Зефирина заметила, до какой степени он был похож на своего сводного брата Атагуальпу.
Пока капитан отдавал приказ, чтобы послали за колдуном-целителем, а испуганные солдаты инки наводняли комнату, Зефирина и Сото опустились на колени рядом с умирающим.
– Быть может, вынуть кинжал, чтобы облегчить его страдания? – прошептала Зефирина.
– Конечно, нет, мы вызовем у него удушье, – ответил Сото. – Взгляните, Зефирина, на инкрустированной рукоятке кинжала изображена золотая yawirka, символ королевской власти.
– Кинжал инков! – простонал военачальник.
В ожидании колдуна каждый из присутствующих в комнате излагал свое мнение по поводу того, как помочь несчастному.
Индейские солдаты принесли толченую яшму, чтобы остановить кровотечение, другие стали собирать человеческие испражнения, чтобы выгнать дурных духов. Испанцы были сторонниками прижигания каленым железом. Зефирина понимала, что все это бесполезно. Стараясь не испачкаться в крови императора, она наклонилась над несчастным, чтобы вытереть красную пену, показавшуюся на его губах.
– Вы страдаете? – прошептала Зефирина на кечуа.
Зачарованный лицом «белой богини с зелеными глазами», склонившейся к нему, умирающий издал какое-то бульканье. Он явно хотел что-то сказать. Рука Гуаскара судорожно вцепилась в пальцы Зефирины. Сото и капитан инков стояли по обе стороны от молодой женщины. Но остекленевшие глаза Гуаскара смотрели только на Зефирину.
Сверхчеловеческим усилием Верховный. Инка выпрямился, лицо его исказилось от боли, на одном дыхании он прошептал:
– Мамма Оккло… Мамма Оккло… посланная Атагуальпой, Брат… Бе…
Несчастный Гуаскар замертво рухнул на руки Зефирине. Выражение ужаса исчезло с его лица, и оно снова обрело цвет красного дерева. Огромные глаза остались открытыми; казалось, он улыбается.
Зефирину потрясла смерть незнакомого ей принца. Сото закрыл ему глаза, а военачальник преклонил голову на меховую подушку. Зефирина же смотрела на шею умершего. Она ожидала этого. Как у его брата Атагуальпы, за ухом у Гуаскара красовалась кровавая роза.
Зефирина выпрямилась. Рядом с ней стоял Пандо-Пандо, дрожащий с ног до головы.
– Мамма Оккло пришла убить Гуаскара по приказу Атагуальпы! – стонал Пандо-Пандо.
Этот крик подхватили присутствующие инки. «Атагуальпа приказал убить своего собственного брата богине Мамма Оккло!»
Фернандо де Сото устраивал такой оборот дела.
– Чего вы хотите, Зефирина? Если они убивают друг друга, мы ничего не можем поделать!
– Атагульпа стал единственным Верховным Инкой в стране! – пробормотала Зефирина.
– Этого он и хотел. Он не отступил даже перед преступлением, чтобы добиться своих целей. Вы не согласны, дорогая?
Пока инки-священники с пением возлагали цветы, Зефирина обошла главную башню, изучая стены, а затем через бойницы осмотрела другие башни цитадели.
– Башни должен связывать подземный ход, который образует лабиринт и ведет в город, – решила она.
Когда же княгиня спросила об этом у военачальника, тот подтвердил ее догадку. Крепость Саксауман имела сеть подземных ходов, связывавших ее с городом и даже с более отдаленными районами.
– Но отважиться на такое путешествие весьма опасно, – предупредил инка, указывая на темное отверстие и ступени, открывающиеся за золотой плитой… – лишь несколько человек знают этот секрет!
Зефирина решила, что он не лжет. Он был искренне потрясен тем, что убили узника, находившегося под его охраной.
– Какого дьявола вы разыскиваете? – поинтересовался Сото.
– Это и в самом деле дьявол, – ответила Зефирина.
Для нее Мамма Оккло была реальным существом из плоти и крови со своим лицом, голосом, запахом… Донья Гермина. Повсюду эта проклятая женщина несла смерть, измену, отчаяние.
– Не думаю, что Гуаскар хотел сказать: «Брат безбожник»… – продолжала Зефирина. – Мне кажется, он недоговорил: «Брат, берегись!»
Фернандо де Сото озабоченно посмотрел на Зефирину.
– Что вы хотите сказать, дорогая моя?
– Что Атагуальпе грозит большая опасность. Фернандо, не задерживаясь, возвращайтесь в Кахамарку… Помешайте другому преступлению, которое может навсегда опорочить испанского льва!
– А вы, Зефирина? Вы едете со мной? – спросил Сото, беря ее под руку.
Зефирина покачала головой.
– Нет, я остаюсь здесь, мне нужно уладить одно семейное дело!
