черно-белая сутана
заплеталась на его проворных коротеньких ножках. У него было белое - на
удивление не загоревшее - лицо, маленький носик, губы в щелочку и
маленькие, утонувшие где-то в надбровьях глазки; руки его были согнуты
перед грудью, он на ходу шевелил коротенькими пальцами.
Ника вспомнила предостережения капитана Кихоса, сразу подобралась и
насторожилась.
Брат Мишель быстро оглядел посетителей и, безошибочно определив, кто
есть кто, минуя Дубка - хотя тот и стоял впереди - обогнул его и
направился к Нике.
Она не особенно беспокоилась, что брат Мишель так уж сразу разгадает
ее маскарад: пышные кудри парика закрывали половину лица, а длинный и
просторный камзол - все остальное. Вот только голос мог ее подвести. Еще
по дороге сюда она подняла с обочины плоскую круглую галочку и сунула ее в
рот, под язык, рассчитывая, что если галочка и не понизит тембр ее голоса,
то сделает хотя бы невнятным ее "сибирское" произношение. Она бы
предпочитала говорить только с отцом Себастьяном, но путь к нему лежал
через брата Мишеля.
- Святой отец не сможет вас принять, - заявил брат Мишель. - Святой
отец тяжело болен.
Он говорил по-английски, и Ника невольно добром помянула
захватчиков-англичан - хотя они этого и не заслуживали, - которые, заняв
Ямайку, приучили жителей к английскому языку. Заговори брат Мишель
по-испански, поручение капитана Кихоса выполнить оказалось бы потруднее.
Ника выжидающе промолчала.
- У вас неотложное дело к святому отцу? - настойчиво допытывался брат
Мишель.
Ника не настолько владела разговорным английским, чтобы позволить
себе какие-то хитрые дипломатические ходы, поэтому - употребляя картежный
термин - пошла сразу с козырного туза:
- У меня к нему письмо.
Галочка завертелась во рту, застучала о зубы, - получилось достаточно
невнятно, даже слишком. В маленьких глазках брата Мишеля блеснуло
удивление, только Ника не могла понять, что явилось тому причиной - или ее
произношение, или известие о письме. Он тут же протянул руку.
- Я могу его передать.
Письмо все еще находилось у Дубка за рубашкой, она не сообразила
загодя его взять, а делать это при брате Мишеле сочла неудобным. Да и не
нравился ей этот шустрый монашек.
- Мне приказано передать его лично.
- Кем приказано? - попробовал поинтересоваться брат Мишель.
Это был уже грубый ход. Ника только пожала плечами, дав понять брату
Мишелю, что тот допускает неуместное любопытство. И он намек, видимо,
понял. Но и желания увидеть письмо у него не убавилось. Он даже оглянулся
на церковный придел, как бы собираясь пригласить кого-то - не один же он
был в церковной обители. Но рядом с ним стоял Дубок, выпустив поверх
кафтана рукоятки пистолетов.
И брат Мишель сдался.
- Хорошо, - сказал он. - Следуйте, сударь, за мной.
Он выразительно посмотрел на рукоятку ее шпаги: "В храм божий не
принято входить с оружием!" Но она только упрямо прижала шпагу локтем к
бедру. Брат Мишель нерешительно помешкал, однако сдержанно кивнул и пошел
вперед.
Ника тихо сказала Дубку:
- Давай письмо. Побыстрее...
- Вы там постерегитесь, боярышня, - заторопился Дубок. - Знаю я этих
монахов. Бог-то у них Богом, но и петлю они горазды накидывать. Вон у него
рожа, как у кота... Возьмите у меня одну пистолю, на худой-то случай.
- Обойдусь. Стань вон там, за кустиками, чтобы не видел кто. И жди.
Брат Мишель направился не к главному входу, а открыл маленькую дверку
в боковом приделе. Вошел, нагнувшись и не оглядываясь на Нику.
"Вот где входящего удобно стукнуть по затылку", - невольно подумала
Ника и осторожно проскользнула следом.
Низкий каменный коридор скупо освещался окошком, проделанным где-то
возле потолка и забранным решеткой.
Каблуки туфель Ники звонко застучали по каменным плитам пола, брат
Мишель в своих кожаных плетеных сандалиях двигался бесшумно, как мышь. Он
остановился перед деревянной дверью, постучал и, не дожидаясь ответа,
толкнул дверь, вошел первым и жестом пригласил Нику.
4
Небольшая комната с высоким потолком походила на колодец. Узкое
стрельчатое окно закрывала железная узорная решетка, стекал не было, в
комнате приятно пахло апельсинами, очевидно, этот запах проникал в келью
из сада, который начинался сразу за окном.
