Он страдал от бессонницы и иногда по ночам молился в часовне, так что никто не придал значения его уходу. Должно быть, проходя через клуатр, монах услышал подозрительный шум, доносящийся из лазарета, а потом увидел, как некто пытается убить раненого. Задушить, судя по распухшему лицу несчастного. Очевидно, брат Модесто вмешался и сам пал жертвой убийцы. «Так, наверное, все и произошло, – думал приор. – Но как убийце удалось бежать, ведь дверь была заперта изнутри?» Не найдя ответы на мучающие его вопросы, дон Сальваторе опустился на колени перед иконой Пресвятой Богородицы.
Монастырь бенедиктинцев Сан-Джованни в Венери отличался от других тем, что в нем была иконописная мастерская. В одиннадцатом веке христианство разделилось на католическую и православную церкви, и, хотя последователи римско-католического исповедания предпочли скульптуры и витражи, в православии принято на досках изображать Христа, Деву Марию и святых. Настоятель монастыря Сан-Джованни некоторое время провел в Восточной Европе, где ему полюбились писанные на дереве иконы. Он даже послал на остров Крит для обучения двух братьев, одаренных художников. Один из них умер, зато другой, брат Анжело, до сих пор писал образа в маленькой каморке рядом с лазаретом. В монастыре было много подобных икон: в трапезной, общей зале, кельях настоятеля и приора.
Не отводя взгляда от Святой Девы, дон Сальваторе поведал ей о том, что терзало его сердце. Затем он вверил Богородице жизнь, а главное, душу незнакомца, который так неожиданно вторгся в размеренное и упорядоченное существование монастыря. Как истинный последователь Аристотеля и святого Фомы Аквинского, приор не очень-то верил в сверхъестественные явления. По крайней мере, он всегда пытался найти разумное объяснение любого, на первый взгляд, странного происшествия. Именно благодаря своему здравому подходу ему удалось разоблачить несколько ложных проявлений как божеской, так и дьявольской сущности даже среди собственных, самых фанатичных монахов. Но сейчас в глубине души его терзали сомнения: уж не сам ли Сатана оказался замешанным в события последних дней?
Вдруг, несмотря на поздний час, в дверь снова громко постучали.
Глава 4
– Господь Всемогущий, что опять стряслось? – вздохнул дон Сальваторе, с трудом поднимаясь на ноги и подходя к двери.
Там стоял взволнованный брат Гаспаро. По обычаю монастыря у него, как и у всех других монахов, после вечерней службы лицо скрывал низко опущенный капюшон.
– Незнакомец пришел в себя!
У приора отлегло от сердца, когда он наконец услышал добрые вести. Дон Сальваторе поспешил за братом Гаспаро, желая расспросить молодого человека о трагических событиях позапрошлой ночи.
Оба монаха вошли в лазарет, и дона Сальваторе сразу же поразил взгляд раненого. На изможденном лице юноши резко выделялись скулы, он еще плохо понимал, что происходит, но горящие черные глаза смотрели с невыразимой печалью. Дон Сальваторе понял, что незнакомец вернулся из преисподней. На миг монах заглянул к нему в душу и увидел, что судьба его трагична и блистательна. Да, этому человеку довелось побывать и в раю, и в аду.
– Друг мой, слышите ли вы меня?
Юноша молчал.
– Наверное, слышите, вот только ответить не можете, – вздохнул монах, беря раненого за руку.
Незнакомец вначале не отозвался на прикосновение, затем медленно повернул голову и, не говоря ни слова, пристально посмотрел на приора. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом юноша отвел взгляд и вновь уставился в потолок.
Приор отпустил руку незнакомца и пошел к двери. Брат Гаспаро проверил повязку на груди раненого, затем присоединился к дону Сальваторе.
– Юноша в сознании, но, похоже, не знает, кто он такой, – прошептал приор. – Может, потерял память?
– Такое иногда случается после сильного потрясения, – сообщил брат Гаспаро. – Сестра моей матери обеспамятела, увидев, как мужа переехала повозка.
– Рассудок к ней вернулся?
– Да. Через год.
– И как же это произошло?
– Почти случайно. Однажды торговец показывал игрушки, вдруг моя тетка замерла и уставилась на маленькую тряпичную куклу. Прямо глаз с нее не сводила. Тут-то она и начала кое-что вспоминать. Посмотрела на мою мать и говорит: «Гляди, точно такая же кукла, как та, из-за которой мы дрались в детстве!» После этого к ней стал понемногу возвращаться разум, и в конце концов она полностью выздоровела.
