Мягкие складки желтого шелкового платья с высокой талией и низким декольте падали на пол. Дорри убрала декоративные оборки, полностью переделала платье, и теперь оно действительно казалось сшитым для Эванджелины.
Обе понимали, что это успех. А Эванджелина крайне нуждалась в успехе. Миссис Рейли еще час назад сказала, что герцог устраивает прием и желает, чтобы Эванджелина присутствовала. Кончилось тем, что он прислал к ней Дорри и велел передать, что платье готово и ждет ее.
Эванджелина быстро собралась, и Бассик распахнул перед ней дверь просторного зала. Она услышала журчащий женский смех и в то же мгновение увидела элегантную молодую даму, белая рука которой лежала на черном рукаве герцога. Другая леди, пожилая и нарумяненная, в огромной бриллиантовой диадеме, тщательно прикрепленной к темно-русым волосам с проседью, сидела у камина; по обе стороны от нее стояли два джентльмена.
– Мадам де ла Валетт, – звучно объявил Бассик.
Все присутствующие обернулись к ней. Какого дьявола ей понадобилось приходить сюда? Кто эти люди? Эванджелина хотела только одного: оставаться в одиночестве. Тогда она смогла бы предать герцога и спасти своего отца. Она на мгновение закрыла глаза, затем широко открыла их, улыбнулась и шагнула в гостиную.
Молодая леди, рука которой все еще лежала на руке герцога, подняла взгляд и улыбнулась ей. Она была блондинкой, причем такой светлой, что при свечах ее волосы казались серебряными. Глаза у нее были голубые, веселые, и Эванджелине показалось, что эта женщина никогда не расстается с улыбкой.
– Входите, мадам, – непринужденно сказал герцог и шагнул ей навстречу.
Он устремил темные глаза на ее прическу и одобрительно кивнул. Эванджелине хотелось сказать, что она даже нащипала себе щеки, чтобы сделать их более румяными, что до сих пор она этого никогда не делала и не понимает, почему сделала теперь. Тогда он посмотрел бы на ее лицо и снова кивнул бы. Но он смотрел не на ее лицо, а на грудь. Она знала это, а он знал, что она знала. Герцог порочно улыбнулся, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в запястье.
– Вы великолепны и сами знаете это.
– Не смейте смотреть на мою грудь. У меня есть и другие части тела, причем ничуть не хуже.
– Похоже, вы сами не понимаете, что говорите. Какие именно части тела вы имеете в виду? Те, которые делают очаровательными жительниц юга? Или локоны, которые вы убрали за уши? Позже вы подробно расскажете мне об этих частях. Возможно, я соглашусь с вами, а возможно, и нет. А что касается вашей груди, то ее зрелище доставляет мне большое удовольствие. Точнее, их зрелище. Надо соблюдать правила грамматики, тем более в такой важной ситуации…
О, я вижу, Дорри постаралась на славу. А теперь, пока вы не запретили мне открывать рот и делать совершенно невинные замечания, позвольте представить вас моей тетушке, леди Юдоре Пемберли, и ее крестнице, мисс Фелисии Сторли. Джентльмена с волнистой шевелюрой, которая выглядит так, словно растрепана ветром, а на самом деле искусно завита с целью придать ему более романтический вид, зовут Дрю Холси, лорд Петтигрю. А этот нарядно одетый джентльмен – сэр Джон Эджертон, считающий себя знатоком в вопросах моды, не уступающим покойному Браммелу. Оба джентльмена прибыли из Лондона не далее как час назад. Леди и джентльмены, это моя кузина, мадам Эванджелина де ла Валетт, недавно приехавшая из Парижа.
Девушка вежливо кивнула всем присутствующим, но это потребовало от нее неимоверных усилий. Она не верила своим глазам. Итак, он уже здесь… Быстро. Слишком быстро. Ее сердце сжалось, а потом тревожно забилось. Эванджелина едва не упала в обморок. Она застыла на месте и во все глаза уставилась на Джона Эджертона.
Глава 13
Он ничуть не изменился. Разве что в светло-русых висках появилось несколько седых волосков. Это было вполне естественно; она видела его совсем недавно. Его худое лицо было лицом эстета, как однажды выразился ее отец; лицом человека, которому есть над чем подумать. И вот он здесь.
Из-за нее.
Эванджелина надеялась, что у нее еще есть время. Она была охвачена страхом и некоторое время не могла найти слов. Жалко, что у нее нет пистолета. Она бы пристрелила этого ублюдка. Проклятого изменника.
О да, она знала, что он приедет, но не успела подготовиться. Дура набитая! Достаточно было провести несколько часов с герцогом, чтобы совершенно забыть, зачем она здесь. А сейчас все было реально, слишком реально. Она ненавидела ситуацию, в которой очутилась, и себя заодно.
