Прежде чем выходить непосредственно на Храпова, Щеглов решил
побеседовать с его дочерью.
Встреча с Валентиной Храповой, студенткой Московского университета,
состоялась в стенах её родного учебного заведения, где она со своими
сокурсниками заканчивала последние приготовления к отъезду в стройотряд.
Щеглов беседовал с ней лично и наедине. Узнав, что с ней желает говорить
"товарищ из МУРа", Валентина сильно перепугалась; это не укрылось от
всевидящего ока бывалого следователя. Из расспросов девушки Щеглов выяснил,
что её отец этой ночью действительно не ночевал дома, но где он был, с кем
и по какому делу, она не знала. На вопрос, брал ли он с собой ружьё,
Валентина Храпова, сильно побледнев, чуть слышно ответила, что да, брал, и
вдруг заплакала. От неожиданности Щеглов растерялся и попытался успокоить
бедную девушку, но у него это получалось как-то неуклюже, неловко. Она же
продолжала всхлипывать, размазывая кулаками с трудом добытую импортную
косметику по раскрасневшимся щекам, и горестно шептала: "Это всё из-за
меня! Из-за меня! Это я виновата!.." Следователь проявил особый интерес к
этим её словам, но большего от девушки добиться не смог, так как она
окончательно расстроилась и ни на какие вопросы отвечать больше не могла.
На том Щеглов её и оставил.
По приезде в управление он узнал, что в его отсутствие был странный
телефонный звонок из того самого отделения милиции, которое курировало
прилегающий к Курскому вокзалу район и, в частности, дом Храпова. Звонила
некая Перемышкина Клавдия Потаповна, пенсионерка, заявившая, что больше
взаперти сидеть не может, что если вдруг какая шальная пуля и настигнет её,
то всё равно скоро помирать, и что милиция слишком тянет, так как Храпов
дома уже более получаса и его давно пора брать. Звонок этот поверг
видавшего виды следователя в немалое изумление. Какая ещё Перемышкина?
Какая такая шальная пуля? И причём здесь Храпов?.. Нет, надо принимать
срочные меры! Щеглов решил действовать на свой страх и риск. Не раз уже ему
попадало от начальства за подобные действия, но следователь Щеглов был
неисправим. Он решил задержать Храпова, несмотря на отсутствие прямых улик,
доказывающих его причастность к убийству профессора Красницкого. Он отлично
понимал, что, возможно, совершает ошибку, задерживая невиновного человека,
но предпочитал впоследствии извиниться перед ним, чем упустить виновного.
Ошибки подобного рода в многолетней практике следователя Щеглова иногда
случались, но он всегда готов был нести ответственность за них - и нёс,
если требовалось.
Задержание Храпова прошло гладко и без каких-либо осложнений. Он
спокойно выслушал выдвинутое против него обвинение в убийстве и
беспрекословно сдался сотрудникам уголовного розыска. Первый же допрос
задержанного явился истинным триумфом следователя Щеглова. Храпов, ничего
не утаивая, признался в совершённом им преднамеренном убийстве профессора
Красницкого. Он с готовностью рассказал обо всём, что произошло на станции
Снегири минувшей ночью. Свою вину он полностью признал, однако причины,
побудившие его к преступлению, раскрыть наотрез отказался.
- Вам мало моего признания? - с раздражением спросил он, когда Щеглов
сделал очередную попытку докопаться до истины. - Да, я убил этого... этого
типа, и я готов понести любое наказание, вплоть до самого строгого. Но
причины моего поступка я вам не назову - это моя тайна. И давайте больше не
будем об этом:
Щеглов вынужден был прервать допрос. Когда Храпова увели, место его в
кабинете занял небезызвестный нам Максим Чудаков, сыщик-любитель и
страстный почитатель творчества Агаты Кристи.
Глава пятая
Когда Чудаков робко вошёл в серое, скудно обставленное помещение, то
первым делом он увидел пару пронизывающих насквозь, глубоко сидящих глаз.
Следователь Щеглов не отрываясь смотрел на вошедшего, время от времени
жадно впиваясь тонкими губами в сырую, чадящую едким коричневым дымом,
сигарету. Ему ещё не было пятидесяти, но он с честью мог бы сказать, что
большую часть своей сознательной жизни провёл в беспощадной борьбе с
преступным миром. Нелёгкая профессия следователя Московского уголовного
розыска отложила неизгладимый отпечаток на весь его облик: на речь, одежду,
поведение, походку, выражение глаз. Он имел крупную голову с ёжиком
жёстких, коротко стриженных волос, высоким морщинистым лбом, толстым
мясистым носом и массивной нижней челюстью. Добрая половина его зубов
отливала стальным блеском - результат неоднократных схваток с бандитами
всех мастей. Однако наиболее сильное впечатление производили его глаза -
маленькие, острые, колючие, глубоко посаженные, они просвечивали
собеседника, словно рентгеном, вынуждая порой даже матёрых преступников
"раскалываться" сразу же, на первом допросе. Именно этими глазами он сейчас
ощупывал сидевшую перед ним щуплую фигуру экспедитора, заставляя последнего
ёжиться и сжиматься в комок.