– Интересно… – произнес приор перед тем, как войти в свою келью. – А ты обратил внимание на его взгляд?
– Печальный и далекий, – кивнул брат Гаспаро после минутного размышления.
– Именно. А еще я заметил в его глазах ум. Он явно не из крестьян.
– И руки у него не как у крестьянина, – добавил брат Гаспаро. – Может, торговец?
– Полагаю, он больше похож на ученого или художника, хотя не исключено, что у меня просто разыгралось воображение. Продолжайте заботиться об этом человеке и при первой возможности хорошенько расспросите. О каждом его слове докладывайте мне.
Оба монаха отправились спать, но ни тому ни другому не удалось уснуть сразу. Дон Сальваторе еще раз помолился о незнакомце перед иконой Богоматери. Конечно, приор очень хотел, чтобы юноша вновь обрел память и пролил свет на таинственное убийство брата Модесто, однако ко всему прочему монах испытывал к раненому искреннее сочувствие. Взгляд незнакомца тронул сердце дона Сальваторе. Приор вспомнил о тетке брата Гаспаро и подумал, что, должно быть, юноша воздвиг стену между своим сознанием и прошлым, дабы укрыться от воспоминаний, которые невозможно вынести. Каких именно? Как вернуть ему память? Что делал этот человек в хижине у знахарки, которую, справедливо или по ошибке, жители деревни обвинили в колдовстве?
Молитвы дона Сальваторе превратились в череду вопросов. В конце концов он уснул, склонившись перед иконой Богоматери, и только колокольный звон к заутрене вырвал его из дремы.
Следующие несколько дней незнакомец быстро шел на поправку. Он обладал крепким здоровьем, и теперь брат Гаспаро только диву давался, видя, с какой скоростью к раненому возвращаются силы. Через неделю после того, как раненый пришел в себя, ему удалось встать и сделать несколько неуверенных шагов. Брат Гаспаро опасался, что, если юноша упадет, рана на груди вновь откроется. Однако дон Сальваторе уговорил монаха поощрять желание незнакомца двигаться и изучать новое окружение.
С каждым днем расстояние, которое мог пройти юноша, поддерживаемый то братом Гаспаро, то самим приором, увеличивалось. Вскоре он уже выходил из лазарета и шагал туда-сюда по коридору, который вел к другим монастырским помещениям второго этажа: кухне, трапезной, скрипторию и иконописной мастерской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Монастырь бенедиктинцев Сан-Джованни в Венери отличался от других тем, что в нем была иконописная мастерская. В одиннадцатом веке христианство разделилось на католическую и православную церкви, и, хотя последователи римско-католического исповедания предпочли скульптуры и витражи, в православии принято на досках изображать Христа, Деву Марию и святых. Настоятель монастыря Сан-Джованни некоторое время провел в Восточной Европе, где ему полюбились писанные на дереве иконы. Он даже послал на остров Крит для обучения двух братьев, одаренных художников. Один из них умер, зато другой, брат Анжело, до сих пор писал образа в маленькой каморке рядом с лазаретом. В монастыре было много подобных икон: в трапезной, общей зале, кельях настоятеля и приора.
Не отводя взгляда от Святой Девы, дон Сальваторе поведал ей о том, что терзало его сердце. Затем он вверил Богородице жизнь, а главное, душу незнакомца, который так неожиданно вторгся в размеренное и упорядоченное существование монастыря. Как истинный последователь Аристотеля и святого Фомы Аквинского, приор не очень-то верил в сверхъестественные явления. По крайней мере, он всегда пытался найти разумное объяснение любого, на первый взгляд, странного происшествия. Именно благодаря своему здравому подходу ему удалось разоблачить несколько ложных проявлений как божеской, так и дьявольской сущности даже среди собственных, самых фанатичных монахов. Но сейчас в глубине души его терзали сомнения: уж не сам ли Сатана оказался замешанным в события последних дней?
Вдруг, несмотря на поздний час, в дверь снова громко постучали.
Глава 4
– Господь Всемогущий, что опять стряслось? – вздохнул дон Сальваторе, с трудом поднимаясь на ноги и подходя к двери.
Там стоял взволнованный брат Гаспаро. По обычаю монастыря у него, как и у всех других монахов, после вечерней службы лицо скрывал низко опущенный капюшон.
