– Я знаю, ты боишься за Элинор, но она не домашний щенок. Когда ты нашла ее, она была диким зверем, и она гораздо лучше нас с тобой приспособлена к жизни в лесу. Ведь он был ее домом. Элинор хорошо его знает.
– Но теперь он перестал быть ее домом, – шмыгая носом, сказала Ивлин. – Она стала моей! А серые! Она боится их.
– Я знаю, – ласково прервал ее Коналл. – Но может быть, этот страх сделает ее более проворной и хитрой. Готов поклясться, что Элинор сейчас сильнее этих дьяволов, ведь она хорошо питалась. И один раз она уже победила их, – напомнил он ей. – Элинор слишком долго была заперта в четырех стенах, а она большой дикий зверь. Ей просто необходимо быть на воле, поохотиться.
Ив застонала, прижимаясь к нему щекой, и судорожно схватилась за его рубаху.
– А что, если она не вернется? Я… умру без нее, я так ее люблю!
Коналл был готов солгать ей, сказать что угодно, лишь бы успокоить, но не мог придумать ни одного убедительного довода.
– Ты не умрешь, – шепнул он ей. – Элинор – дикий зверь, Ив. И она должна жить в лесу. Если она решит не возвращаться к нам, нужно смириться с этим и отпустить ее с любовью.
Ив ничего не ответила. Она еще долго, время от времени всхлипывая, неподвижно сидела у него на коленях.
– Я не сдамся, – наконец тихо проговорила Ив. – Она не бросит меня. Она вернется, я знаю.
Коналл улыбнулся, прижимаясь губами к ее макушке.
– Наверное, так и будет.
Ив шмыгнула носом и сказала:
– Я постирала твои вещи, но они еще не высохли.
– Я заметил, – Коналл прижал ее к себе, – спасибо.
В ту ночь Ивлин так и не заснула, хотя Коналл весь вечер твердил, что ей нужно отдохнуть. Завывающий ветер не давал ей покоя. В каждом порыве ветра ей чудился вой серых волков, любое поскрипывание напоминало скуление Элинор, а треск веток создавал, впечатление, будто она скребется в дверь.
Всю ночь Ивлин бродила по хижине, боясь зажечь лампу и разбудить Коналла, который, как она видела, только дремал. Дважды она пыталась тихо снять засов с двери, но Коналл тут же просыпался. В конце концов он заставил ее поклясться, что она не выйдет из хижины. В итоге Ивлин дала ему слово, потому что хотела бодрствовать в одиночестве, а Коналл не оставил бы ее в покое до тех пор, пока она не пообещала ему вести себя благоразумно.
Но она была не совсем одна. Бонни тоже бодрствовала и ходила за ней по пятам, а Себастьян повторял их движения, бегая по перекладине. Ивлин чувствовала, что они тоже волнуются, особенно Бонни, которая так подружилась с волчицей. После нескольких часов метания по хижине у Ивлин так разболелась поясница, что она сдалась и присела на табурет, который поставила недалеко от входа, чтобы можно было услышать, если вдруг Элинор поскребется в дверь.
«Элинор, пожалуйста, возвращайся домой…» Прошло еще какое-то время, и Ивлин задремала. Но когда до нее донесся едва слышный лай, она мгновенно очнулась. С гулко бьющимся сердцем она вскочила на ноги и, спотыкаясь, бросилась к дверям.
– Коналл! Коналл, просыпайся! – дрожащим голосом позвала она мужа. – Я ее слышу! – Ивлин сняла засов и открыла дверь. В то же мгновение шотландец соскочил с кровати. На нем ничего не было.
– Подожди, Ив! – крикнул он, но Ивлин уже успела выбежать из хижины.
Утро было ясное и подмерзший за ночь снег ослепительно сиял на солнце. Ивлин со всех ног неслась в сторону леса, откуда доносился беспрерывный лай. Морозный утренний воздух обжигал лицо, глаза слезились, а пар белыми клубами вырывался изо рта.
