От этого его начинает тянуть к бутылке. По крайней мере, так говорит моя крестная.
– Лучше хлопайте ресницами и держите язык за зубами, – непринужденно ответил герцог. – Моя милая, этого будет вполне достаточно, чтобы быстро обзавестись мужем. – Он покачал головой. – Бедняга, я представляю его себе наутро после первой брачной ночи. Не сомневаюсь, что вы заморочите ему голову, подробно расскажете ему, в чем он был прав и не прав, и в деталях распишете, что именно следует подать на завтрак.
– О, я ничего об этом не знаю, – ответила Фелисия. – Думаю, что наутро после первой брачной ночи буду спать без задних ног.
После этих слов воцарилось глубокая тишина. Наконец герцог нарушил молчание:
– Надеюсь, вы не разговариваете во сне?
– Об этом вам после свадьбы расскажет мой муж, – ответила Фелисия и невинно улыбнулась, как делает хитрая маленькая девочка, переспорив кого-нибудь.
– Я здесь старшая, – сказала леди Пемберли, – и отвечаю за соблюдение приличий. Мадам, если вы достаточно близко, протяните руку и надерите Фелисии уши. Дитя мое, если ты скажешь еще одну дерзость, тебе снизят балл за поведение.
– Филли не сказала ничего плохого, – вмешался герцог. – Будем надеяться, что она выйдет замуж не за какого-нибудь увальня.
– Тогда мне придется выйти за вас, ваша светлость, – парировала Фелисия. – Я слышала, что мама говорила, будто вы опытны в обращении с женщинами, как настоящий распутник, но, поскольку вы герцог, никто не дерзнет назвать вас так. Разве что у вас за спиной.
– Вы сведете меня с ума, – ответил герцог. – Фелисия, я не распутник. Я серьезный человек, заботливый отец, гостеприимный хозяин. Лучше посмотрите на остальных. Вам здесь неплохо, не правда ли?
– Да-да, мой мальчик, – подтвердила леди Пемберли, – все это верно. Но лучше не поощряй ее. Это замечательно, что у тебя острый язык и выигрышная внешность. Да, мой мальчик, даже я, зрелая женщина, замечаю, что ты вольно или невольно привлекаешь к себе внимание всех дам. Но у тебя немного больше мозгов, чем у восемнадцатилетней глупышки, которую мне навязали в крестницы.
– Крестная, я думала, что вы боготворите меня с того момента, как я появилась на свет. Мне говорили, что вы мечтали быть моей крестной. Разве это не так?
Леди Пемберли снова закатила зеленые колдовские глаза.
Лорд Петтигрю сказал Эванджелине:
– Мадам, не обращайте на них внимания. Эта перепалка продолжается столько лет, что сосчитать невозможно. Мы с герцогом дружим с детства, но эти дамы начали ссориться еще до нашего знакомства. На самом деле они обожают друг друга.
– Да, – задумчиво сказала она, пригубив бокал. – Я вижу.
Лорд Петтигрю засмеялся.
– Можно сказать, что я знаю Фелисию с рождения. Я быстро понял, что она неисправима. Девочка обожает словесные дуэли. Говорит, что это оттачивает разум. Кроме того, в такие минуты она становится центром внимания, а это ее любимое место.
– Она вам не нравится, лорд Петтигрю?
– О нет, вы неправильно меня поняли, – ответил он с ослепительной улыбкой. – На самом деле я собираюсь жениться на этой маленькой шпильке. Но хочу дать ей закончить свой первый сезон в свете. Каждая девушка заслуживает такого сезона, прежде чем выйти замуж. Думаю, к июню она как раз дозреет. – Он хмуро уставился в пламя камина. – Но у меня не выходит из головы, что она скажет после первой брачной ночи. Похоже, тут есть над чем подумать.
– Воздержусь от комментариев. А Фелисия уже знает о том счастье, какое ее ожидает?
– Иронизируете? Еще нет, но скоро узнает. Надеюсь, вас не прельщает перспектива беседы после обеда. В противном случае вам предстоит очень утомительный вечер. – Он секунду помолчал, а потом окликнул: – Фелисия, я только что сказал мадам, что в вашей компании нам с Джоном придется перейти на язык жестов, иначе мы не сможем связать двух слов.
– Дрю, я вам не верю, – сказала Фелисия и быстро подошла к ним. Ее голубые глаза сияли.
Казалось, она видит этого человека насквозь; возможно, так оно и есть, подумала Эванджелина. Девушка ткнула его в грудь. – Я никогда не видела ничего подобного. Что это за язык жестов? Покажите-ка!
Тем временем герцог не сводил глаз со своего старинного приятеля Джона Эджертона, смотревшего на Эванджелину, как орел на беспомощную полевую мышь. Что было между ними? Какие отношения связывали его с семнадцатилетней девушкой, которой было еще далеко до взрослой женщины? Или так орел смотрит на орлицу? Герцог не понимал взглядов, которые Эджертон бросал на Эванджелину, но этого было достаточно, чтобы разозлиться.