Несмотря на свою внешнюю браваду и внушительный вид, следователь
Щеглов пребывал в смятении. Дело в том, что за всю свою трудовую жизнь он
имел дело в основном с тремя категориями людей: преступниками, свидетелями
и потерпевшими. Для каждой из них он выработал вполне определённый стиль
поведения, и практически всегда это приносило положительные результаты. С
преступниками он бывал суров и часто жесток, их жертв обычно не донимал
расспросами и как мог успокаивал, зато из свидетелей вытрясал всё, что мог,
но тактично, без грубости. Этот же тип, будь он неладен, не подпадал ни под
одну из вышеперечисленных категорий. Кто он? Сообщник, свидетель или?..
Нет, на жертву он не тянет. Скорее свидетель, хотя... кто его знает?.. Этот
словно снег на голову свалившийся экспедитор вызывал у Щеглова, помимо
смятения, ещё и неприязнь. Где-то в глубинах подсознания следователь
продолжал диалог с Храповым, пытаясь понять, что же могло толкнуть его на
убийство профессора, а тут приходится возиться с каким-то... После
признания Храпова Щеглов испытывал нетерпение, желание действовать, поэтому
предстоящую беседу с этим типом намеревался провести в рекордно короткие
сроки.
Окончив взаимный визуальный осмотр, следователь Щеглов перешёл к
делу.
- Гражданин Чепухов? - строго спросил он, гася сигарету о край
массивной мраморной пепельницы.
- Чудаков, - поправил следователя Максим.
- Неважно, - буркнул Щеглов. - Что же вы, гражданин... э-э...
Чудаков, мешаете органам работать? Вы хоть понимаете, чем это для вас может
обернуться?
- Я вам сейчас всё объясню, - горячо заговорил Чудаков, сильно
побледнев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
побеседовать с его дочерью.
Встреча с Валентиной Храповой, студенткой Московского университета,
состоялась в стенах её родного учебного заведения, где она со своими
сокурсниками заканчивала последние приготовления к отъезду в стройотряд.
Щеглов беседовал с ней лично и наедине. Узнав, что с ней желает говорить
"товарищ из МУРа", Валентина сильно перепугалась; это не укрылось от
всевидящего ока бывалого следователя. Из расспросов девушки Щеглов выяснил,
что её отец этой ночью действительно не ночевал дома, но где он был, с кем
и по какому делу, она не знала. На вопрос, брал ли он с собой ружьё,
Валентина Храпова, сильно побледнев, чуть слышно ответила, что да, брал, и
вдруг заплакала. От неожиданности Щеглов растерялся и попытался успокоить
бедную девушку, но у него это получалось как-то неуклюже, неловко. Она же
продолжала всхлипывать, размазывая кулаками с трудом добытую импортную
косметику по раскрасневшимся щекам, и горестно шептала: "Это всё из-за
меня! Из-за меня! Это я виновата!.." Следователь проявил особый интерес к
этим её словам, но большего от девушки добиться не смог, так как она
окончательно расстроилась и ни на какие вопросы отвечать больше не могла.
На том Щеглов её и оставил.
По приезде в управление он узнал, что в его отсутствие был странный
телефонный звонок из того самого отделения милиции, которое курировало
прилегающий к Курскому вокзалу район и, в частности, дом Храпова. Звонила
некая Перемышкина Клавдия Потаповна, пенсионерка, заявившая, что больше
взаперти сидеть не может, что если вдруг какая шальная пуля и настигнет её,
то всё равно скоро помирать, и что милиция слишком тянет, так как Храпов
дома уже более получаса и его давно пора брать. Звонок этот поверг
видавшего виды следователя в немалое изумление. Какая ещё Перемышкина?
Какая такая шальная пуля? И причём здесь Храпов?.. Нет, надо принимать
срочные меры! Щеглов решил действовать на свой страх и риск. Не раз уже ему
попадало от начальства за подобные действия, но следователь Щеглов был
неисправим. Он решил задержать Храпова, несмотря на отсутствие прямых улик,
доказывающих его причастность к убийству профессора Красницкого. Он отлично
понимал, что, возможно, совершает ошибку, задерживая невиновного человека,
но предпочитал впоследствии извиниться перед ним, чем упустить виновного.