– Элинор! – Ивлин бросилась в лес. – Элинор, где ты?
Она остановилась и прислушалась. Вдруг совсем недалеко от себя Ивлин увидела среди деревьев какое-то черное пятно. Потом услышала лай и рычание.
– Элинор, – прошептала Ивлин. Она помчалась туда, где увидела пятно, споткнулась, но быстро выпрямилась и побежала дальше.
Вдруг среди лая и воя Ивлин услышала человеческий голос:
– На помощь! На помощь! О Боже, он сейчас прикончит меня!
Впереди была высокая сосна, а на ней – в заснеженных ветвях сидел мужчина. И она, не останавливаясь, помчалась еще быстрее к волчице, которая неслась к этому человеку.
Мужчина на сосне закричал:
– Бегите отсюда! Бегите! Он сожрет вас!
Ивлин упала, но на сей раз на колени, и волчица бросилась к ней. Ивлин крепко обняла ее за черную шею, и они вдвоем упали в снег.
– Боже мой, Элинор! – Она смеялась и плакала горячими счастливыми слезами, а шершавый розовый язык волчицы слизывал их с ее щек. – Ты плохая, плохая, плохая девочка! Я так волновалась! Где ты была?
Она села и посмотрела на Элинор. Волчица разинула пасть в радостной улыбке, и Ивлин поцеловала ее в мокрый нос.
– Посмотри на себя! Ты вся грязная… О нет!
Ивлин только сейчас заметила, что одно ее ухо было изодрано в кровь, и почувствовала что-то липкое вокруг ее шеи.
– Они тебя нашли? И ты их победила? Конечно, да, моя большая, храбрая, непослушная девочка! Не бойся, мы тебя сейчас почистим. И пусть это будет тебе уроком…
– Ивлин! Ивлин! – Казалось, что от такого рева сейчас попадают сосны. Коналл выкрикивал ее полное имя, а это означало, что он очень рассержен. Но Ивлин не испугалась.
– Я тут! Мы тут! – смеясь, отозвалась она, пока Элинор продолжала безудержно лизать ее щеки.
Через мгновение из-за деревьев показался Коналл. На нем была только рубаха и сапоги.
– Ив? Где?..
Он увидел их, бросился вперед и, упав рядом с ними на колени, заключил жену и волчицу в объятия. Коналл смеялся.
– Элинор, глупая! – радостно прорычал он, целуя широкий лоб животного. – А ты… – Коналл поцеловал жену в губы, и она с готовностью отозвалась на его ласку. – Ты же обещала, Ив.
– Но я будила тебя! – смеясь, возразила она, а потом замолчала, услышав испуганное блеяние Бонни. – Бонни, сюда! Мы тут!
Вскоре они увидели и овцу, неуклюже пробирающуюся сквозь подлесок. Ивлин чуть не упала со смеху, когда увидела на ее спине отчаянно балансирующего Себастьяна. Элинор вырвалась из объятий Коналла и Ивлин и кинулась к своей подружке, приветствуя ее игривым укусом в бок. Себастьян испуганно пискнул и захлопал крыльями, стараясь удержать равновесие.
Коналл повернулся к Ивлин и постарался придать лицу сердитое выражение.
– Ивлин Бьюкенен Годвин Маккерик! О чем ты только думаешь! Ты ведь ждешь ребенка, потому не должна так носиться по лесу.
– Коналл, я…
И в этот момент мужчина, о котором Ивлин совсем забыла, с воплем упал с дерева и провалился в сугроб.
– Господи! – крикнул Коналл и вскочил на ноги.
– Это еще не Господь, к сожалению. – Из-под снега вынырнул худой, как палка, лысеющий мужчина. В руках он держал сплетенную из прутьев ловушку с маленьким коричневым зайцем. Щеки незнакомца раскраснелись, его одежда была мятой и белой от снега.