– Нет нужды представлять меня Эванджелине, – громко и непринужденно сказал Джон Эджертон, шагнув ей навстречу. – Я знал мадам де ла Валетт еще девочкой с тугими косичками, испачканным носом и поношенными ботинками.
Он нагнулся, взял ее негнущуюся руку и поцеловал в ладонь. Его губы были сухими и холодными. Но когда Эджертон поднял глаза, они оказались полными дружелюбия, как будто ничего в действительности не было, как будто он в самом деле был человеком, которому нравилась эта девушка и который сохранил о ней самые теплые воспоминания. Ни дать ни взять добрый дядюшка.
– Очень приятно видеть старых друзей, правда, Эванджелина? Надеюсь, вы в добром здравии. Позвольте сказать, что вы прекрасно выглядите. Вы копия своего отца. Вот только глаза у вас материнские.
– Как это? – Герцог нахмурился, переводя взгляд с одного на другого. Эджертон все еще держал девушку за руку. У Эванджелины было странное выражение лица. Казалось, она приросла к месту. Это выглядело довольно забавно. – Джон, вы действительно знаете ее?
Наконец Эванджелина вынула кисть из руки Эджертона и спокойно ответила:
– Да, мы знакомы. Причем очень давно. Но это сюрприз, сэр Джон. Я не ожидала увидеть вас, тем более так скоро. – Они были почти одного роста. Она посмотрела Эджертону в глаза, но не заметила там ничего, кроме удовольствия видеть ее. Он был искусным лжецом. Но разве можно было ожидать чего-то иного от человека, который лгал всю жизнь, а этого никто не замечал? В самом деле, на что она рассчитывала? На то, что у него на лбу будет написано слово «злодей»?
– Надеюсь, Эванджелина, что сюрприз не неприятный, – сказал Эджертон, на сей раз опустив ласковый и теплый взгляд на ее грудь.
Герцог заметил это. Как и румянец на щеках девушки. Он подался вперед, удивляясь самому себе. О Боже, какое ему до этого дело? Эта женщина ничего для него не значит, абсолютно ничего. Дальняя родственница, седьмая вода на киселе. Ну да, он считает, что обязан ей помогать и что теперь она находится под его покровительством. Только и всего. И то, что ему захотелось дать пощечину Джону Эджертону, имевшему наглость смотреть на ее грудь, объясняется всего лишь родовой спесью средневекового сеньора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Обе понимали, что это успех. А Эванджелина крайне нуждалась в успехе. Миссис Рейли еще час назад сказала, что герцог устраивает прием и желает, чтобы Эванджелина присутствовала. Кончилось тем, что он прислал к ней Дорри и велел передать, что платье готово и ждет ее.
Эванджелина быстро собралась, и Бассик распахнул перед ней дверь просторного зала. Она услышала журчащий женский смех и в то же мгновение увидела элегантную молодую даму, белая рука которой лежала на черном рукаве герцога. Другая леди, пожилая и нарумяненная, в огромной бриллиантовой диадеме, тщательно прикрепленной к темно-русым волосам с проседью, сидела у камина; по обе стороны от нее стояли два джентльмена.
– Мадам де ла Валетт, – звучно объявил Бассик.
Все присутствующие обернулись к ней. Какого дьявола ей понадобилось приходить сюда? Кто эти люди? Эванджелина хотела только одного: оставаться в одиночестве. Тогда она смогла бы предать герцога и спасти своего отца. Она на мгновение закрыла глаза, затем широко открыла их, улыбнулась и шагнула в гостиную.
Молодая леди, рука которой все еще лежала на руке герцога, подняла взгляд и улыбнулась ей. Она была блондинкой, причем такой светлой, что при свечах ее волосы казались серебряными. Глаза у нее были голубые, веселые, и Эванджелине показалось, что эта женщина никогда не расстается с улыбкой.
– Входите, мадам, – непринужденно сказал герцог и шагнул ей навстречу.
Он устремил темные глаза на ее прическу и одобрительно кивнул. Эванджелине хотелось сказать, что она даже нащипала себе щеки, чтобы сделать их более румяными, что до сих пор она этого никогда не делала и не понимает, почему сделала теперь. Тогда он посмотрел бы на ее лицо и снова кивнул бы. Но он смотрел не на ее лицо, а на грудь. Она знала это, а он знал, что она знала. Герцог порочно улыбнулся, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в запястье.
– Вы великолепны и сами знаете это.
– Не смейте смотреть на мою грудь. У меня есть и другие части тела, причем ничуть не хуже.
