Филиппа по-прежнему не отходила от него, стараясь унять холодными компрессами его жар. Она должна вырвать его из цепких объятий лихорадки, говорила она себе. Он не посмеет умереть. Она не готова потерять его. Но почему? Она разучилась контролировать себя? Да, вероятно, это так.
Но сейчас, находясь с ним вдвоем в этой чужой комнате, она не могла лгать самой себе. Истина была слишком очевидна… Но как это возможно?
Она, Филиппа Беннинг, и какой-то Маркус Уорт! Она принимает в нем намного больше участия, чем это требуется исходя из их договора! Хотя почему «какой-то»?
Он ведет двойную жизнь, это ясно. Он потрясающий воображение шпион Сизый Ворон, и опасность подстерегает его на каждом углу. Возможно, это обстоятельство и увлекло ее воображение? Она попалась на шпионские сказки, растиражированные газетами, над которыми смеется даже он сам, их главный герой. Она, Филиппа Беннинг, унизилась до вкусов толпы. А Маркус стоит выше их. Возможно, это она недостойна его? Но если ее привязывает к нему лишь это стадное чувство, тогда все в порядке. Она может считать себя свободной от него… Так может или нет?!
Ее размышления были прерваны осторожным стуком в дверь. Убедившись, что Маркус надежно укрыт и состояние его не ухудшилось, она подошла к двери и впустила леди Джейн.
– Я принесла тебе платье, – громко начала та, и Филиппа, оглянувшись на Маркуса, поспешно приложила палец к губам.
Джейн понизила голос до шепота.
– А еще я раздобыла мазь, – сказала она, протягивая Филиппе склянку с коричневатым составом.
Та поставила склянку на столик у кровати и повесила принесенное платье на спинку кресла. Вместе с платьем Джейн передала ей и новую стопку льняных салфеток, хотя у нее еще оставалось порядочно от предыдущего раза.
– Так много салфеток? – удивилась она.
– О, это не для него, а для тебя.
– Для меня?..
– Запихаешь их внутрь, чтобы платье не висело на груди. Ты всегда была плосковата в этом месте, этим ты и отличалась от всех других. А в остальном… ничего особенного.
– Решила позабавиться?
– Самую малость, – ответила Джейн. – А как он? – кивнула она в сторону кровати.
Филиппа заметила, что Маркус, разметавшись в жару, отбросил покрывало и его торс обнажился. Подойдя к кровати, она укрыла его.
– Полагаю, что неплохо. Надеюсь на это, – отвечала она. – К сожалению, я не знаю, что надо делать в таких случаях.
– Ну разумеется. Нас не учили тому, как надо излечивать огнестрельные ранения.
Любовно глядя на раненого, Филиппа провела рукой по его каштановым волосам. Леди Джейн, поняв, что о ней забыли, кашлянула слегка, чтобы привлечь ее внимание.
– Надеюсь, все обойдется. А я возвращаюсь в свою постель. Бал совсем расстроился после того, как выгорели конюшни.
– О, конюшни! – воскликнула Филиппа. – Кто-нибудь пострадал?
– Кто-то из конюхов получил ожоги. – Она пожала плечами. – Лошадей спасли, но конюшня превратилась в руины.
Филиппа проводила Джейн до двери. Один вопрос витал сейчас в воздухе. Когда рука Джейн уже легла на ручку двери, Филиппа решилась.
– Джейн, Маркус… мистер Уорт спрашивал меня, почему ты и я стали врагами. Он находит это странным.
Джейн холодно взглянула на нее:
– И что ты ответила?
– Что это не поддается разумному объяснению.
– Да, это трудно объяснить, – согласилась Джейн.
– Ты… ты не хочешь все-таки попытаться понять? – спросила неуверенно Филиппа.
– Полагаю, это связано со множеством самых мелких обстоятельств, – произнесла Джейн, не отрывая взгляда от лица Филиппы. – Но ни одно из них не является настолько важным, чтобы пускаться в обсуждения, – холодно завершила она. – Можешь не беспокоиться о платье, просто выбрось его, когда все закончится. Я уже не стану его носить.
Последние слова возвращали их в русло старых отношений. Короткое перемирие закончилось. Пожелав леди Джейн спокойной ночи, Филиппа закрыла за ней дверь.
Маркус пробудился на рассвете, чувствуя, что лихорадка отступила. Он был еще слаб, но в голове прояснилось. Ночные видения оставили его, он уже мог отличить явь ото сна. Состояние, в котором он пребывал, было явью, потому что Филиппа отсутствовала. Только во сне он мог переживать их полное телесное единение…
Вместо нее его приветствовал Бирн:
– Поздравляю с пробуждением. Ну, и как ты себя чувствуешь?
– Так, словно попал под экипаж. Мне нужно еще поспать.