– Дункан?
– Привет, Коналл, – еле дыша, поздоровался Дункан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Но теперь он перестал быть ее домом, – шмыгая носом, сказала Ивлин. – Она стала моей! А серые! Она боится их.
– Я знаю, – ласково прервал ее Коналл. – Но может быть, этот страх сделает ее более проворной и хитрой. Готов поклясться, что Элинор сейчас сильнее этих дьяволов, ведь она хорошо питалась. И один раз она уже победила их, – напомнил он ей. – Элинор слишком долго была заперта в четырех стенах, а она большой дикий зверь. Ей просто необходимо быть на воле, поохотиться.
Ив застонала, прижимаясь к нему щекой, и судорожно схватилась за его рубаху.
– А что, если она не вернется? Я… умру без нее, я так ее люблю!
Коналл был готов солгать ей, сказать что угодно, лишь бы успокоить, но не мог придумать ни одного убедительного довода.
– Ты не умрешь, – шепнул он ей. – Элинор – дикий зверь, Ив. И она должна жить в лесу. Если она решит не возвращаться к нам, нужно смириться с этим и отпустить ее с любовью.
Ив ничего не ответила. Она еще долго, время от времени всхлипывая, неподвижно сидела у него на коленях.
– Я не сдамся, – наконец тихо проговорила Ив. – Она не бросит меня. Она вернется, я знаю.
Коналл улыбнулся, прижимаясь губами к ее макушке.
– Наверное, так и будет.
Ив шмыгнула носом и сказала:
– Я постирала твои вещи, но они еще не высохли.
– Я заметил, – Коналл прижал ее к себе, – спасибо.
В ту ночь Ивлин так и не заснула, хотя Коналл весь вечер твердил, что ей нужно отдохнуть. Завывающий ветер не давал ей покоя. В каждом порыве ветра ей чудился вой серых волков, любое поскрипывание напоминало скуление Элинор, а треск веток создавал, впечатление, будто она скребется в дверь.
Всю ночь Ивлин бродила по хижине, боясь зажечь лампу и разбудить Коналла, который, как она видела, только дремал. Дважды она пыталась тихо снять засов с двери, но Коналл тут же просыпался. В конце концов он заставил ее поклясться, что она не выйдет из хижины. В итоге Ивлин дала ему слово, потому что хотела бодрствовать в одиночестве, а Коналл не оставил бы ее в покое до тех пор, пока она не пообещала ему вести себя благоразумно.
Но она была не совсем одна. Бонни тоже бодрствовала и ходила за ней по пятам, а Себастьян повторял их движения, бегая по перекладине. Ивлин чувствовала, что они тоже волнуются, особенно Бонни, которая так подружилась с волчицей. После нескольких часов метания по хижине у Ивлин так разболелась поясница, что она сдалась и присела на табурет, который поставила недалеко от входа, чтобы можно было услышать, если вдруг Элинор поскребется в дверь.
«Элинор, пожалуйста, возвращайся домой…» Прошло еще какое-то время, и Ивлин задремала. Но когда до нее донесся едва слышный лай, она мгновенно очнулась. С гулко бьющимся сердцем она вскочила на ноги и, спотыкаясь, бросилась к дверям.
– Коналл! Коналл, просыпайся! – дрожащим голосом позвала она мужа. – Я ее слышу! – Ивлин сняла засов и открыла дверь. В то же мгновение шотландец соскочил с кровати. На нем ничего не было.
– Подожди, Ив! – крикнул он, но Ивлин уже успела выбежать из хижины.
Утро было ясное и подмерзший за ночь снег ослепительно сиял на солнце. Ивлин со всех ног неслась в сторону леса, откуда доносился беспрерывный лай. Морозный утренний воздух обжигал лицо, глаза слезились, а пар белыми клубами вырывался изо рта.
– Элинор! – Ивлин бросилась в лес. – Элинор, где ты?