ГЛАВА XXXI
ХРАМ СОЛНЦА
Безвольно растянувшись на шкуре белой ламы, Артемиза Плюш тянула уже третий утренний бокал сока коки. Достойная старая дева привыкла к этому напитку, который приводил ее в хорошее расположение духа и снимал боли в суставах. Она пребывала в состоянии эйфории.
Зефирина ходила из угла в угол.
– Мне кажется, дорогая Плюш, вы слишком пристрастились к этой коке. Осторожнее, как бы вам не привыкнуть…
– Сударыня, ну что вы в самом деле? Делайте, как я. После всего, что произошло, нам здесь так хорошо! – еле ворочая языком, возразила Плюш.
Она витала в облаках, вдали от реальности.
С большой неохотой Фернандо де Сото расстался с Зефириной в Куско. Уехав неделю назад, он оставил трех испанских военных, чтобы в случае опасности они помогли Зефирине. Кроме того, они представляли власть Карла V.
Один из них – молодой капитан Себастьян Гарсиласо де ла Вега и Варгас – очень нравился молодой женщине. В отличие от Пизарро он любил инков, ценил их культуру и мечтал о великой объединенной испано-андской империи, где сохранились бы индейские традиции.
Зефирина, мадемуазель Плюш, Пикколо, Пандо-Пандо вместе с тремя испанцами остановились в доме у одного именитого инки, который с невероятной любезностью и гостеприимством предложил им флигель в парке своего дворца.
Не сознавая опасности, исходившей от чужеземцев, население города жило обычной жизнью, почтительно и приветливо относясь к Зефирине и ее спутникам.
После смерти Инки Гуаскара его брат Манко готовился пойти к «посланцам Виракоши», дабы предъявить свои права на трон. «С таким же успехом он мог бы отправиться к Люциферу!», – думала Зефирина. Но ей не хотелось больше заниматься делами инков. Вместе со своими спутниками она предпринимала усиленные поиски в городе.
Она побывала во всех четырех округах Куско, во всех двенадцати районах с живописными названиями: на «Говорящей площади», «Серебрянной змее», «Хвосте пумы», «Оловянном чердаке», у «Ворот святилища», на «Цветах канту» (маленькие гвоздики); рыская везде – даже за общественными зданиями, покрытыми золотыми листами, среди мумий императорских дворцов, – Зефирина расспрашивала всех, по крупицам собирая сведения.
В очередной раз донья Гермина испарилась.
Зефирина как раз собиралась выпить сок коки, чтобы успокоить нервы, когда в дом с торжествующими криком ворвался Пандо-Пандо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Пока капитан отдавал приказ, чтобы послали за колдуном-целителем, а испуганные солдаты инки наводняли комнату, Зефирина и Сото опустились на колени рядом с умирающим.
– Быть может, вынуть кинжал, чтобы облегчить его страдания? – прошептала Зефирина.
– Конечно, нет, мы вызовем у него удушье, – ответил Сото. – Взгляните, Зефирина, на инкрустированной рукоятке кинжала изображена золотая yawirka, символ королевской власти.
– Кинжал инков! – простонал военачальник.
В ожидании колдуна каждый из присутствующих в комнате излагал свое мнение по поводу того, как помочь несчастному.
Индейские солдаты принесли толченую яшму, чтобы остановить кровотечение, другие стали собирать человеческие испражнения, чтобы выгнать дурных духов. Испанцы были сторонниками прижигания каленым железом. Зефирина понимала, что все это бесполезно. Стараясь не испачкаться в крови императора, она наклонилась над несчастным, чтобы вытереть красную пену, показавшуюся на его губах.
– Вы страдаете? – прошептала Зефирина на кечуа.
Зачарованный лицом «белой богини с зелеными глазами», склонившейся к нему, умирающий издал какое-то бульканье. Он явно хотел что-то сказать. Рука Гуаскара судорожно вцепилась в пальцы Зефирины. Сото и капитан инков стояли по обе стороны от молодой женщины. Но остекленевшие глаза Гуаскара смотрели только на Зефирину.
Сверхчеловеческим усилием Верховный. Инка выпрямился, лицо его исказилось от боли, на одном дыхании он прошептал:
– Мамма Оккло… Мамма Оккло… посланная Атагуальпой, Брат… Бе…
Несчастный Гуаскар замертво рухнул на руки Зефирине. Выражение ужаса исчезло с его лица, и оно снова обрело цвет красного дерева. Огромные глаза остались открытыми; казалось, он улыбается.
Зефирину потрясла смерть незнакомого ей принца. Сото закрыл ему глаза, а военачальник преклонил голову на меховую подушку. Зефирина же смотрела на шею умершего. Она ожидала этого. Как у его брата Атагуальпы, за ухом у Гуаскара красовалась кровавая роза.
Зефирина выпрямилась. Рядом с ней стоял Пандо-Пандо, дрожащий с ног до головы.
– Мамма Оккло пришла убить Гуаскара по приказу Атагуальпы! – стонал Пандо-Пандо.
