И эти сверчки, и перекличка над водой, и голос Джеки Уилсона по радио. Однако это счастье было так похоже на грусть, что спустя мгновение я понурился.
– Как ты можешь проводить с ней столько времени? – допытывался Артур, бросая сосновые иглы в костер, который Кливленд разжег на берегу. Ароматная хвоя вспыхивала в языках пламени и пропадала, как мои мимолетные настроения, менявшиеся весь день. – Она же считает себя неотразимой красавицей!
– Как и ты, – поддел Кливленд. На поверхности его черных очков плясали два маленьких костра. – Кстати, что в этом плохого? Ну, она себя переоценивает. Это проявление здоровой психики.
– Это невыносимо, – поморщился Артур.
– Это гениально, – парировал Кливленд. – Это та гениальность, которой ты не обладаешь.
Разве сам я не делаю вид, будто пожираю мир? Это явное преувеличение. Разве я не претендую на роль Воплощения Зла?
– Да! – подхватил я. – Да! – И рассказал о своем отеле-небоскребе, цеппелине и дребезжащем лифте.
Артур прыснул, выпил еще пива и заметил, что это тоже невыносимо. Правда, самую малость.
– Нет, тут есть масштаб, – возразил Кливленд. – У него это есть. Масштаб! Большие размеры – это цель биологического существования, эволюции, мужчины и женщины. Вот, например, динозавры. Они вывелись из тритонов, маленьких таких тритончиков. Все увеличивается в размерах. Культуры, здания, наука…
– …печень, проблемы с алкоголем, – продолжил Артур, встал и пошел в дом за пивом.
– Он не понимает, – вздохнул я.
– Все он понимает. И слышал это уже миллион раз. У нас раньше было такое представление о самих себя, то есть не о себе, а – как бы сказать? В точности как у тебя с твоим отелем. Как называются такие вещи, Бехштейн?
– Представление. Образ всего того, что вы хотели заполучить?
– Брось! Напряги извилины.
– Как насчет «проявления тяги к гигантизму»? – выдал я.
– Точно! – Он бросил мне в голову камешек. – Дурень. Так вот, что касается женщин. В те времена, когда Артур еще был бисексуалом… бисаксаулом… баксуксаулом…
– Брось!
– Заткнись. Вот, у нас тоже была своя фантазия. Представь свой отель, только вокруг него еще целый город, на весь горизонт. Вообрази себе все эти силуэты на фоне неба, огромные, в стиле арт деко, в лучах прожекторов, которые рассекают небо, безумно, дико. А потом появляются они, в мечущихся столбах света.
– Кто «они»?
– Огромные женщины! Роскошные, как Софи Лорен и Анита Экберг, только размером с гору. Они перешагивают здания и давят машины напедикюренными пальцами. В их волосах застревают самолеты.
– Представляю, – кивнул я.
– Вот это было «проявление тяги к гигантизму». – Надолго повисла тишина. Я слышал, как в доме спустили воду. – Слушай… это… Бехштейн… Когда я познакомлюсь с твоим отцом?
– Ты с ума сошел.
– Нет, я точно знаю, он мне понравится. Он тоже гигант. Я много о нем слышал. Говорят, он один из самых умных. Я бы хотел, чтобы ты меня представил. Если ты не против. Даже если ты против.
– Чем конкретно ты занимаешься у Дейва Стерна? Числами?
– «П» и «Д».
Он имел в виду «прием» и «доставку» для ростовщика: отвозишь своего принципала к незадачливому должнику, а затем наведываешься раз в неделю, чтобы забрать немыслимый процент с долга.
Сначала я не воспринял всерьез предполагаемое участие Кливленда в теневой жизни, но теперь внезапно до меня дошло. Кливленд на это способен. Он может разрушить барьер, отделявший мою жизнь от моей «семьи», вскарабкаться на стену, которой был я сам.
– Нет, Кливленд, тебе нельзя знакомиться с моим отцом! – В моем голосе сочетались шепот и жалобное хныканье, если такое возможно. – Лучше расскажи мне еще о прожекторах и гигантских женщинах.
– Помню-помню, – произнес только что вернувшийся Артур. – Это были его фантазии, не мои. Я только хотел знать, кто построил Фабрику по Производству Облаков. Которая, кстати сказать, не так уж велика.
– Эту фабрику построил Бог, – изрек Кливленд. – А Бог – гигант из гигантов.
– Неправильно, – возразил Артур. – Не существует никакой Фабрики по Производству Облаков. А также Бога, гигантских женщин и цеппелинов.
– Да пошел ты! – отмахнулся Кливленд. – Когда-нибудь они придут за мной. И за тобой тоже, так что готовься. И ты готовь своего отца, Бехштейн. – Он встал, направился в дом и больше не возвращался.
– А что там такое о твоем отце? – спросил Артур.
– Откуда я знаю? Он, наверное, перепутал меня с Джейн.
