Как всегда, на месте. Когда он нужен, он всегда на месте. Надежный, как скала, внимательный серьезный хороший человек. — А, Гварначча... Я как раз о вас думал.
И по какой-то непонятной причине на долю секунды капитан улыбнулся, и его смуглое лицо просветлело. Словно солнце выглянуло из-за облаков и тут же спряталось обратно.
Инспектор неподвижно сидел у капитана в кабинете, положив руки на колени, в ожидании, когда Маэстренжело разложит все, чем они располагают, по полочкам. Возможно, ему не следовало ради этого отнимать у капитана время, но, разговаривая по телефону, невозможно понять, что человек действительно имеет в виду.
— Мне кажется, Гварначча, вы перестраховываетесь.
— Вы так считаете? Я было тоже так решил, но подумал, что все-таки лучше все вам рассказать. Сэр Кристофер очень важный иностранец. А вдруг этот молодой человек прав, и в августе произойдет ограбление, после того как мы приезжали по поводу этих безделушек, и ведь он нас предупредил... То есть я хочу сказать, если кто-то из них пытается в некотором роде втереть очки сэру Кристоферу...
— Нам они тоже втирают очки, так?
— Ну да. Должен признаться, вся эта история кажется мне немного странной.
— И вы невзлюбили Портеуса.
— Нет-нет... Я не об этом. Дело в том, что... Да, вы правы. Он мне не понравился. Но, в любом случае, это лишь одна сторона вопроса. Другая сторона касается того, что я чувствую... Дело Хирш...
— Да, я знаю, прокурор очень доволен тем, как вы ведете расследование.
— Это очень любезно с его стороны, но, думаю, он не понимает, насколько неправильно я поступил, что не сходил к ней домой, как обещал, и я не хочу снова повторять ту же ошибку. — Инспектор провел рукой по лицу. Он устал, был голоден. Ему не следовало сюда приходить. Какой толк?
— Но вы же не воображаете, что ваш визит и короткая беседа с этой женщиной могли повлиять на дальнейшие события?
— Нет, конечно нет. Я уже утешал себя этим, нет. То есть да. Можно было повлиять. Ведь здесь замешан Ринальди. Быть может, если бы он увидел, как я поднимаюсь по лестнице, он не стал бы рисковать. Нет-нет... вы правы. Только я постоянно ошибаюсь и принимаю неправильные решения. Теперь еще эта история с албанской девочкой, все обернулось очень печально. Если бы я...
— Если бы вы поступили правильно, воображаете вы, проблема албанских иммигрантов была бы решена в тот же вечер. Вы это хотите сказать? Как, кстати, состояние девушки?
— Ее снова оперировали. Ринальди звонил кому-нибудь?
— Нет. К сожалению, никаких сообщений с поста прослушивания.
— Я так и думал. Из дома он выходил?
— Нет. На некоторое время вернулся в магазин, а потом снова заперся в квартире. Наш человек видел, как он открывал ставни на втором этаже. Если он куда-то пойдет, вы, инспектор, первым узнаете об этом.
— Для меня он слишком умен.
Откинувшись в кресле, капитан сурово взглянул на инспектора:
— Как я уже сказал, прокурор придерживается иного мнения.
Инспектору хотелось сказать: «Вы не должны создавать у людей неправильное представление обо мне, чтобы потом не разочаровывать их. Так нельзя». Но он так сильно уважал своего начальника, что не решился открыто ему возражать. Насупившись, инспектор уставился на носок своего левого ботинка и сказал:
— Он собирается завтра допросить этих двух грузчиков, Фаласки и Джусти. Думаю, он сможет во всем разобраться.
— Я думал, вы уже все из них вытащили. По приказу Ринальди они на улице вырвали у Хирш из рук сумочку и, заполучив ключи от квартиры, забрались к ней, чтобы испугать ее.
— О да. Именно так, да. Они говорят, Ринальди велел угрозами заставить ее выдать им код сейфа, они должны были забрать все содержимое сейфа: папку с документами с надписью «ГОТ. ДОК.», ее телефонную книжку и все видеокассеты, какие смогут найти. У меня на столе лежит протокол о вскрытии, но он, боюсь, не поможет восстановить обстоятельства ее внезапной смерти у них на руках...
Пару минут капитан ждал от инспектора продолжения, однако тот молчал, и тогда Маэстренжело сказал:
— Я не уверен, что улавливаю смысл...
— Конечно... Это нормально, — печально произнес инспектор. — Все отлично, но где же смысл? То есть, полагаю, сегодня утром эти двое рассказали мне все, что знали. Знаете, они немного туповаты, да и я, конечно, не лучше их. Поэтому будем надеяться, прокурор сможет найти во всем этом хоть какой-то смысл прежде, чем...
— Прежде, чем что?