Этот крик подхватили присутствующие инки. «Атагуальпа приказал убить своего собственного брата богине Мамма Оккло!»
Фернандо де Сото устраивал такой оборот дела.
– Чего вы хотите, Зефирина? Если они убивают друг друга, мы ничего не можем поделать!
– Атагульпа стал единственным Верховным Инкой в стране! – пробормотала Зефирина.
– Этого он и хотел. Он не отступил даже перед преступлением, чтобы добиться своих целей. Вы не согласны, дорогая?
Пока инки-священники с пением возлагали цветы, Зефирина обошла главную башню, изучая стены, а затем через бойницы осмотрела другие башни цитадели.
– Башни должен связывать подземный ход, который образует лабиринт и ведет в город, – решила она.
Когда же княгиня спросила об этом у военачальника, тот подтвердил ее догадку. Крепость Саксауман имела сеть подземных ходов, связывавших ее с городом и даже с более отдаленными районами.
– Но отважиться на такое путешествие весьма опасно, – предупредил инка, указывая на темное отверстие и ступени, открывающиеся за золотой плитой… – лишь несколько человек знают этот секрет!
Зефирина решила, что он не лжет. Он был искренне потрясен тем, что убили узника, находившегося под его охраной.
– Какого дьявола вы разыскиваете? – поинтересовался Сото.
– Это и в самом деле дьявол, – ответила Зефирина.
Для нее Мамма Оккло была реальным существом из плоти и крови со своим лицом, голосом, запахом… Донья Гермина. Повсюду эта проклятая женщина несла смерть, измену, отчаяние.
– Не думаю, что Гуаскар хотел сказать: «Брат безбожник»… – продолжала Зефирина. – Мне кажется, он недоговорил: «Брат, берегись!»
Фернандо де Сото озабоченно посмотрел на Зефирину.
– Что вы хотите сказать, дорогая моя?
– Что Атагуальпе грозит большая опасность. Фернандо, не задерживаясь, возвращайтесь в Кахамарку… Помешайте другому преступлению, которое может навсегда опорочить испанского льва!
– А вы, Зефирина? Вы едете со мной? – спросил Сото, беря ее под руку.
Зефирина покачала головой.
– Нет, я остаюсь здесь, мне нужно уладить одно семейное дело!
ГЛАВА XXXI
ХРАМ СОЛНЦА
Безвольно растянувшись на шкуре белой ламы, Артемиза Плюш тянула уже третий утренний бокал сока коки. Достойная старая дева привыкла к этому напитку, который приводил ее в хорошее расположение духа и снимал боли в суставах. Она пребывала в состоянии эйфории.
Зефирина ходила из угла в угол.
– Мне кажется, дорогая Плюш, вы слишком пристрастились к этой коке. Осторожнее, как бы вам не привыкнуть…
– Сударыня, ну что вы в самом деле? Делайте, как я. После всего, что произошло, нам здесь так хорошо! – еле ворочая языком, возразила Плюш.
Она витала в облаках, вдали от реальности.
С большой неохотой Фернандо де Сото расстался с Зефириной в Куско. Уехав неделю назад, он оставил трех испанских военных, чтобы в случае опасности они помогли Зефирине. Кроме того, они представляли власть Карла V.
Один из них – молодой капитан Себастьян Гарсиласо де ла Вега и Варгас – очень нравился молодой женщине. В отличие от Пизарро он любил инков, ценил их культуру и мечтал о великой объединенной испано-андской империи, где сохранились бы индейские традиции.
Зефирина, мадемуазель Плюш, Пикколо, Пандо-Пандо вместе с тремя испанцами остановились в доме у одного именитого инки, который с невероятной любезностью и гостеприимством предложил им флигель в парке своего дворца.
Не сознавая опасности, исходившей от чужеземцев, население города жило обычной жизнью, почтительно и приветливо относясь к Зефирине и ее спутникам.
После смерти Инки Гуаскара его брат Манко готовился пойти к «посланцам Виракоши», дабы предъявить свои права на трон. «С таким же успехом он мог бы отправиться к Люциферу!», – думала Зефирина. Но ей не хотелось больше заниматься делами инков. Вместе со своими спутниками она предпринимала усиленные поиски в городе.
Она побывала во всех четырех округах Куско, во всех двенадцати районах с живописными названиями: на «Говорящей площади», «Серебрянной змее», «Хвосте пумы», «Оловянном чердаке», у «Ворот святилища», на «Цветах канту» (маленькие гвоздики); рыская везде – даже за общественными зданиями, покрытыми золотыми листами, среди мумий императорских дворцов, – Зефирина расспрашивала всех, по крупицам собирая сведения.
В очередной раз донья Гермина испарилась.
Зефирина как раз собиралась выпить сок коки, чтобы успокоить нервы, когда в дом с торжествующими криком ворвался Пандо-Пандо:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95