от страха князья-бо-яре "на карачках по двору наползались", разбежались,
сошли с ума.
Интерпретация многими свидетелями губительного действия свиста выявилась,
таким образом, достаточно четко. Совпадает ли она с тем, как мыслили себе
это создатели фигуры Соловья? В отношении мотива смерти можно сказать:
по-видимому, да, ибо другой, более удовлетворительной интерпретации пока не
видно. Во всяком случае, смерть от урагана или землетрясения здесь не
подразумевалась, это абсолютно ясно из былины. Не похоже, чтобы свисту
Соловья приписывали и какое-то магическое, волшебное влияние на людей,
объснимос только по законам мифологической фантастики. При всей своей
красочной необычайности звуковое оружие Соловья-разбойника не производит
впечатления чего-то сверхъестественного, чудесного - наоборот, все его
свойства "взывают" к сопоставлениям с реальностью, что, кстати, великолепно
чувствовали сказители, постоянно насыщавшие картину свиста деталями,
почерпнутыми из жизни. Так что, за неимением разумной альтернативы, примем
в качестве вероятного объяснения мотива смерти: людей убивал не свист сам
по себе, а наводимый им страх.
Что же касается мотива падения людей, то альтернативная интерпретация
тут, как мы знаем, имеется, и весьма резонная. "Бурная" природа Соловья
наверняка еще осознавалась в пору создания былины о нем, а сказки изредка
упоминают о падении человека (или возможности падения: "насилу устоял") от
свиста или дуновения Змея - следовательно, и этот эффект оружия Соловья мог
быть "наследственным". С другой стороны, падение людей в былине
предворяется падением коня Ильи, а в этом мотиве четко видна реакция
испуга, да и попытки объяснить падение киевлян их испугом, которые мы
наблюдаем в поздних записях, "по духу" кажутся довольно органичными, не
противоречащими логике сюжета. Короче, обе трактовки по-своему обоснованы,
и вернее всего предположить, что справедливы и та и другая, но для своего
времени и своего контекста. А именно: способность чудовища валить людей
наземь своим свистом была позаимствована у мифологических предтеч Соловья,
но в былинном сюжете се интерпретировали по-новому; причем на первых порах
старое понимание мотива (свист "сдувают" людей) еще могло быть памятным и
отчасти даже конкурировать с новым, собственно былинным (свист пугал), пока
последнее не победою в сознании сказителей окончательно.
Как видите, выводы приходится формулировать с изрядной осторожностью. Она
продиктована не только отсутствием прямых доказательств правильности наших
предположений, но и тем еще, что мнение поздних исполнителей, пусть даже
распространенное и кажущееся нам верным, зачастую отличалось от замысла
творцов произведения. Сейчас самое время рассмотреть один такой факт,
который, кстати, высвечивает и очень важную особенность соловьиного оружия.
Давайте снова представим себе, что мы придумываем существо, которое
обладает необычайно сильным свистом. Какое качество звука было бы
естественно преувеличить прежде всего? Конечно же, громкость! А в описании
его действия на людей мы соответственно подчеркнули бы, что он оглушает.
Так же мыслили и многие исполнители. В записях сюжета о Соловье-разбойнике
встречаются указания и на громкость свиста, и на его оглушающий эффект.
Последним даже пытались объяснить то, что произошло с людьми в Киеве: "Тут
бояры оглушилися, падают они на кирпищат пол", "лежали по часу они, ничего
не слышали" и т.п. Соответствующее развитие в вариантах былины получили
защитные меры от свиста. Порой Илья Муромец, накрывает князя и княгиню
шубой, зажимает им уши ("чтоб у них перепонки не полопались", сказано в
одном тексте), а то и затыкает "листочками маковыми" уши себе и своему коню
перед встречей с Соловьем в лесу.
Однако текстологичсски очень легко показать, что все это появилось
сравнительно поздно. Свист Соловья-разбойника в его древнейшей, исконной
обрисовке людей не глушил. Фантазия сочинителей образа почему-то нс пошла
по пути, который напрашивался и по которому так охотно устремлялась затем
мысль исполнителей былины.
Странно? Пожалуй. Хотя, если первичной моделью для описания свиста Соловья
послужил образ бури, особой загадки тут, может статься, и нет. Ведь буря,
ветер страшны не громкостью производимого шума, а совсем другим -
разрушительной силой, способностью сбить человека с ног... Стоп. Едва
наметив решение одной загадки, мы сразу же упираемся в другую. Вид
пригнувшихся к земле деревьев, трясущихся зданий и вылетающих окон мог,
конечно, навести на человека страх но никогда, ни в одном варианте нс
говорится, что люди падали и умирали от этого ужасного зрелища.
Человеческие реакции стоят в одном ряду с природными и прочими эффектами
свиста, а не в причинной зависимости от них. На людей, как и на лес, и на
дома, свист Соловья действовал "напрямую".
Так чем же он пугал людей - до обморока, до смерти? Некоей абстрактной
"силой"? Пусть так; но странно, почему создатели образа не придумали
какого-то непосредственно воспринимаемого человеком проявления этой силы,
не попытались, например, гиперболизировать громкость свиста... короче,
смотрите предыдущие абзацы. Какой-то заколдованный круг получается. Или
жертвы Соловья-разбойника падали и умирали не от страха?
Увы, мы так и не получили четкого и целостного представления о характере
действия свиста Соловья-разбойника. Нужно только добавить: не имели его и
сказители XVIII-XX веков, на чьи тексты мы опирались. Все-таки дистанция в
полтысячелетия - не пустяк.
Ушли в прошлое мифологические взгляды, обусловившие фантастику былины,
забылись факты, в соотнесении с которыми только и можно понять ее
историческое содержание... Многое в традиционном тексте исполнителям
приходилось осмыслять заново, неизбежно что-то додумывая, вырабатывая
подспудно своего рода "художественную гипотезу" о тех давних эпических
событиях. В результате, например, не только у нас, но и у сказителей
родились альтернативные объяснения смерти и падения людей от свиста, причем
одно из них (оглушенис) явно неадекватно исконному пониманию этих мотивов,
а адекватность другого (испуг) мы сами подтвердили-лишь предположительно.
Согласно нашей реконструкции замысла былины свист Соловья-разбойника
действовал на природу и строения как сильный ветер, а на живых существ
влиял скорее психологически. Но только в первой своей части, касающейся
природных эффектов, эта гипотеза выглядит достаточно бесспорной. Описания
действия свиста на постройки имеют такой сильный перекос в сторону эффектов
сотрясения, что вся картина последствий свиста обнаруживает странную
близость к "взрывной" модели, а это абсурд и с точки зрения исторических
условий, в которых создавалась былина (какие взрывы в Древней Руси?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21