– Они на борту.
– Вы думаете обо всем.
– Когда это касается тебя – да… Божественная Зефирина, ты обольстительна… я преклоняюсь! – бормотал Кортес.
Не обращая внимания на Кристобаля, он поцеловал ее и поднял, как соломинку, чтобы посадить на спину мула.
Зефирина с Кортесом покинули порт на последней шлюпке. Моряки церемонно приветствовали молодую женщину.
Она стала официальной возлюбленной конкистадора.
Хотя никто не сомневался в его победе, Кортес держал ее за руку. Это бахвальство раздражало Зефирину.
Когда шлюпка проходила перед галерой «Консепсион», она резко высвободила руку. Со стороны каторжан раздавались крики и удары бича. Галера готовилась к отплытию.
На галионе, как и обещал Кортес, Зефирина нашла Артемизу Плюш, уже улегшуюся, и Пикколо, играющего в кости, но не было никаких следов Гро Леона.
Огорченная, она звала его, свистела. Гро Леон не появлялся.
– Его величество ждет вас, сеньора, на палубе для мессы! – предупредил Кристобаль.
В довольно скверном настроении Зефирина присоединилась к конкистадору, стоявшему на коленях перед экипажем.
– Господи, дай нам сильного попутного ветра… Святая Дева, отведи сатану от этого корабля…
Пока Зефирина повторяла слова молитв, она осматривала горизонт в поисках Гро Леона. Удивленная, она нахмурила брови. Гро Леон вылетел из бортового люка галеры «Консепсион». Во весь дух он полетел к адмиральскому кораблю.
«Что он делал у каторжников?» – с тревогой подумала Зефирина.
После службы она спросила птицу. Последняя отвечала только своим обычным карканьем:
– Soleil! Saumon! Sornettes! Salmigondis! Sardanapal!
Зефирина знала Гро Леона: не было большего упрямца, когда он не хотел ничего говорить.
Зефирина решила понаблюдать за ним и постараться понять, что привлекает Гро Леона на галере.
Вернувшись в свою каюту, чтобы позаботиться о Плюш, Зефирина услышала шум маневров при отплытии, как всегда очень сложных. С песнями люди поднимали якоря. На рангоутах юнги выполняли приказы капралов.
Два барабанщика и флейтист играли веселые марши. Кристобаль снова постучал в дверь Зефирины.
– Его высочество приглашает вас, сеньора, понаблюдать за маневрами с его стороны!
Зефирина набросила на плечи накидку. Она присоединилась к конкистадору, стоявшему в окружении офицеров у среднего трапа.
Зефирина не пожалела, что пришла. Зрелище было великолепное. Двенадцать кораблей флотилии с парусами, наполненными ветром, идя в кильватор, оставляли розовый Канарский архипелаг.
Океан чуть плескался под солнцем.
– Похоже, сеньоры, у нас на борту позолоченный амулет.
Офицеры поаплодировали словам Кортеса, глядя на Зефирину. Тон был задан. Зефирина поклоном поприветствовала господ.
Вечером, порывшись в одном из сундуков, предоставленных ей конкистадором, Зефирина вышла к ужину в салон в платье пастельных тонов, украшенном драгоценными камнями.
За адмиральский стол, кроме морского капитана, пехотного капитана, лейтенанта стрелков, лейтенанта мушкетеров, были приглашены Кристобаль и Педро де Кадикс.
Зефирина оживляла беседу, улыбалась, очаровывала, в глубине души довольная единоличной властью над этой мужской породой.
В одиннадцать часов офицеры встали, чтобы разойтись по своим постам.
Зефирина хотела последовать за ними. Кортес схватил ее за руку и увлек к вентиляционному люку. Показывая на океан, сияющий в свете луны, он пробормотал:
– Теперь, Зефирина, будет большой переход… Никто не знает, дойдем ли мы благополучно до порта. В течение дней и ночей, долгих часов нам будут угрожать бури, ураганы, кораблекрушения, пираты, корсары, цинга, малярия…
Каждое свое слово Кортес отмечал поцелуем в ухо, щеку или висок Зефирины.
– Это весь перечень бедствий, мессир? – не смогла удержаться, чтобы не сказать, улыбаясь, Зефирина.
– Увы, нет! Так как к этому добавляется страшная драма – ты меня не любишь, моя золотая газель! – сказал он с видом наполовину безутешным, наполовину насмешливым.
– Вы хотите всего! И мое тело, и мою душу! – задумчиво пробормотала Зефирина.
– И сейчас же, так как я ненасытен… – проворчал Кортес.
Она обвила руками его шею.
– Вы мне нравитесь, Кортес, ведь мы очень похожи друг на друга. Вы уже обладаете моим телом… С остальным подождите немного.
Ворча, Кортес взял ее на руки, чтобы отнести на кровать. Зефирина слышала медленный плеск весел галеры по поверхности океана. Такими же тяжелыми были удары ее сердца.
Под поцелуями конкистадора она вернулась в прошлое, желая забыть угрызения совести и свое горе.
Галион уходил в Сумеречное море.
ГЛАВА XXII
СУМЕРЕЧНОЕ МОРЕ
«Все эти моряки делают из мухи слона. В конце концов морское путешествие – не так уж страшно», – думала Зефирина.
Она совершала обычную вечернюю прогулку на нижней палубе. На ней было простенькое голубое платье с фламандской юбкой и белым корсажем. Зонтик из португальских кружев защищал от лучей солнца, уже клонящегося к закату.
Зеркальную гладь океана не морщила и легкая зыбь. Даже мадемуазель Плюш немного приободрилась и взяла себе за правило прохаживаться вдоль по палубе вместе с Зефириной.
Моряки здоровались с молодой женщиной и дуэньей.
Дул легкий нежный ветерок, и поэтому работы с парусами было немного. Мужчины рыбачили, снимая с крючков переливающихся всеми цветами радуги рыбок с незнакомым вкусом.
Путешествие, таким образом, доставляло настоящее удовольствие.
Зефирина размышляла о том, что прошло уже две недели, как они отплыли из Гомеры. Жизнь на борту корабля протекала самым приятным образом: три мессы в день (Зефирина свыклась с этим), ужин под аккомпанемент виолы, ночь в объятиях Кортеса.
Зефирина позволила себе расслабиться и даже не стыдилась этой сладостной лени. Ее убаюкивало мерное покачивание судна, она забыла о прошлом, не думала о будущем, оказавшись между небом и водой. Ей казалось, что она, как Улисс, будет плавать всю свою жизнь.
Будучи неопытным мореплавателем, Зефирина понятия не имела о том, что хорошо знали моряки: как обманчива эта притягательность моря, этот зов сирен.
– Мессир Кортес оказался прав, сеньора, вы принесли нам счастье… Не припомню такого спокойного плавания, – заметил Кристобаль, пересекавший океан уже в третий раз.
Зефирина, обменявшись несколькими фразами с картографом, беседы с которым очень ценила, отправилась вместе с Плюш в свою каюту.
– Saumon! Saucisse! Sardine!
Через открытый иллюминатор в каюту впорхнул Гро Леон. Перья у него на голове были взъерошены, казалось, птица чем-то очень взволнована.
Зефирина заткнула отверстие промасленной бумагой, чтобы галка осталась внутри. Зефирину беспокоили эти постоянные перелеты с одного места на другое. Более того, она заметила, что Гро Леон где-то ворует пищу и носит ее в клюве на галеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95