Справа у стены стояла деревянная кровать с потемневшими от времени
резными спинками. Возле нее на табурете, обтянутом кожей, сидел юноша, на
коленях он держал толстую раскрытую книгу размером с журнал "Огонек".
Очевидно, он читал вслух перед их приходом и сейчас прижал пальцем
место, где остановился.
В кровати лежал седенький старичок, в голубой рубахе, по грудь
закрытой грубым шерстяным одеялом: руки его - худые, белые до голубизны -
были бессильно вытянуты вдоль сухонького, почти неощутимого под одеялом
тела.
- Простите, святой отец, - почтительно склонил голову брат Мишель, -
но к вам пришли.
Голова отца Себастьяна была приподнята подушками, он взглянул на Нику
пронзительными глазами. Ника не ожидала, что у немощного старика могут
быть такие по-юношески черные глаза. Взгляд его был выразителен и суров -
в неподвижном, парализованном теле все еще обитала властная волевая душа.
- Вам принесли письмо.
Брат Мишель мягко скользнул в сторону. Он явно собирался дождаться
появления письма, и Ника уже потянула было письмо из-за отворота камзола.
Отец Себастьян опередил ее.
- Брат Мишель! - позвал он.
Голос его был тих, но внятен и строг.
- Да, святой отец.
- Вы наш новый церковный эконом, прибыли сюда с рекомендации
капеллана королевы Марианны, чтобы помочь нашей обнищавшей обители,
которая осталась без средств и без слуг. Деньги, выделенные капелланом,
все пошли на уплату рабочим в винограднике. У нас кончились запасы меда,
воска и вина.
- Я знаю, святой отец.
- В то же время, викарий церкви святой Екатерины еще с прошлого года
должен нам более ста гиней.
- Сто пятьдесят, святой отец.
- Сейчас же, отправляйтесь в приход святой Екатерины и получите все,
что они могут заплатить. И торопитесь. Не сегодня - завтра викарий уезжает
на Тортугу. Если упустите его, я пошлю вас занимать деньги в Веселый Дом
Джона Литтона. Вы нерасторопны, брат Мишель, и я не доволен вами.
Ступайте. Сеньора с письмом я выслушаю без вас.
Когда Ника услышала имя королевы Марианны, то догадалась, что брат
Мишель появился в этой заброшенной обители на краю света не просто так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
заплеталась на его проворных коротеньких ножках. У него было белое - на
удивление не загоревшее - лицо, маленький носик, губы в щелочку и
маленькие, утонувшие где-то в надбровьях глазки; руки его были согнуты
перед грудью, он на ходу шевелил коротенькими пальцами.
Ника вспомнила предостережения капитана Кихоса, сразу подобралась и
насторожилась.
Брат Мишель быстро оглядел посетителей и, безошибочно определив, кто
есть кто, минуя Дубка - хотя тот и стоял впереди - обогнул его и
направился к Нике.
Она не особенно беспокоилась, что брат Мишель так уж сразу разгадает
ее маскарад: пышные кудри парика закрывали половину лица, а длинный и
просторный камзол - все остальное. Вот только голос мог ее подвести. Еще
по дороге сюда она подняла с обочины плоскую круглую галочку и сунула ее в
рот, под язык, рассчитывая, что если галочка и не понизит тембр ее голоса,
то сделает хотя бы невнятным ее "сибирское" произношение. Она бы
предпочитала говорить только с отцом Себастьяном, но путь к нему лежал
через брата Мишеля.
- Святой отец не сможет вас принять, - заявил брат Мишель. - Святой
отец тяжело болен.
Он говорил по-английски, и Ника невольно добром помянула
захватчиков-англичан - хотя они этого и не заслуживали, - которые, заняв
Ямайку, приучили жителей к английскому языку. Заговори брат Мишель
по-испански, поручение капитана Кихоса выполнить оказалось бы потруднее.
Ника выжидающе промолчала.
- У вас неотложное дело к святому отцу? - настойчиво допытывался брат
Мишель.
Ника не настолько владела разговорным английским, чтобы позволить
себе какие-то хитрые дипломатические ходы, поэтому - употребляя картежный
термин - пошла сразу с козырного туза:
- У меня к нему письмо.
Галочка завертелась во рту, застучала о зубы, - получилось достаточно
невнятно, даже слишком. В маленьких глазках брата Мишеля блеснуло
удивление, только Ника не могла понять, что явилось тому причиной - или ее
произношение, или известие о письме. Он тут же протянул руку.
- Я могу его передать.
Письмо все еще находилось у Дубка за рубашкой, она не сообразила
загодя его взять, а делать это при брате Мишеле сочла неудобным. Да и не
нравился ей этот шустрый монашек.