– Похоже, вы сами не понимаете, что говорите. Какие именно части тела вы имеете в виду? Те, которые делают очаровательными жительниц юга? Или локоны, которые вы убрали за уши? Позже вы подробно расскажете мне об этих частях. Возможно, я соглашусь с вами, а возможно, и нет. А что касается вашей груди, то ее зрелище доставляет мне большое удовольствие. Точнее, их зрелище. Надо соблюдать правила грамматики, тем более в такой важной ситуации…
О, я вижу, Дорри постаралась на славу. А теперь, пока вы не запретили мне открывать рот и делать совершенно невинные замечания, позвольте представить вас моей тетушке, леди Юдоре Пемберли, и ее крестнице, мисс Фелисии Сторли. Джентльмена с волнистой шевелюрой, которая выглядит так, словно растрепана ветром, а на самом деле искусно завита с целью придать ему более романтический вид, зовут Дрю Холси, лорд Петтигрю. А этот нарядно одетый джентльмен – сэр Джон Эджертон, считающий себя знатоком в вопросах моды, не уступающим покойному Браммелу. Оба джентльмена прибыли из Лондона не далее как час назад. Леди и джентльмены, это моя кузина, мадам Эванджелина де ла Валетт, недавно приехавшая из Парижа.
Девушка вежливо кивнула всем присутствующим, но это потребовало от нее неимоверных усилий. Она не верила своим глазам. Итак, он уже здесь… Быстро. Слишком быстро. Ее сердце сжалось, а потом тревожно забилось. Эванджелина едва не упала в обморок. Она застыла на месте и во все глаза уставилась на Джона Эджертона.
Глава 13
Он ничуть не изменился. Разве что в светло-русых висках появилось несколько седых волосков. Это было вполне естественно; она видела его совсем недавно. Его худое лицо было лицом эстета, как однажды выразился ее отец; лицом человека, которому есть над чем подумать. И вот он здесь.
Из-за нее.
Эванджелина надеялась, что у нее еще есть время. Она была охвачена страхом и некоторое время не могла найти слов. Жалко, что у нее нет пистолета. Она бы пристрелила этого ублюдка. Проклятого изменника.
О да, она знала, что он приедет, но не успела подготовиться. Дура набитая! Достаточно было провести несколько часов с герцогом, чтобы совершенно забыть, зачем она здесь. А сейчас все было реально, слишком реально. Она ненавидела ситуацию, в которой очутилась, и себя заодно.
– Нет нужды представлять меня Эванджелине, – громко и непринужденно сказал Джон Эджертон, шагнув ей навстречу. – Я знал мадам де ла Валетт еще девочкой с тугими косичками, испачканным носом и поношенными ботинками.
Он нагнулся, взял ее негнущуюся руку и поцеловал в ладонь. Его губы были сухими и холодными. Но когда Эджертон поднял глаза, они оказались полными дружелюбия, как будто ничего в действительности не было, как будто он в самом деле был человеком, которому нравилась эта девушка и который сохранил о ней самые теплые воспоминания. Ни дать ни взять добрый дядюшка.
– Очень приятно видеть старых друзей, правда, Эванджелина? Надеюсь, вы в добром здравии. Позвольте сказать, что вы прекрасно выглядите. Вы копия своего отца. Вот только глаза у вас материнские.
– Как это? – Герцог нахмурился, переводя взгляд с одного на другого. Эджертон все еще держал девушку за руку. У Эванджелины было странное выражение лица. Казалось, она приросла к месту. Это выглядело довольно забавно. – Джон, вы действительно знаете ее?
Наконец Эванджелина вынула кисть из руки Эджертона и спокойно ответила:
– Да, мы знакомы. Причем очень давно. Но это сюрприз, сэр Джон. Я не ожидала увидеть вас, тем более так скоро. – Они были почти одного роста. Она посмотрела Эджертону в глаза, но не заметила там ничего, кроме удовольствия видеть ее. Он был искусным лжецом. Но разве можно было ожидать чего-то иного от человека, который лгал всю жизнь, а этого никто не замечал? В самом деле, на что она рассчитывала? На то, что у него на лбу будет написано слово «злодей»?
– Надеюсь, Эванджелина, что сюрприз не неприятный, – сказал Эджертон, на сей раз опустив ласковый и теплый взгляд на ее грудь.
Герцог заметил это. Как и румянец на щеках девушки. Он подался вперед, удивляясь самому себе. О Боже, какое ему до этого дело? Эта женщина ничего для него не значит, абсолютно ничего. Дальняя родственница, седьмая вода на киселе. Ну да, он считает, что обязан ей помогать и что теперь она находится под его покровительством. Только и всего. И то, что ему захотелось дать пощечину Джону Эджертону, имевшему наглость смотреть на ее грудь, объясняется всего лишь родовой спесью средневекового сеньора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82