– Незнакомец пришел в себя!
У приора отлегло от сердца, когда он наконец услышал добрые вести. Дон Сальваторе поспешил за братом Гаспаро, желая расспросить молодого человека о трагических событиях позапрошлой ночи.
Оба монаха вошли в лазарет, и дона Сальваторе сразу же поразил взгляд раненого. На изможденном лице юноши резко выделялись скулы, он еще плохо понимал, что происходит, но горящие черные глаза смотрели с невыразимой печалью. Дон Сальваторе понял, что незнакомец вернулся из преисподней. На миг монах заглянул к нему в душу и увидел, что судьба его трагична и блистательна. Да, этому человеку довелось побывать и в раю, и в аду.
– Друг мой, слышите ли вы меня?
Юноша молчал.
– Наверное, слышите, вот только ответить не можете, – вздохнул монах, беря раненого за руку.
Незнакомец вначале не отозвался на прикосновение, затем медленно повернул голову и, не говоря ни слова, пристально посмотрел на приора. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом юноша отвел взгляд и вновь уставился в потолок.
Приор отпустил руку незнакомца и пошел к двери. Брат Гаспаро проверил повязку на груди раненого, затем присоединился к дону Сальваторе.
– Юноша в сознании, но, похоже, не знает, кто он такой, – прошептал приор. – Может, потерял память?
– Такое иногда случается после сильного потрясения, – сообщил брат Гаспаро. – Сестра моей матери обеспамятела, увидев, как мужа переехала повозка.
– Рассудок к ней вернулся?
– Да. Через год.
– И как же это произошло?
– Почти случайно. Однажды торговец показывал игрушки, вдруг моя тетка замерла и уставилась на маленькую тряпичную куклу. Прямо глаз с нее не сводила. Тут-то она и начала кое-что вспоминать. Посмотрела на мою мать и говорит: «Гляди, точно такая же кукла, как та, из-за которой мы дрались в детстве!» После этого к ней стал понемногу возвращаться разум, и в конце концов она полностью выздоровела.
– Интересно… – произнес приор перед тем, как войти в свою келью. – А ты обратил внимание на его взгляд?
– Печальный и далекий, – кивнул брат Гаспаро после минутного размышления.
– Именно. А еще я заметил в его глазах ум. Он явно не из крестьян.
– И руки у него не как у крестьянина, – добавил брат Гаспаро. – Может, торговец?
– Полагаю, он больше похож на ученого или художника, хотя не исключено, что у меня просто разыгралось воображение. Продолжайте заботиться об этом человеке и при первой возможности хорошенько расспросите. О каждом его слове докладывайте мне.
Оба монаха отправились спать, но ни тому ни другому не удалось уснуть сразу. Дон Сальваторе еще раз помолился о незнакомце перед иконой Богоматери. Конечно, приор очень хотел, чтобы юноша вновь обрел память и пролил свет на таинственное убийство брата Модесто, однако ко всему прочему монах испытывал к раненому искреннее сочувствие. Взгляд незнакомца тронул сердце дона Сальваторе. Приор вспомнил о тетке брата Гаспаро и подумал, что, должно быть, юноша воздвиг стену между своим сознанием и прошлым, дабы укрыться от воспоминаний, которые невозможно вынести. Каких именно? Как вернуть ему память? Что делал этот человек в хижине у знахарки, которую, справедливо или по ошибке, жители деревни обвинили в колдовстве?
Молитвы дона Сальваторе превратились в череду вопросов. В конце концов он уснул, склонившись перед иконой Богоматери, и только колокольный звон к заутрене вырвал его из дремы.
Следующие несколько дней незнакомец быстро шел на поправку. Он обладал крепким здоровьем, и теперь брат Гаспаро только диву давался, видя, с какой скоростью к раненому возвращаются силы. Через неделю после того, как раненый пришел в себя, ему удалось встать и сделать несколько неуверенных шагов. Брат Гаспаро опасался, что, если юноша упадет, рана на груди вновь откроется. Однако дон Сальваторе уговорил монаха поощрять желание незнакомца двигаться и изучать новое окружение.
С каждым днем расстояние, которое мог пройти юноша, поддерживаемый то братом Гаспаро, то самим приором, увеличивалось. Вскоре он уже выходил из лазарета и шагал туда-сюда по коридору, который вел к другим монастырским помещениям второго этажа: кухне, трапезной, скрипторию и иконописной мастерской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116