Наконец они вышли на широкую изогнутую лестницу, которая вела на верхние этажи, полные старомодного величия. Они миновали просторный вестибюль в итальянском стиле с массивной люстрой, висевшей на серебряной цепи, оставили позади библиотеку, парадную столовую и очутились в маленькой восьмиугольной комнате, которая утопала в ярком солнечном свете, лившемся сквозь низкие и широкие окна. Здесь не было ни тяжелой мебели, ни темных деревянных панелей. Комната со стенами, выкрашенными бледно-желтой краской, казалась просторной и полной воздуха. Несколько окон было открыто; теплый ветер играл легкими занавесками из прозрачной кисеи.
Девушка остановилась в центре комнаты.
– Как красиво…
– Благодарю вас. Эта комната была отделана по распоряжению моей матери лет двадцать назад.
Испуганная Эванджелина подняла взгляд. Герцог, сидевший в торце маленького столика, отложил газету. На нем был камзол с широкими рукавами и светло-коричневые вязаные бриджи для верховой езды. Судя по всему, и то и другое было изделием первоклассного портного. Его темные волосы вились, загорелое лицо дышало здоровьем. Он уже выходил из замка, наверное, скакал верхом по холмам.
Сомневаться не приходилось: из мужчин, которых ей доводилось видеть, он был самым изысканным. Правда, она видела не так уж много джентльменов. Возможно, он в подметки не годился лондонским щеголям; впрочем, верилось в это слабо.
Поняв, что не может оторвать от Ричарда глаз, она уставилась на носки собственных туфель.
– Что-то не так, мадам?
Да, хотелось сказать ей. Не так, и причиной тому вы. Мне больно смотреть на вас. Я помню вас с детства. Я надеялась, что с тех пор вы изменились, но ошиблась. Я выжила из ума.
Она взяла себя в руки и холодно ответила:
– Нет, ничего, милорд. Просто на секунду мне отказало зрение. – Уверенная, что герцог сейчас рассмеется, она внезапно вспомнила, как завидовала Мариссе много лет назад. Счастливой Мариссе, которая стала его женой. Но Марисса вовсе не была счастливицей. Она умерла в двадцать лет. Говорили, что это был несчастный случай. Эванджелина бросила на герцога чувственный взгляд, что было вполне естественно; он давно жил в глубине ее души и она подсознательно ждала именно этого мужчину. Она знала, что этот взгляд придется Ричарду по душе; его порочность обещала многое, но только обещала. Надежды ни на что другое не было. Она пожала плечами. Герцог иронически улыбнулся, словно прочитав ее мысли. Что ж, он не ошибся. Почему бы не сказать ему правду? Продолжая чувственно улыбаться, она промолвила:
– На самом деле я думала, что вы великолепно выглядите.
Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Чисто французская прямота. Благодарю за комплимент. Будь я леди, я бы распустил перья и потребовал продолжения, но, увы, я джентльмен и вынужден довольствоваться сказанным. И все же мне хотелось бы знать, чем вызван этот комплимент. – Улыбка Эванджелины тут же померкла. – Я смутил вас? Да, похоже, румянец на ваших щеках вызван именно этим. Проходите и садитесь. Миссис Дент приготовила завтрак, от которого мы разжиреем как каплуны.
Не поднимая глаз, она проскользнула на место по правую руку от герцога. Эванджелина знала, что он привык к бесстыдной лести, к безудержному восхищению и бесконечным сравнениям с божеством.
Но божеством он не был. Эванджелина вспомнила сделанное Ушаром беглое описание того, что нравится и что не нравится герцогу (особенно в женщинах), и ей захотелось провалиться сквозь землю.
Нет, ничто из этого не осуществится. Герцог всегда будет видеть в ней лишь вдову без пенни за душой, которая станет заботиться о его сыне… конечно, если сумеет понравиться мальчику с первого взгляда. Он не должен знать, что Эванджелина восхищается им больше положенного. Бассик улыбнулся девушке, налил ей крепкого черного кофе, затем кивнул герцогу и вышел из комнаты.
Эванджелина чувствовала себя истинной англичанкой, и ей бы хотелось полностью искоренить в себе все французское. И все же, как ни смешно, даже в детстве она ненавидела сытные английские завтраки. Но, помня указания Ушара, она послушно наполнила тарелку почками, яйцами всмятку, копченой рыбой и беконом. Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, она отставила тарелку, потянулась за тостом и стала намазывать его маслом.
– Я вижу, вы плохо спали.