Следующим утром, глядя в зеркало на свое похмелье и стараясь уравновесить головную боль между руками, я услышал крики, потом глухие удары, раздающиеся перед домом, а после женский голос со знакомым южным акцентом. Я потащился посмотреть, в чем дело.
Кливленд и Джейн, приняв боевую стойку, топтались друг против друга возле парадной двери, рядом с двумя пакетами из универсама. Тут же стоял Артур в трусах и рубашке с надписью «Последний заказ» и осторожно наблюдал за происходящим с тонкой улыбкой, округлив глаза. Я вспомнил нашу первую встречу возле библиотеки. Джейн, стройная и загорелая, с выгоревшими почти добела волосами, была в клетчатом розово-желтом хлопчатобумажном платьице, которое плохо сочеталась с ее судорожно сжатыми кулаками, развитой мускулатурой плеч и яростными глазами.
– Ну давай! – подстрекал Кливленд. – Слабо?
– Не слабо, – отвечала Джейн. – Я тебе врежу.
– Привет, Джейн, – сказал я. – Замечательно выглядишь.
Она повернулась ко мне, разжала кулаки, улыбнулась, потом снова сосредоточилась на Кливленде и вкатила ему роскошный хук справа в челюсть. Кливленд отлетел к стене, прикоснулся пальцем к уголку рта и с удивлением уставился на подушечку, запачканную кровью. Затем, подарив мимолетную улыбку Джейн, мне, Артуру, он бросился на девушку, сбил ее с ног и с жутким грохотом повалил на деревянный пол. Они стали бороться, рыча и бранясь. Только и слышалось «дерьмо», «сукин сын» и тому подобное. У Кливленда было преимущество в весе, хотя сомневаюсь, чтобы он был сильнее ее.
– Брось, Джейн, Кливленд, хватит, – спокойно произнес Артур. Он посмотрел на меня, приподняв бровь, но не двинулся с места.
Я же пошел к ним, чтобы разнять, но получил неслабый удар по промежности. Было больно, и я, бездыханный, упал на пол. Джейн, уложенная на лопатки Кливлендом, сумела упереться коленом ему в грудь и толкнула его. Кливленд отлетел, Джейн вскочила и бросилась на него с криком «Кливленд!». Оба замерли. Они задыхались, я задыхался. Я с трудом встал на колени и увидел, как Кливленд засмеялся, а Джейн заплакала.
– Ох, Кливленд, – говорила она.
– Ты проехала сто пятьдесят миль только ради того, чтобы мне врезать?
– Да, – ответила она и всхлипнула с некоторой гордостью, потом вскинула голову и выпятила вперед подбородок.
– Правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Как ты можешь проводить с ней столько времени? – допытывался Артур, бросая сосновые иглы в костер, который Кливленд разжег на берегу. Ароматная хвоя вспыхивала в языках пламени и пропадала, как мои мимолетные настроения, менявшиеся весь день. – Она же считает себя неотразимой красавицей!
– Как и ты, – поддел Кливленд. На поверхности его черных очков плясали два маленьких костра. – Кстати, что в этом плохого? Ну, она себя переоценивает. Это проявление здоровой психики.
– Это невыносимо, – поморщился Артур.
– Это гениально, – парировал Кливленд. – Это та гениальность, которой ты не обладаешь.
Разве сам я не делаю вид, будто пожираю мир? Это явное преувеличение. Разве я не претендую на роль Воплощения Зла?
– Да! – подхватил я. – Да! – И рассказал о своем отеле-небоскребе, цеппелине и дребезжащем лифте.
Артур прыснул, выпил еще пива и заметил, что это тоже невыносимо. Правда, самую малость.
– Нет, тут есть масштаб, – возразил Кливленд. – У него это есть. Масштаб! Большие размеры – это цель биологического существования, эволюции, мужчины и женщины. Вот, например, динозавры. Они вывелись из тритонов, маленьких таких тритончиков. Все увеличивается в размерах. Культуры, здания, наука…
– …печень, проблемы с алкоголем, – продолжил Артур, встал и пошел в дом за пивом.
– Он не понимает, – вздохнул я.
– Все он понимает. И слышал это уже миллион раз. У нас раньше было такое представление о самих себя, то есть не о себе, а – как бы сказать? В точности как у тебя с твоим отелем. Как называются такие вещи, Бехштейн?
– Представление. Образ всего того, что вы хотели заполучить?
– Брось! Напряги извилины.
– Как насчет «проявления тяги к гигантизму»? – выдал я.
– Точно! – Он бросил мне в голову камешек. – Дурень. Так вот, что касается женщин. В те времена, когда Артур еще был бисексуалом… бисаксаулом… баксуксаулом…
– Брось!
– Заткнись. Вот, у нас тоже была своя фантазия. Представь свой отель, только вокруг него еще целый город, на весь горизонт. Вообрази себе все эти силуэты на фоне неба, огромные, в стиле арт деко, в лучах прожекторов, которые рассекают небо, безумно, дико. А потом появляются они, в мечущихся столбах света.
