– Миссис Рейли с давних пор является членом клуба, который называется «Плоская Земля». Мадам, вам придется очень постараться, чтобы разубедить моего внука!
– Эдмунд, – негромко позвал герцог.
– Да, папа?
– Ты выслушаешь меня, поверишь мне, и дело на этом закончится. Ладно?
Эдмунд медленно подошел к отцу и замер, глядя на него снизу вверх.
– Земля круглая. Повтори.
– Земля круглая, папа. Ты уверен?
– Я когда-нибудь обманывал тебя?
– Нет, папа. Я никогда не думал, что ты можешь ошибаться.
Эванджелина негромко застонала. Марианна-Клотильда смеялась до тех пор, пока на глаза не навернулись слезы.
– Вот и хорошо. Когда миссис Рейли в следующий раз скажет тебе, что Земля плоская, ты улыбнешься и кивнешь, но" будешь знать, что на самом деле это не так.
– Да, папа.
Герцог улыбнулся сыну, поднял его и прижал к груди.
– Просто неподражаемо, – сказала Эванджелина.
Марианна-Клотильда не уловила в ее звучном голосе ничего, кроме юмора. Там не было намека ни на кокетство, ни на хихиканье, к которым так привык ее сын.
– Да, я до сих пор под впечатлением… Мадам, не считайте себя непрошеной гостьей. Я давно мечтала познакомиться с вами. Сын рассказывал о вас много хорошего.
– Я говорил матери, что вы упрямы как осел, когда-то были хорошей наездницей и обожаете морские пейзажи. Ах да, кажется, я как-то обмолвился, что вы не лишены обаяния.
– От души надеюсь, что вы не углублялись в подробности.
– С чего это вы взяли? В конце концов, я разговаривал с собственной матерью. А она восхищается мной и тоже считает, что я не могу ошибаться.
– Это верно, – подхватила Марианна-Клотильда. – В конце концов, это мой собственный сын. А что остается матери, как не восхищаться своим мальчиком?
Эванджелина фыркнула, герцог еще раз подкинул Эдмунда в воздух, а МарианнаКлотильда сказала:
– Мадам, проходите и садитесь. Я позвоню, чтобы нам принесли чаю. Можно мне называть вас Эванджелиной? Обращение «мадам» устарело так же безнадежно, как и мнение о том, что Земля плоская.
– Не знаю, бабушка, – проворчал Эдмунд. – Миссис Рейли всегда говорит об этом так уверенно…
– Эдмунд, Земля круглая, – сказал герцог. – Круглая!
– Да, папа. Бабушка, папа сказал тебе, что я самый меткий стрелок на свете?
– Он сказал, что ты уже раз десять в упор застрелил павлина Рекса.
– Да, – сказал Эдмунд и сладко зевнул. Эванджелина наклонилась и взяла в ладони его лицо.
– Хватит разговоров. Ты устал не меньше, чем твой папа. Но ты младше, а потому сейчас пойдешь с Эллен в детскую и немного отдохнешь.
Герцог снова подхватил сына на руки.
– Я сам отнесу его к Эллен. Скоро вернусь. Я не оставлю вас на съедение дракону. Мама, пока меня не будет, постарайся не напугать ее до потери пульса.
– Папа, а как же мой рассказ? Я хочу, чтобы бабушка послушала мой рассказ!
– Расскажешь, когда поспишь. – Ричард остановился у порога и сказал: – Я попрошу Грейсона подать чай.
Молодая леди осталась наедине со старой герцогиней. Господи, пусть она подойдет моему сыну, от души взмолилась Марианна-Клотильда и снова наградила девушку чарующей улыбкой.
– Садитесь, Эванджелина. Так вы всю дорогу ехали с Эдмундом?
– Да, кроме одного часа, когда у меня разболелась голова и милорд настоял, чтобы я поехала с ним.
– Поехали с ним? – переспросила Марианна-Клотильда.
К удивлению старой герцогини, Эванджелина вспыхнула.
– Видите ли, герцог ехал на своем прекрасном жеребце и сказал… в общем, чтобы я села в седло перед ним. Больше ничего не было, ваша светлость, честное слово.
О нет, было, подумала чрезвычайно довольная Марианна-Клотильда.
– Моему сыну почти невозможно сказать «нет». При случае он может быть очень властным.
– Да, – ответила Эванджелина. – Я на собственном опыте убедилась, насколько это верно. – На самом деле он вовсе не принуждал ее. Но между ними действительно ничего не было. Оказавшись в объятиях Ричарда, она просто прижалась к нему и тут же заснула мертвым сном. Ей давно не было так спокойно.
Марианна-Клотильда похлопала ладонью по дивану. Эванджелина сняла плащ, перекинула его через спинку стула и села рядом с герцогиней. Что ж, очень мила, подумала герцогиня. К слову сказать, элегантная, стройная, но пышногрудая фигура молодой леди была весьма похожа на ее собственную. Она догадалась, что платье Эванджелины раньше принадлежало бедной глупышке Мариссе.
– Кстати, Эванджелина, – спустя несколько секунд сказала Марианна-Клотильда, – сын в конце концов признался, что пытался приказывать вам в его излюбленной манере владельца замка. Могу себе представить, как он рычал!
– Это не так, – промолвила Эванджелина. – Точнее, не совсем так. Он привык к мгновенному послушанию. Но в тот момент я не могла себе этого позволить. И тогда он…
– Знаю, знаю. Тогда он стал самой любезностью.
– Я не знала, что он может быть таким добрым. Это не в его характере. Он чаще добивается своего с помощью насмешек или просто хмурится, зная, что только глупец посмеет перечить ему, и… О Боже, миледи, я не хотела сказать ничего плохого о вашем сыне, совсем напротив! Он очень заботится обо мне. Да, именно заботится. Думаю, это слово не показалось бы ему обидным.
Марианна-Клотильда потрепала Эванджелину по руке.
– Давайте спросим его самого. Вы меня едва знаете, однако я буду с вами откровенной. Хорошо это или плохо, но мы с сыном очень похожи. Вы, моя дорогая Эванджелина, – без паузы продолжила она, – чувствуете себя очень виноватой, верно?
Как она догадалась?
– Да, пожалуй, – ответила испуганная девушка.
– Вы – член нашей семьи. И можете жить здесь, пока не надоест. Кстати, я вижу, что к вам отошли платья Мариссы. Этот цвет вам очень к лицу. Дорри пришлось как следует поработать, верно?
– Да. Она очень милая девушка.
– Еще бы. Я поняла это много лет назад. Именно я приставила ее к Мариссе. Марисса ее очень любила.
В гостиную вошел высокий, плотный, рыжий с проседью мужчина, державший в руках поднос с серебряным чайным сервизом. Густые рыжие брови дворецкого были сильно изогнуты, что придавало его лицу удивленное выражение.
– А, Грейсон… Ты принес нам подкрепиться?
– Да, ваша светлость. Надеюсь, это доставит вам удовольствие. – Дворецкий поставил поднос на столик перед дамами.
– Мы с Грейсоном росли вместе, – сказала Марианна-Клотильда, когда дворецкий, к удивлению Эванджелины, сам стал разливать чай.
– Мадам?
– Мне без молока и сахара, Грейсон.
– Он очень ловко управляется с этим делом, – объяснила Марианна-Клотильда. – Видите ли, у меня артрит. В последние годы я стала довольно неуклюжей, так что Грейсон исполняет многие мои обязанности. Это еще одна причина, почему я не могу жить в Чесли. От холода и сырости мне становится хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82