- Мне приказано передать его лично.
- Кем приказано? - попробовал поинтересоваться брат Мишель.
Это был уже грубый ход. Ника только пожала плечами, дав понять брату
Мишелю, что тот допускает неуместное любопытство. И он намек, видимо,
понял. Но и желания увидеть письмо у него не убавилось. Он даже оглянулся
на церковный придел, как бы собираясь пригласить кого-то - не один же он
был в церковной обители. Но рядом с ним стоял Дубок, выпустив поверх
кафтана рукоятки пистолетов.
И брат Мишель сдался.
- Хорошо, - сказал он. - Следуйте, сударь, за мной.
Он выразительно посмотрел на рукоятку ее шпаги: "В храм божий не
принято входить с оружием!" Но она только упрямо прижала шпагу локтем к
бедру. Брат Мишель нерешительно помешкал, однако сдержанно кивнул и пошел
вперед.
Ника тихо сказала Дубку:
- Давай письмо. Побыстрее...
- Вы там постерегитесь, боярышня, - заторопился Дубок. - Знаю я этих
монахов. Бог-то у них Богом, но и петлю они горазды накидывать. Вон у него
рожа, как у кота... Возьмите у меня одну пистолю, на худой-то случай.
- Обойдусь. Стань вон там, за кустиками, чтобы не видел кто. И жди.
Брат Мишель направился не к главному входу, а открыл маленькую дверку
в боковом приделе. Вошел, нагнувшись и не оглядываясь на Нику.
"Вот где входящего удобно стукнуть по затылку", - невольно подумала
Ника и осторожно проскользнула следом.
Низкий каменный коридор скупо освещался окошком, проделанным где-то
возле потолка и забранным решеткой.
Каблуки туфель Ники звонко застучали по каменным плитам пола, брат
Мишель в своих кожаных плетеных сандалиях двигался бесшумно, как мышь. Он
остановился перед деревянной дверью, постучал и, не дожидаясь ответа,
толкнул дверь, вошел первым и жестом пригласил Нику.
4
Небольшая комната с высоким потолком походила на колодец. Узкое
стрельчатое окно закрывала железная узорная решетка, стекал не было, в
комнате приятно пахло апельсинами, очевидно, этот запах проникал в келью
из сада, который начинался сразу за окном.
Справа у стены стояла деревянная кровать с потемневшими от времени
резными спинками. Возле нее на табурете, обтянутом кожей, сидел юноша, на
коленях он держал толстую раскрытую книгу размером с журнал "Огонек".
Очевидно, он читал вслух перед их приходом и сейчас прижал пальцем
место, где остановился.
В кровати лежал седенький старичок, в голубой рубахе, по грудь
закрытой грубым шерстяным одеялом: руки его - худые, белые до голубизны -
были бессильно вытянуты вдоль сухонького, почти неощутимого под одеялом
тела.
- Простите, святой отец, - почтительно склонил голову брат Мишель, -
но к вам пришли.
Голова отца Себастьяна была приподнята подушками, он взглянул на Нику
пронзительными глазами. Ника не ожидала, что у немощного старика могут
быть такие по-юношески черные глаза. Взгляд его был выразителен и суров -
в неподвижном, парализованном теле все еще обитала властная волевая душа.
- Вам принесли письмо.
Брат Мишель мягко скользнул в сторону. Он явно собирался дождаться
появления письма, и Ника уже потянула было письмо из-за отворота камзола.
Отец Себастьян опередил ее.
- Брат Мишель! - позвал он.
Голос его был тих, но внятен и строг.
- Да, святой отец.
- Вы наш новый церковный эконом, прибыли сюда с рекомендации
капеллана королевы Марианны, чтобы помочь нашей обнищавшей обители,
которая осталась без средств и без слуг. Деньги, выделенные капелланом,
все пошли на уплату рабочим в винограднике. У нас кончились запасы меда,
воска и вина.
- Я знаю, святой отец.
- В то же время, викарий церкви святой Екатерины еще с прошлого года
должен нам более ста гиней.
- Сто пятьдесят, святой отец.
- Сейчас же, отправляйтесь в приход святой Екатерины и получите все,
что они могут заплатить. И торопитесь. Не сегодня - завтра викарий уезжает
на Тортугу. Если упустите его, я пошлю вас занимать деньги в Веселый Дом
Джона Литтона. Вы нерасторопны, брат Мишель, и я не доволен вами.
Ступайте. Сеньора с письмом я выслушаю без вас.
Когда Ника услышала имя королевы Марианны, то догадалась, что брат
Мишель появился в этой заброшенной обители на краю света не просто так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48