– Кто «они»?
– Огромные женщины! Роскошные, как Софи Лорен и Анита Экберг, только размером с гору. Они перешагивают здания и давят машины напедикюренными пальцами. В их волосах застревают самолеты.
– Представляю, – кивнул я.
– Вот это было «проявление тяги к гигантизму». – Надолго повисла тишина. Я слышал, как в доме спустили воду. – Слушай… это… Бехштейн… Когда я познакомлюсь с твоим отцом?
– Ты с ума сошел.
– Нет, я точно знаю, он мне понравится. Он тоже гигант. Я много о нем слышал. Говорят, он один из самых умных. Я бы хотел, чтобы ты меня представил. Если ты не против. Даже если ты против.
– Чем конкретно ты занимаешься у Дейва Стерна? Числами?
– «П» и «Д».
Он имел в виду «прием» и «доставку» для ростовщика: отвозишь своего принципала к незадачливому должнику, а затем наведываешься раз в неделю, чтобы забрать немыслимый процент с долга.
Сначала я не воспринял всерьез предполагаемое участие Кливленда в теневой жизни, но теперь внезапно до меня дошло. Кливленд на это способен. Он может разрушить барьер, отделявший мою жизнь от моей «семьи», вскарабкаться на стену, которой был я сам.
– Нет, Кливленд, тебе нельзя знакомиться с моим отцом! – В моем голосе сочетались шепот и жалобное хныканье, если такое возможно. – Лучше расскажи мне еще о прожекторах и гигантских женщинах.
– Помню-помню, – произнес только что вернувшийся Артур. – Это были его фантазии, не мои. Я только хотел знать, кто построил Фабрику по Производству Облаков. Которая, кстати сказать, не так уж велика.
– Эту фабрику построил Бог, – изрек Кливленд. – А Бог – гигант из гигантов.
– Неправильно, – возразил Артур. – Не существует никакой Фабрики по Производству Облаков. А также Бога, гигантских женщин и цеппелинов.
– Да пошел ты! – отмахнулся Кливленд. – Когда-нибудь они придут за мной. И за тобой тоже, так что готовься. И ты готовь своего отца, Бехштейн. – Он встал, направился в дом и больше не возвращался.
– А что там такое о твоем отце? – спросил Артур.
– Откуда я знаю? Он, наверное, перепутал меня с Джейн.
Следующим утром, глядя в зеркало на свое похмелье и стараясь уравновесить головную боль между руками, я услышал крики, потом глухие удары, раздающиеся перед домом, а после женский голос со знакомым южным акцентом. Я потащился посмотреть, в чем дело.
Кливленд и Джейн, приняв боевую стойку, топтались друг против друга возле парадной двери, рядом с двумя пакетами из универсама. Тут же стоял Артур в трусах и рубашке с надписью «Последний заказ» и осторожно наблюдал за происходящим с тонкой улыбкой, округлив глаза. Я вспомнил нашу первую встречу возле библиотеки. Джейн, стройная и загорелая, с выгоревшими почти добела волосами, была в клетчатом розово-желтом хлопчатобумажном платьице, которое плохо сочеталась с ее судорожно сжатыми кулаками, развитой мускулатурой плеч и яростными глазами.
– Ну давай! – подстрекал Кливленд. – Слабо?
– Не слабо, – отвечала Джейн. – Я тебе врежу.
– Привет, Джейн, – сказал я. – Замечательно выглядишь.
Она повернулась ко мне, разжала кулаки, улыбнулась, потом снова сосредоточилась на Кливленде и вкатила ему роскошный хук справа в челюсть. Кливленд отлетел к стене, прикоснулся пальцем к уголку рта и с удивлением уставился на подушечку, запачканную кровью. Затем, подарив мимолетную улыбку Джейн, мне, Артуру, он бросился на девушку, сбил ее с ног и с жутким грохотом повалил на деревянный пол. Они стали бороться, рыча и бранясь. Только и слышалось «дерьмо», «сукин сын» и тому подобное. У Кливленда было преимущество в весе, хотя сомневаюсь, чтобы он был сильнее ее.
– Брось, Джейн, Кливленд, хватит, – спокойно произнес Артур. Он посмотрел на меня, приподняв бровь, но не двинулся с места.
Я же пошел к ним, чтобы разнять, но получил неслабый удар по промежности. Было больно, и я, бездыханный, упал на пол. Джейн, уложенная на лопатки Кливлендом, сумела упереться коленом ему в грудь и толкнула его. Кливленд отлетел, Джейн вскочила и бросилась на него с криком «Кливленд!». Оба замерли. Они задыхались, я задыхался. Я с трудом встал на колени и увидел, как Кливленд засмеялся, а Джейн заплакала.
– Ох, Кливленд, – говорила она.
– Ты проехала сто пятьдесят миль только ради того, чтобы мне врезать?
– Да, – ответила она и всхлипнула с некоторой гордостью, потом вскинула голову и выпятила вперед подбородок.
– Правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64