– Мальчик мой, что с тобой творится? – негромко спросила леди Пемберли. – Ты словно язык проглотил, а лицо у тебя такое, словно ты борешься с гневом и раздражением. Ах, вот оно что! Ты проиграл пари. И как я раньше не догадалась? Бьюсь об заклад, пари было из-за двуногой кобылки!
Герцог рассмеялся. Да нет, какое там пари… Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какую роль Эджертон сыграл в жизни Эванджелины. Он ответил леди Пемберли:
– Дорогая тетушка, я искренне сомневаюсь, что в королевстве есть мужчина, который мог бы заключить со мной такое пари. – Он покосился на Эванджелину, на мгновение отошедшую к камину и уставившуюся в огонь. – Или женщина.
– Очко в его пользу, мэм! – засмеялся лорд Петтигрю. – Что касается меня, то я такого пари не заключил бы. Правда, Джон?
– Недавно я слышал, что герцог уступил женщину, которая ему нравилась, одному из своих друзей, а именно Филиппу Мерсеро. Ричард, это верно?
– Да, – сказал герцог. – Так и было. Никто не любит лишаться того, что ему нравится, но это было к лучшему.
Эванджелина услышала эти слова, хотя не слышала никого другого. Все, что говорил герцог, само собой откладывалось в ее мозгу. Неужели нашлась дама, которая смогла его отвергнуть?
– Нет, – ненароком сказала она вслух, обратив на себя всеобщее внимание. – Это невозможно. Я не верю этому. – Поняв, что случилось, она нервно рассмеялась и добавила:
– Боюсь, вы чересчур тщеславны, милорд.
На эту последнюю оговорку можно было не обращать внимания. Выходит, она действительно убеждена в его неотразимости? Герцог тут же воспрянул духом.
– Нет, Эванджелина. Я действительно лишился ее. Это вы, а не я, утверждали, что такое невозможно.
Она всплеснула руками, забыв про бокал и расплескав его содержимое.
– Я ужасно проголодалась! Скоро ли обед?
– Перестань, Ричард, – сказала леди Пемберли. – Ты только притворяешься, что у тебя разбито сердце. Ничто не может быть дальше от правды. На самом деле пострадала только твоя гордость. Ты не хуже меня знаешь, что Сабрина Эверсли сделала именно то, что должна была сделать. И Филипп тоже.
– Я тоже так думаю, – ответил герцог и добавил, глядя на Эванджелину:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Лучше хлопайте ресницами и держите язык за зубами, – непринужденно ответил герцог. – Моя милая, этого будет вполне достаточно, чтобы быстро обзавестись мужем. – Он покачал головой. – Бедняга, я представляю его себе наутро после первой брачной ночи. Не сомневаюсь, что вы заморочите ему голову, подробно расскажете ему, в чем он был прав и не прав, и в деталях распишете, что именно следует подать на завтрак.
– О, я ничего об этом не знаю, – ответила Фелисия. – Думаю, что наутро после первой брачной ночи буду спать без задних ног.
После этих слов воцарилось глубокая тишина. Наконец герцог нарушил молчание:
– Надеюсь, вы не разговариваете во сне?
– Об этом вам после свадьбы расскажет мой муж, – ответила Фелисия и невинно улыбнулась, как делает хитрая маленькая девочка, переспорив кого-нибудь.
– Я здесь старшая, – сказала леди Пемберли, – и отвечаю за соблюдение приличий. Мадам, если вы достаточно близко, протяните руку и надерите Фелисии уши. Дитя мое, если ты скажешь еще одну дерзость, тебе снизят балл за поведение.
– Филли не сказала ничего плохого, – вмешался герцог. – Будем надеяться, что она выйдет замуж не за какого-нибудь увальня.
– Тогда мне придется выйти за вас, ваша светлость, – парировала Фелисия. – Я слышала, что мама говорила, будто вы опытны в обращении с женщинами, как настоящий распутник, но, поскольку вы герцог, никто не дерзнет назвать вас так. Разве что у вас за спиной.
– Вы сведете меня с ума, – ответил герцог. – Фелисия, я не распутник. Я серьезный человек, заботливый отец, гостеприимный хозяин. Лучше посмотрите на остальных. Вам здесь неплохо, не правда ли?
– Да-да, мой мальчик, – подтвердила леди Пемберли, – все это верно. Но лучше не поощряй ее. Это замечательно, что у тебя острый язык и выигрышная внешность. Да, мой мальчик, даже я, зрелая женщина, замечаю, что ты вольно или невольно привлекаешь к себе внимание всех дам. Но у тебя немного больше мозгов, чем у восемнадцатилетней глупышки, которую мне навязали в крестницы.
– Крестная, я думала, что вы боготворите меня с того момента, как я появилась на свет. Мне говорили, что вы мечтали быть моей крестной. Разве это не так?
