хитроумная сеть для улавливания жителей глубин. Наконец, днище корабля было истыкано приборами для измерения глубины — эхолотами, и еще приборами для определения скорости течений, и гидрофонами. «Водяной звук» — по-латыни — гидрофон. Он слышит все звуки в воде на много километров. Обыкновенные гидрофоны ставят на боевых кораблях, чтобы подводная лодка не могла подкрасться незаметно к кораблю и выстрелить в него торпедой. Это очень важно для военных кораблей — ведь небольшая торпеда может пустить на дно огромный крейсер или авианосец. Конечно, «Марианна» имела гидрофоны для совсем других целей. Прежде всего, для переговоров с экипажем батискафа — ведь в воде радио не действует. Специальные гидрофоны были для подслушивания дельфиньих и рыбьих разговоров — эти назывались ультразвуковыми гидрофонами. В общем, «Марианна» была отлично приспособлена для беседы с великим молчальником — океаном.
«Марианну» окружала целая свита военных кораблей. На легком крейсере «Жанна д'Арк» развевался вице-адмиральский флаг начальника экспедиции. Эсминец, посыльное судно-фрегат и военный танкер «Дижон» следовали за красоткой «Марианной», как верные кавалеры. Марианна! Это имя издавна было символом прекрасной Франции. Марианну изображали красивой женщиной в красном колпаке — головном уборе времен Великой Французской революции… Адмирал Перрен был придирчив и взыскателен при выборе имен для кораблей. Он настоял, чтобы океанографическое судно назвали «Марианной» в знак возрождения былой славы французского военного флота. Когда ему возразили, что «Марианна» не военное, а исследовательское судно, Перрен ответил сурово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56