Эванджелина чуть не поперхнулась и заставила себя тщательно прожевать кусочек поджаренного хлеба. Проглотив его, она сделала глоток кофе, а затем хладнокровно улыбнулась.
– Вы ошибаетесь, милорд. Разве можно плохо спать в такой прекрасной комнате и удобной постели?
– Я исхожу из того, что далеко не каждому удается спокойно уснуть на новом месте. Вы не слышали странного шума? В замке иногда раздаются шорохи и стоны. А когда со стороны Ла-Манша налетает шторм, людям кажется, что они заживо погребены под кучей камней. Вам предстоит привыкнуть к этому.
– Да, понимаю. Такое действительно бывает. Вы правы, я совсем забыла, что какое-то время действительно слышала шорохи и стоны.
Он не улыбался, только поигрывал вилкой.
– Вы всегда ограждаетесь от людей забором из слов?
– Не всегда. Ладно, если уж вы так настаиваете… Я плохо спала, так как боялась, что утром вы передумаете и выставите меня. Милорд, мне не хотелось бы умереть с голоду во рву вашего замка.
– О, я не передумал. Если вы сказали мне правду, то можете не беспокоиться.
– Сегодня рано утром меня навестила миссис Нидл.
Он нес ко рту тонкий ломтик ветчины, но вилка замерла на полдороге.
– Миссис Нидл? Очень странно. Она почти не выходит из Северной башни. И чего она хотела?
– Просто познакомиться с кузиной Мариссы. Она говорила странные вещи, но была добра ко мне.
– Она ведьма.
– Миссис Рейли сказала то же самое, но назвала ее доброй ведьмой. Миссис Нидл лечит людей.
– Во всяком случае, пытается. Вчера вечером она пользовала моего грума, Джанипера. Поскольку я не слышал обратного, рискну предположить, что он еще дышит и двигается. Вы ничего не съели, кроме кусочка тоста. Миссис Дент очень расстроится, если не откормит вас до весны. Не упрямьтесь, отведайте почек. Они так и тают во рту.
Эванджелина посмотрела на тарелку и вздрогнула.
– Мадам, вы высокая, но слишком худенькая, если не считать… – Герцог откровенно посмотрел на ее грудь. Слава Богу, он не сказал этого вслух. Девушка сжалась. Он вел себя возмутительно, но для Эванджелины это не было новостью.
Что ж, отлично, подумала она. Интересно, как далеко он зайдет.
– Если не считать чего, милорд? – спросила она.
– Мадам, я следил за тем, как вы намазывали тост маслом, И волей-неволей обратил внимание на ваши пальцы. Они коротковаты. Прошу прощения за неучтивость, но вы сами спросили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Девушка остановилась в центре комнаты.
– Как красиво…
– Благодарю вас. Эта комната была отделана по распоряжению моей матери лет двадцать назад.
Испуганная Эванджелина подняла взгляд. Герцог, сидевший в торце маленького столика, отложил газету. На нем был камзол с широкими рукавами и светло-коричневые вязаные бриджи для верховой езды. Судя по всему, и то и другое было изделием первоклассного портного. Его темные волосы вились, загорелое лицо дышало здоровьем. Он уже выходил из замка, наверное, скакал верхом по холмам.
Сомневаться не приходилось: из мужчин, которых ей доводилось видеть, он был самым изысканным. Правда, она видела не так уж много джентльменов. Возможно, он в подметки не годился лондонским щеголям; впрочем, верилось в это слабо.
Поняв, что не может оторвать от Ричарда глаз, она уставилась на носки собственных туфель.
– Что-то не так, мадам?
Да, хотелось сказать ей. Не так, и причиной тому вы. Мне больно смотреть на вас. Я помню вас с детства. Я надеялась, что с тех пор вы изменились, но ошиблась. Я выжила из ума.
Она взяла себя в руки и холодно ответила:
– Нет, ничего, милорд. Просто на секунду мне отказало зрение. – Уверенная, что герцог сейчас рассмеется, она внезапно вспомнила, как завидовала Мариссе много лет назад. Счастливой Мариссе, которая стала его женой. Но Марисса вовсе не была счастливицей. Она умерла в двадцать лет. Говорили, что это был несчастный случай. Эванджелина бросила на герцога чувственный взгляд, что было вполне естественно; он давно жил в глубине ее души и она подсознательно ждала именно этого мужчину. Она знала, что этот взгляд придется Ричарду по душе; его порочность обещала многое, но только обещала. Надежды ни на что другое не было. Она пожала плечами. Герцог иронически улыбнулся, словно прочитав ее мысли. Что ж, он не ошибся. Почему бы не сказать ему правду? Продолжая чувственно улыбаться, она промолвила:
– На самом деле я думала, что вы великолепно выглядите.
Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Чисто французская прямота. Благодарю за комплимент. Будь я леди, я бы распустил перья и потребовал продолжения, но, увы, я джентльмен и вынужден довольствоваться сказанным. И все же мне хотелось бы знать, чем вызван этот комплимент. – Улыбка Эванджелины тут же померкла. – Я смутил вас? Да, похоже, румянец на ваших щеках вызван именно этим. Проходите и садитесь. Миссис Дент приготовила завтрак, от которого мы разжиреем как каплуны.
Не поднимая глаз, она проскользнула на место по правую руку от герцога. Эванджелина знала, что он привык к бесстыдной лести, к безудержному восхищению и бесконечным сравнениям с божеством.
Но божеством он не был. Эванджелина вспомнила сделанное Ушаром беглое описание того, что нравится и что не нравится герцогу (особенно в женщинах), и ей захотелось провалиться сквозь землю.
Нет, ничто из этого не осуществится. Герцог всегда будет видеть в ней лишь вдову без пенни за душой, которая станет заботиться о его сыне… конечно, если сумеет понравиться мальчику с первого взгляда. Он не должен знать, что Эванджелина восхищается им больше положенного. Бассик улыбнулся девушке, налил ей крепкого черного кофе, затем кивнул герцогу и вышел из комнаты.
Эванджелина чувствовала себя истинной англичанкой, и ей бы хотелось полностью искоренить в себе все французское. И все же, как ни смешно, даже в детстве она ненавидела сытные английские завтраки. Но, помня указания Ушара, она послушно наполнила тарелку почками, яйцами всмятку, копченой рыбой и беконом. Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, она отставила тарелку, потянулась за тостом и стала намазывать его маслом.
– Я вижу, вы плохо спали.
Эванджелина чуть не поперхнулась и заставила себя тщательно прожевать кусочек поджаренного хлеба. Проглотив его, она сделала глоток кофе, а затем хладнокровно улыбнулась.
– Вы ошибаетесь, милорд. Разве можно плохо спать в такой прекрасной комнате и удобной постели?
– Я исхожу из того, что далеко не каждому удается спокойно уснуть на новом месте. Вы не слышали странного шума? В замке иногда раздаются шорохи и стоны. А когда со стороны Ла-Манша налетает шторм, людям кажется, что они заживо погребены под кучей камней. Вам предстоит привыкнуть к этому.
– Да, понимаю. Такое действительно бывает. Вы правы, я совсем забыла, что какое-то время действительно слышала шорохи и стоны.
Он не улыбался, только поигрывал вилкой.
– Вы всегда ограждаетесь от людей забором из слов?
– Не всегда. Ладно, если уж вы так настаиваете… Я плохо спала, так как боялась, что утром вы передумаете и выставите меня. Милорд, мне не хотелось бы умереть с голоду во рву вашего замка.
– О, я не передумал. Если вы сказали мне правду, то можете не беспокоиться.
– Сегодня рано утром меня навестила миссис Нидл.
Он нес ко рту тонкий ломтик ветчины, но вилка замерла на полдороге.
– Миссис Нидл? Очень странно. Она почти не выходит из Северной башни. И чего она хотела?
– Просто познакомиться с кузиной Мариссы. Она говорила странные вещи, но была добра ко мне.
– Она ведьма.
– Миссис Рейли сказала то же самое, но назвала ее доброй ведьмой. Миссис Нидл лечит людей.
– Во всяком случае, пытается. Вчера вечером она пользовала моего грума, Джанипера. Поскольку я не слышал обратного, рискну предположить, что он еще дышит и двигается. Вы ничего не съели, кроме кусочка тоста. Миссис Дент очень расстроится, если не откормит вас до весны. Не упрямьтесь, отведайте почек. Они так и тают во рту.
Эванджелина посмотрела на тарелку и вздрогнула.
– Мадам, вы высокая, но слишком худенькая, если не считать… – Герцог откровенно посмотрел на ее грудь. Слава Богу, он не сказал этого вслух. Девушка сжалась. Он вел себя возмутительно, но для Эванджелины это не было новостью.
Что ж, отлично, подумала она. Интересно, как далеко он зайдет.
– Если не считать чего, милорд? – спросила она.
– Мадам, я следил за тем, как вы намазывали тост маслом, И волей-неволей обратил внимание на ваши пальцы. Они коротковаты. Прошу прощения за неучтивость, но вы сами спросили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82