— Прежде, чем произойдет то, что угрожала заварить Сара Хирш. Вы же понимаете, я опять опоздаю. Весь секрет в фотографиях. Боже, я бы многое отдал, чтобы увидеть фотографию Джейкоба Рота. — Оторвав свой угрюмый взгляд от носка ботинка, инспектор посмотрел на капитана. Он тщетно пытался сосредоточиться на Джейкобе Роте, но перед глазами продолжал возникать другой образ, который никакими силами он не мог вытеснить из своего сознания. Маленькая фигурка девочки, покачивающейся на краю шоссе. Увидев его, она шагнула к нему с доверчивой улыбкой, шагнула навстречу мчащейся машине. А затем этот хруст, от которого сводит внутренности. — В свое время я насмотрелся всяких ужасов, и я не против рассказать вам... — Нет, он против и не сможет ничего рассказать. — Вы взяли Лека Пиктри?
— Пока нет, но это не составит большого труда. Я даже не уверен, что хочу арестовать его сейчас. Девочке это все равно не поможет, а, если мы оставим его на свободе, у нас по крайней мере будет шанс в конце концов добраться до главарей этой банды на общегосударственном уровне.
— Правильно. Она превратилась в маленького ребенка, и рядом с ней даже матери нет...
— Вы не в силах спасти весь мир, Гварначча. Эта задача слишком грандиозная. И самое плохое, что каждый раз, когда происходит нечто подобное, расизм возрастает в сотни раз. У нас студенты юридических факультетов из Косова работают на стройках, учителя моют полы, нелегалы выполняют всю грязную работу, которую мы, итальянцы, не хотим делать, и помимо всего прочего они никогда не попадают в газетные заголовки. Они невидимы. Хотя людям известно о кражах и проституции и о случаях, когда девушек выбрасывают из машин. Будем надеяться, что рано или поздно ситуация в Косове наладится. К тому же у нас очень мало людей, желающих туда поехать. Нам приходится тратить на зарплату добровольцам огромные суммы. И это не считая полицейских сил Албании. Бог его знает, когда это закончится. Идите домой, Гварначча. Идите домой к жене, к детям. Вы просто устали.
С трудом волоча ноги обратно к галерее, инспектор слышал только звук собственного дыхания и своих тяжелых шагов по каменной лестнице. Он так и не удосужился прочитать протокол вскрытия. Ничего, завтра будет еще один день...
— Ты просто голоден, — такой вердикт вынесла Тереза. И это была истинная правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
И по какой-то непонятной причине на долю секунды капитан улыбнулся, и его смуглое лицо просветлело. Словно солнце выглянуло из-за облаков и тут же спряталось обратно.
Инспектор неподвижно сидел у капитана в кабинете, положив руки на колени, в ожидании, когда Маэстренжело разложит все, чем они располагают, по полочкам. Возможно, ему не следовало ради этого отнимать у капитана время, но, разговаривая по телефону, невозможно понять, что человек действительно имеет в виду.
— Мне кажется, Гварначча, вы перестраховываетесь.
— Вы так считаете? Я было тоже так решил, но подумал, что все-таки лучше все вам рассказать. Сэр Кристофер очень важный иностранец. А вдруг этот молодой человек прав, и в августе произойдет ограбление, после того как мы приезжали по поводу этих безделушек, и ведь он нас предупредил... То есть я хочу сказать, если кто-то из них пытается в некотором роде втереть очки сэру Кристоферу...
— Нам они тоже втирают очки, так?
— Ну да. Должен признаться, вся эта история кажется мне немного странной.
— И вы невзлюбили Портеуса.
— Нет-нет... Я не об этом. Дело в том, что... Да, вы правы. Он мне не понравился. Но, в любом случае, это лишь одна сторона вопроса. Другая сторона касается того, что я чувствую... Дело Хирш...
— Да, я знаю, прокурор очень доволен тем, как вы ведете расследование.
— Это очень любезно с его стороны, но, думаю, он не понимает, насколько неправильно я поступил, что не сходил к ней домой, как обещал, и я не хочу снова повторять ту же ошибку. — Инспектор провел рукой по лицу. Он устал, был голоден. Ему не следовало сюда приходить. Какой толк?
— Но вы же не воображаете, что ваш визит и короткая беседа с этой женщиной могли повлиять на дальнейшие события?
— Нет, конечно нет. Я уже утешал себя этим, нет. То есть да. Можно было повлиять. Ведь здесь замешан Ринальди. Быть может, если бы он увидел, как я поднимаюсь по лестнице, он не стал бы рисковать. Нет-нет... вы правы. Только я постоянно ошибаюсь и принимаю неправильные решения. Теперь еще эта история с албанской девочкой, все обернулось очень печально. Если бы я...