Ошибки подобного рода в многолетней практике следователя Щеглова иногда
случались, но он всегда готов был нести ответственность за них - и нёс,
если требовалось.
Задержание Храпова прошло гладко и без каких-либо осложнений. Он
спокойно выслушал выдвинутое против него обвинение в убийстве и
беспрекословно сдался сотрудникам уголовного розыска. Первый же допрос
задержанного явился истинным триумфом следователя Щеглова. Храпов, ничего
не утаивая, признался в совершённом им преднамеренном убийстве профессора
Красницкого. Он с готовностью рассказал обо всём, что произошло на станции
Снегири минувшей ночью. Свою вину он полностью признал, однако причины,
побудившие его к преступлению, раскрыть наотрез отказался.
- Вам мало моего признания? - с раздражением спросил он, когда Щеглов
сделал очередную попытку докопаться до истины. - Да, я убил этого... этого
типа, и я готов понести любое наказание, вплоть до самого строгого. Но
причины моего поступка я вам не назову - это моя тайна. И давайте больше не
будем об этом:
Щеглов вынужден был прервать допрос. Когда Храпова увели, место его в
кабинете занял небезызвестный нам Максим Чудаков, сыщик-любитель и
страстный почитатель творчества Агаты Кристи.
Глава пятая
Когда Чудаков робко вошёл в серое, скудно обставленное помещение, то
первым делом он увидел пару пронизывающих насквозь, глубоко сидящих глаз.
Следователь Щеглов не отрываясь смотрел на вошедшего, время от времени
жадно впиваясь тонкими губами в сырую, чадящую едким коричневым дымом,
сигарету. Ему ещё не было пятидесяти, но он с честью мог бы сказать, что
большую часть своей сознательной жизни провёл в беспощадной борьбе с
преступным миром. Нелёгкая профессия следователя Московского уголовного
розыска отложила неизгладимый отпечаток на весь его облик: на речь, одежду,
поведение, походку, выражение глаз. Он имел крупную голову с ёжиком
жёстких, коротко стриженных волос, высоким морщинистым лбом, толстым
мясистым носом и массивной нижней челюстью. Добрая половина его зубов
отливала стальным блеском - результат неоднократных схваток с бандитами
всех мастей. Однако наиболее сильное впечатление производили его глаза -
маленькие, острые, колючие, глубоко посаженные, они просвечивали
собеседника, словно рентгеном, вынуждая порой даже матёрых преступников
"раскалываться" сразу же, на первом допросе. Именно этими глазами он сейчас
ощупывал сидевшую перед ним щуплую фигуру экспедитора, заставляя последнего
ёжиться и сжиматься в комок.
Несмотря на свою внешнюю браваду и внушительный вид, следователь
Щеглов пребывал в смятении. Дело в том, что за всю свою трудовую жизнь он
имел дело в основном с тремя категориями людей: преступниками, свидетелями
и потерпевшими. Для каждой из них он выработал вполне определённый стиль
поведения, и практически всегда это приносило положительные результаты. С
преступниками он бывал суров и часто жесток, их жертв обычно не донимал
расспросами и как мог успокаивал, зато из свидетелей вытрясал всё, что мог,
но тактично, без грубости. Этот же тип, будь он неладен, не подпадал ни под
одну из вышеперечисленных категорий. Кто он? Сообщник, свидетель или?..
Нет, на жертву он не тянет. Скорее свидетель, хотя... кто его знает?.. Этот
словно снег на голову свалившийся экспедитор вызывал у Щеглова, помимо
смятения, ещё и неприязнь. Где-то в глубинах подсознания следователь
продолжал диалог с Храповым, пытаясь понять, что же могло толкнуть его на
убийство профессора, а тут приходится возиться с каким-то... После
признания Храпова Щеглов испытывал нетерпение, желание действовать, поэтому
предстоящую беседу с этим типом намеревался провести в рекордно короткие
сроки.
Окончив взаимный визуальный осмотр, следователь Щеглов перешёл к
делу.
- Гражданин Чепухов? - строго спросил он, гася сигарету о край
массивной мраморной пепельницы.
- Чудаков, - поправил следователя Максим.
- Неважно, - буркнул Щеглов. - Что же вы, гражданин... э-э...
Чудаков, мешаете органам работать? Вы хоть понимаете, чем это для вас может
обернуться?
- Я вам сейчас всё объясню, - горячо заговорил Чудаков, сильно
побледнев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43