– Доспишь в другом месте, пора убираться из этого благородного дома, – сказал Бирн и стал кидать в саквояж окровавленные салфетки, полотенца, рубашку, испорченный вечерний костюм… – Мы не должны оставить никаких следов, никто не должен знать, что ты схлопотал пулю.
Бирн, конечно, прав. Праздник был испорчен, и все готовились к отъезду. Никто не собирался оставаться здесь на воскресенье. Хотя было бы нетрудно сослаться на обычное недомогание и отлежаться еще немного. Но это могло насторожить Стерлинга. Ничего, он встанет и как-нибудь доберется до кареты.
– Ты быстро справился с лихорадкой, – заметил Бирн, прикасаясь к его лбу. – Лоб почти холодный.
– А где Филиппа? – спросил Маркус, беспокойно оглядывая комнату.
– Я отослал ее несколько часов назад, – ответил Бирн. – Ей необходимо вздремнуть. Она успешно справилась со своей задачей. – Бирн показал на маленький кусочек металла на прикроватном столике.
Но Маркус смотрел в дальний конец комнаты, где на кресле лежало ее когда-то прекрасное, кремово-серебряное, а теперь мятое и окровавленное платье.
– Должен признать, она умеет сохранить холодную голову при весьма горячих обстоятельствах… – продолжил Бирн. – Эта леди оказалась более способной, чем я ожидал.
Маркус попробовал принять сидячее положение и впервые обратил внимание на состояние самого Бирна.
– У тебя ужасный вид.
Бирн выглядел бледнее, чем обычно. Глаза его казались двумя темными ямами. И он слишком сильно припадал на свою трость.
– Эта моя нога, она просто убивает меня… – объяснил Бирн. – Но лучше не приставай ко мне, – огрызнулся он. – Следи за собой.
Маркус подумал, что, вероятно, тот принял двойную дозу лауданума и только поэтому смог идти по следу. Наступит ли день, когда он освободится от этой вредной подпитки?
Впрочем, сейчас не время обсуждать это.
Два инвалида (один – уже почти признанный член высшего общества, другой – пока мало кому известный джентльмен), двинулись через холл. Их саквояжи снесли вниз слуги минут десять назад. Они забрали с собой все, что могло бы свидетельствовать о случившемся, в том числе и платье Филиппы.
Маркус пытался изо всех сил держаться. Его выдавала только некоторая бледность, которую, впрочем, можно было легко объяснить обильными возлияниями во время праздника. К тому же был еще слишком ранний час, поэтому они благополучно миновали холл и вышли к лестнице, замеченные лишь немногими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Но сейчас, находясь с ним вдвоем в этой чужой комнате, она не могла лгать самой себе. Истина была слишком очевидна… Но как это возможно?
Она, Филиппа Беннинг, и какой-то Маркус Уорт! Она принимает в нем намного больше участия, чем это требуется исходя из их договора! Хотя почему «какой-то»?
Он ведет двойную жизнь, это ясно. Он потрясающий воображение шпион Сизый Ворон, и опасность подстерегает его на каждом углу. Возможно, это обстоятельство и увлекло ее воображение? Она попалась на шпионские сказки, растиражированные газетами, над которыми смеется даже он сам, их главный герой. Она, Филиппа Беннинг, унизилась до вкусов толпы. А Маркус стоит выше их. Возможно, это она недостойна его? Но если ее привязывает к нему лишь это стадное чувство, тогда все в порядке. Она может считать себя свободной от него… Так может или нет?!
Ее размышления были прерваны осторожным стуком в дверь. Убедившись, что Маркус надежно укрыт и состояние его не ухудшилось, она подошла к двери и впустила леди Джейн.
– Я принесла тебе платье, – громко начала та, и Филиппа, оглянувшись на Маркуса, поспешно приложила палец к губам.
Джейн понизила голос до шепота.
– А еще я раздобыла мазь, – сказала она, протягивая Филиппе склянку с коричневатым составом.
Та поставила склянку на столик у кровати и повесила принесенное платье на спинку кресла. Вместе с платьем Джейн передала ей и новую стопку льняных салфеток, хотя у нее еще оставалось порядочно от предыдущего раза.
– Так много салфеток? – удивилась она.
– О, это не для него, а для тебя.
– Для меня?..
– Запихаешь их внутрь, чтобы платье не висело на груди. Ты всегда была плосковата в этом месте, этим ты и отличалась от всех других. А в остальном… ничего особенного.
– Решила позабавиться?
– Самую малость, – ответила Джейн. – А как он? – кивнула она в сторону кровати.
Филиппа заметила, что Маркус, разметавшись в жару, отбросил покрывало и его торс обнажился. Подойдя к кровати, она укрыла его.
– Полагаю, что неплохо. Надеюсь на это, – отвечала она. – К сожалению, я не знаю, что надо делать в таких случаях.