Леди Пемберли снова закатила зеленые колдовские глаза.
Лорд Петтигрю сказал Эванджелине:
– Мадам, не обращайте на них внимания. Эта перепалка продолжается столько лет, что сосчитать невозможно. Мы с герцогом дружим с детства, но эти дамы начали ссориться еще до нашего знакомства. На самом деле они обожают друг друга.
– Да, – задумчиво сказала она, пригубив бокал. – Я вижу.
Лорд Петтигрю засмеялся.
– Можно сказать, что я знаю Фелисию с рождения. Я быстро понял, что она неисправима. Девочка обожает словесные дуэли. Говорит, что это оттачивает разум. Кроме того, в такие минуты она становится центром внимания, а это ее любимое место.
– Она вам не нравится, лорд Петтигрю?
– О нет, вы неправильно меня поняли, – ответил он с ослепительной улыбкой. – На самом деле я собираюсь жениться на этой маленькой шпильке. Но хочу дать ей закончить свой первый сезон в свете. Каждая девушка заслуживает такого сезона, прежде чем выйти замуж. Думаю, к июню она как раз дозреет. – Он хмуро уставился в пламя камина. – Но у меня не выходит из головы, что она скажет после первой брачной ночи. Похоже, тут есть над чем подумать.
– Воздержусь от комментариев. А Фелисия уже знает о том счастье, какое ее ожидает?
– Иронизируете? Еще нет, но скоро узнает. Надеюсь, вас не прельщает перспектива беседы после обеда. В противном случае вам предстоит очень утомительный вечер. – Он секунду помолчал, а потом окликнул: – Фелисия, я только что сказал мадам, что в вашей компании нам с Джоном придется перейти на язык жестов, иначе мы не сможем связать двух слов.
– Дрю, я вам не верю, – сказала Фелисия и быстро подошла к ним. Ее голубые глаза сияли.
Казалось, она видит этого человека насквозь; возможно, так оно и есть, подумала Эванджелина. Девушка ткнула его в грудь. – Я никогда не видела ничего подобного. Что это за язык жестов? Покажите-ка!
Тем временем герцог не сводил глаз со своего старинного приятеля Джона Эджертона, смотревшего на Эванджелину, как орел на беспомощную полевую мышь. Что было между ними? Какие отношения связывали его с семнадцатилетней девушкой, которой было еще далеко до взрослой женщины? Или так орел смотрит на орлицу? Герцог не понимал взглядов, которые Эджертон бросал на Эванджелину, но этого было достаточно, чтобы разозлиться.
– Мальчик мой, что с тобой творится? – негромко спросила леди Пемберли. – Ты словно язык проглотил, а лицо у тебя такое, словно ты борешься с гневом и раздражением. Ах, вот оно что! Ты проиграл пари. И как я раньше не догадалась? Бьюсь об заклад, пари было из-за двуногой кобылки!
Герцог рассмеялся. Да нет, какое там пари… Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, какую роль Эджертон сыграл в жизни Эванджелины. Он ответил леди Пемберли:
– Дорогая тетушка, я искренне сомневаюсь, что в королевстве есть мужчина, который мог бы заключить со мной такое пари. – Он покосился на Эванджелину, на мгновение отошедшую к камину и уставившуюся в огонь. – Или женщина.
– Очко в его пользу, мэм! – засмеялся лорд Петтигрю. – Что касается меня, то я такого пари не заключил бы. Правда, Джон?
– Недавно я слышал, что герцог уступил женщину, которая ему нравилась, одному из своих друзей, а именно Филиппу Мерсеро. Ричард, это верно?
– Да, – сказал герцог. – Так и было. Никто не любит лишаться того, что ему нравится, но это было к лучшему.
Эванджелина услышала эти слова, хотя не слышала никого другого. Все, что говорил герцог, само собой откладывалось в ее мозгу. Неужели нашлась дама, которая смогла его отвергнуть?
– Нет, – ненароком сказала она вслух, обратив на себя всеобщее внимание. – Это невозможно. Я не верю этому. – Поняв, что случилось, она нервно рассмеялась и добавила:
– Боюсь, вы чересчур тщеславны, милорд.
На эту последнюю оговорку можно было не обращать внимания. Выходит, она действительно убеждена в его неотразимости? Герцог тут же воспрянул духом.
– Нет, Эванджелина. Я действительно лишился ее. Это вы, а не я, утверждали, что такое невозможно.
Она всплеснула руками, забыв про бокал и расплескав его содержимое.
– Я ужасно проголодалась! Скоро ли обед?
– Перестань, Ричард, – сказала леди Пемберли. – Ты только притворяешься, что у тебя разбито сердце. Ничто не может быть дальше от правды. На самом деле пострадала только твоя гордость. Ты не хуже меня знаешь, что Сабрина Эверсли сделала именно то, что должна была сделать. И Филипп тоже.
– Я тоже так думаю, – ответил герцог и добавил, глядя на Эванджелину:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82