Она остановилась и прислушалась. Вдруг совсем недалеко от себя Ивлин увидела среди деревьев какое-то черное пятно. Потом услышала лай и рычание.
– Элинор, – прошептала Ивлин. Она помчалась туда, где увидела пятно, споткнулась, но быстро выпрямилась и побежала дальше.
Вдруг среди лая и воя Ивлин услышала человеческий голос:
– На помощь! На помощь! О Боже, он сейчас прикончит меня!
Впереди была высокая сосна, а на ней – в заснеженных ветвях сидел мужчина. И она, не останавливаясь, помчалась еще быстрее к волчице, которая неслась к этому человеку.
Мужчина на сосне закричал:
– Бегите отсюда! Бегите! Он сожрет вас!
Ивлин упала, но на сей раз на колени, и волчица бросилась к ней. Ивлин крепко обняла ее за черную шею, и они вдвоем упали в снег.
– Боже мой, Элинор! – Она смеялась и плакала горячими счастливыми слезами, а шершавый розовый язык волчицы слизывал их с ее щек. – Ты плохая, плохая, плохая девочка! Я так волновалась! Где ты была?
Она села и посмотрела на Элинор. Волчица разинула пасть в радостной улыбке, и Ивлин поцеловала ее в мокрый нос.
– Посмотри на себя! Ты вся грязная… О нет!
Ивлин только сейчас заметила, что одно ее ухо было изодрано в кровь, и почувствовала что-то липкое вокруг ее шеи.
– Они тебя нашли? И ты их победила? Конечно, да, моя большая, храбрая, непослушная девочка! Не бойся, мы тебя сейчас почистим. И пусть это будет тебе уроком…
– Ивлин! Ивлин! – Казалось, что от такого рева сейчас попадают сосны. Коналл выкрикивал ее полное имя, а это означало, что он очень рассержен. Но Ивлин не испугалась.
– Я тут! Мы тут! – смеясь, отозвалась она, пока Элинор продолжала безудержно лизать ее щеки.
Через мгновение из-за деревьев показался Коналл. На нем была только рубаха и сапоги.
– Ив? Где?..
Он увидел их, бросился вперед и, упав рядом с ними на колени, заключил жену и волчицу в объятия. Коналл смеялся.
– Элинор, глупая! – радостно прорычал он, целуя широкий лоб животного. – А ты… – Коналл поцеловал жену в губы, и она с готовностью отозвалась на его ласку. – Ты же обещала, Ив.
– Но я будила тебя! – смеясь, возразила она, а потом замолчала, услышав испуганное блеяние Бонни. – Бонни, сюда! Мы тут!
Вскоре они увидели и овцу, неуклюже пробирающуюся сквозь подлесок. Ивлин чуть не упала со смеху, когда увидела на ее спине отчаянно балансирующего Себастьяна. Элинор вырвалась из объятий Коналла и Ивлин и кинулась к своей подружке, приветствуя ее игривым укусом в бок. Себастьян испуганно пискнул и захлопал крыльями, стараясь удержать равновесие.
Коналл повернулся к Ивлин и постарался придать лицу сердитое выражение.
– Ивлин Бьюкенен Годвин Маккерик! О чем ты только думаешь! Ты ведь ждешь ребенка, потому не должна так носиться по лесу.
– Коналл, я…
И в этот момент мужчина, о котором Ивлин совсем забыла, с воплем упал с дерева и провалился в сугроб.
– Господи! – крикнул Коналл и вскочил на ноги.
– Это еще не Господь, к сожалению. – Из-под снега вынырнул худой, как палка, лысеющий мужчина. В руках он держал сплетенную из прутьев ловушку с маленьким коричневым зайцем. Щеки незнакомца раскраснелись, его одежда была мятой и белой от снега.
– Дункан?
– Привет, Коналл, – еле дыша, поздоровался Дункан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73