– Ну разумеется. Нас не учили тому, как надо излечивать огнестрельные ранения.
Любовно глядя на раненого, Филиппа провела рукой по его каштановым волосам. Леди Джейн, поняв, что о ней забыли, кашлянула слегка, чтобы привлечь ее внимание.
– Надеюсь, все обойдется. А я возвращаюсь в свою постель. Бал совсем расстроился после того, как выгорели конюшни.
– О, конюшни! – воскликнула Филиппа. – Кто-нибудь пострадал?
– Кто-то из конюхов получил ожоги. – Она пожала плечами. – Лошадей спасли, но конюшня превратилась в руины.
Филиппа проводила Джейн до двери. Один вопрос витал сейчас в воздухе. Когда рука Джейн уже легла на ручку двери, Филиппа решилась.
– Джейн, Маркус… мистер Уорт спрашивал меня, почему ты и я стали врагами. Он находит это странным.
Джейн холодно взглянула на нее:
– И что ты ответила?
– Что это не поддается разумному объяснению.
– Да, это трудно объяснить, – согласилась Джейн.
– Ты… ты не хочешь все-таки попытаться понять? – спросила неуверенно Филиппа.
– Полагаю, это связано со множеством самых мелких обстоятельств, – произнесла Джейн, не отрывая взгляда от лица Филиппы. – Но ни одно из них не является настолько важным, чтобы пускаться в обсуждения, – холодно завершила она. – Можешь не беспокоиться о платье, просто выбрось его, когда все закончится. Я уже не стану его носить.
Последние слова возвращали их в русло старых отношений. Короткое перемирие закончилось. Пожелав леди Джейн спокойной ночи, Филиппа закрыла за ней дверь.
Маркус пробудился на рассвете, чувствуя, что лихорадка отступила. Он был еще слаб, но в голове прояснилось. Ночные видения оставили его, он уже мог отличить явь ото сна. Состояние, в котором он пребывал, было явью, потому что Филиппа отсутствовала. Только во сне он мог переживать их полное телесное единение…
Вместо нее его приветствовал Бирн:
– Поздравляю с пробуждением. Ну, и как ты себя чувствуешь?
– Так, словно попал под экипаж. Мне нужно еще поспать.
– Доспишь в другом месте, пора убираться из этого благородного дома, – сказал Бирн и стал кидать в саквояж окровавленные салфетки, полотенца, рубашку, испорченный вечерний костюм… – Мы не должны оставить никаких следов, никто не должен знать, что ты схлопотал пулю.
Бирн, конечно, прав. Праздник был испорчен, и все готовились к отъезду. Никто не собирался оставаться здесь на воскресенье. Хотя было бы нетрудно сослаться на обычное недомогание и отлежаться еще немного. Но это могло насторожить Стерлинга. Ничего, он встанет и как-нибудь доберется до кареты.
– Ты быстро справился с лихорадкой, – заметил Бирн, прикасаясь к его лбу. – Лоб почти холодный.
– А где Филиппа? – спросил Маркус, беспокойно оглядывая комнату.
– Я отослал ее несколько часов назад, – ответил Бирн. – Ей необходимо вздремнуть. Она успешно справилась со своей задачей. – Бирн показал на маленький кусочек металла на прикроватном столике.
Но Маркус смотрел в дальний конец комнаты, где на кресле лежало ее когда-то прекрасное, кремово-серебряное, а теперь мятое и окровавленное платье.
– Должен признать, она умеет сохранить холодную голову при весьма горячих обстоятельствах… – продолжил Бирн. – Эта леди оказалась более способной, чем я ожидал.
Маркус попробовал принять сидячее положение и впервые обратил внимание на состояние самого Бирна.
– У тебя ужасный вид.
Бирн выглядел бледнее, чем обычно. Глаза его казались двумя темными ямами. И он слишком сильно припадал на свою трость.
– Эта моя нога, она просто убивает меня… – объяснил Бирн. – Но лучше не приставай ко мне, – огрызнулся он. – Следи за собой.
Маркус подумал, что, вероятно, тот принял двойную дозу лауданума и только поэтому смог идти по следу. Наступит ли день, когда он освободится от этой вредной подпитки?
Впрочем, сейчас не время обсуждать это.
Два инвалида (один – уже почти признанный член высшего общества, другой – пока мало кому известный джентльмен), двинулись через холл. Их саквояжи снесли вниз слуги минут десять назад. Они забрали с собой все, что могло бы свидетельствовать о случившемся, в том числе и платье Филиппы.
Маркус пытался изо всех сил держаться. Его выдавала только некоторая бледность, которую, впрочем, можно было легко объяснить обильными возлияниями во время праздника. К тому же был еще слишком ранний час, поэтому они благополучно миновали холл и вышли к лестнице, замеченные лишь немногими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81