— Если бы вы поступили правильно, воображаете вы, проблема албанских иммигрантов была бы решена в тот же вечер. Вы это хотите сказать? Как, кстати, состояние девушки?
— Ее снова оперировали. Ринальди звонил кому-нибудь?
— Нет. К сожалению, никаких сообщений с поста прослушивания.
— Я так и думал. Из дома он выходил?
— Нет. На некоторое время вернулся в магазин, а потом снова заперся в квартире. Наш человек видел, как он открывал ставни на втором этаже. Если он куда-то пойдет, вы, инспектор, первым узнаете об этом.
— Для меня он слишком умен.
Откинувшись в кресле, капитан сурово взглянул на инспектора:
— Как я уже сказал, прокурор придерживается иного мнения.
Инспектору хотелось сказать: «Вы не должны создавать у людей неправильное представление обо мне, чтобы потом не разочаровывать их. Так нельзя». Но он так сильно уважал своего начальника, что не решился открыто ему возражать. Насупившись, инспектор уставился на носок своего левого ботинка и сказал:
— Он собирается завтра допросить этих двух грузчиков, Фаласки и Джусти. Думаю, он сможет во всем разобраться.
— Я думал, вы уже все из них вытащили. По приказу Ринальди они на улице вырвали у Хирш из рук сумочку и, заполучив ключи от квартиры, забрались к ней, чтобы испугать ее.
— О да. Именно так, да. Они говорят, Ринальди велел угрозами заставить ее выдать им код сейфа, они должны были забрать все содержимое сейфа: папку с документами с надписью «ГОТ. ДОК.», ее телефонную книжку и все видеокассеты, какие смогут найти. У меня на столе лежит протокол о вскрытии, но он, боюсь, не поможет восстановить обстоятельства ее внезапной смерти у них на руках...
Пару минут капитан ждал от инспектора продолжения, однако тот молчал, и тогда Маэстренжело сказал:
— Я не уверен, что улавливаю смысл...
— Конечно... Это нормально, — печально произнес инспектор. — Все отлично, но где же смысл? То есть, полагаю, сегодня утром эти двое рассказали мне все, что знали. Знаете, они немного туповаты, да и я, конечно, не лучше их. Поэтому будем надеяться, прокурор сможет найти во всем этом хоть какой-то смысл прежде, чем...
— Прежде, чем что?
— Прежде, чем произойдет то, что угрожала заварить Сара Хирш. Вы же понимаете, я опять опоздаю. Весь секрет в фотографиях. Боже, я бы многое отдал, чтобы увидеть фотографию Джейкоба Рота. — Оторвав свой угрюмый взгляд от носка ботинка, инспектор посмотрел на капитана. Он тщетно пытался сосредоточиться на Джейкобе Роте, но перед глазами продолжал возникать другой образ, который никакими силами он не мог вытеснить из своего сознания. Маленькая фигурка девочки, покачивающейся на краю шоссе. Увидев его, она шагнула к нему с доверчивой улыбкой, шагнула навстречу мчащейся машине. А затем этот хруст, от которого сводит внутренности. — В свое время я насмотрелся всяких ужасов, и я не против рассказать вам... — Нет, он против и не сможет ничего рассказать. — Вы взяли Лека Пиктри?
— Пока нет, но это не составит большого труда. Я даже не уверен, что хочу арестовать его сейчас. Девочке это все равно не поможет, а, если мы оставим его на свободе, у нас по крайней мере будет шанс в конце концов добраться до главарей этой банды на общегосударственном уровне.
— Правильно. Она превратилась в маленького ребенка, и рядом с ней даже матери нет...
— Вы не в силах спасти весь мир, Гварначча. Эта задача слишком грандиозная. И самое плохое, что каждый раз, когда происходит нечто подобное, расизм возрастает в сотни раз. У нас студенты юридических факультетов из Косова работают на стройках, учителя моют полы, нелегалы выполняют всю грязную работу, которую мы, итальянцы, не хотим делать, и помимо всего прочего они никогда не попадают в газетные заголовки. Они невидимы. Хотя людям известно о кражах и проституции и о случаях, когда девушек выбрасывают из машин. Будем надеяться, что рано или поздно ситуация в Косове наладится. К тому же у нас очень мало людей, желающих туда поехать. Нам приходится тратить на зарплату добровольцам огромные суммы. И это не считая полицейских сил Албании. Бог его знает, когда это закончится. Идите домой, Гварначча. Идите домой к жене, к детям. Вы просто устали.
С трудом волоча ноги обратно к галерее, инспектор слышал только звук собственного дыхания и своих тяжелых шагов по каменной лестнице. Он так и не удосужился прочитать протокол вскрытия. Ничего, завтра будет еще один день...
— Ты просто голоден, — такой вердикт вынесла Тереза. И это была истинная правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61