– сменил он внезапно тему, обратив внимание на Бирна, который решил наконец подобрать с пола какой-то посверкивающий предмет.
Это была шпилька.
– Что это? – спросил Бирн, метнув быстрый взгляд в сторону спальни, а затем за дверь, где висел бархатный плащ Филиппы.
– Это принадлежит мне, – раздался холодный и отчетливый голос Филиппы из дверей спальни.
Филиппа проснулась через несколько минут после того, как Маркус оставил ее одну в спальне. Сначала она с недоумением оглядывалась по сторонам, не понимая, где находится. Но быстро вспомнила все, и краска прилила к ее щекам. Она была одна, но в комнате по соседству слышались мужские голоса.
От стыда она зарылась головой в подушки. Что она себе позволила? Она вела себя как распутница. Так открыться перед мужчиной!
Но это не был какой-то мужчина. Это был Маркус Уорт, ее Маркус. И, кажется, теперь он разговаривает со своим братом Бирном. Как Маркус, так и Филиппа имели достаточно свободные представления о любви. Но у нее отсутствовал опыт любовных свиданий, она преуспела лишь в науке флирта. И теперь она пребывала в замешательстве. Она, Филиппа Беннинг, находится на какой-то холостяцкой квартире, чуть ли не в доме свиданий, и двое мужчин беседуют за дверью, в то время как она лежит в постели совершенно нагая.
Немедленно вскочив, она принялась шарить по полу в поисках своего сброшенного платья. Чулок обнаружился только один, но зато вместе с подвязкой, на расстоянии фута от постели. Второй, очевидно, стоило поискать у двери. Помедлив, она решила заглянуть в замочную скважину и не только увидела обоих братьев, но и превосходно расслышала их диалог.
– В чем таком я оказался абсолютно прав? – нетерпеливо спрашивал Маркус.
– В том, что я, Сизый Ворон, призван спасти наш общий светлый день… – отвечал Бирн с ликованием в голосе.
– Что такое? – прошептала Филиппа, вздрагивая.
Она замерла у двери. Далее речь пошла о какой-то Мэгги, воровке-карманнице и уличной проститутке, которая, оказывается, и помогла им выйти на след Лорена. Но это мало интересовало ее. Главное – Маркус оказался совсем не тот, за кого себя выдает. Не он, а его брат Бирн – знаменитый шпион. Она не верила своим ушам, но вскоре до ее слуха донеслось подтверждение:
– Я говорил тебе, что сделаю это, и все прошло как по маслу. Обычная рядовая задача для Сизого Ворона!
У Филиппы что-то сломалось внутри. Мысленно она перенеслась к той сцене в комнате с саркофагом. Лежа в египетской гробнице, она слышала диалог Маркуса с Филдстоном. Последний обращался к Маркусу как к Сизому Ворону, или она ослышалась?
Потом, когда она обратилась за разъяснениями к Маркусу, тот сначала отрицал это, верно. Но потом он позволил ей поверить в это и даже согласился на предложенную ею сделку: стать гвоздем программы ее бала Беннинг, позволить «разоблачить» себя перед всей честной компанией. Все поплыло у нее перед глазами.
Филиппа нажала на ручку двери и тихонько приоткрыла ее.
– Нам не придется больше задействовать Филиппу в этой шараде, – говорил Маркус, не замечая ее – он стоял спиной к двери.
На глаза ее наворачивались слезы, но его последнее замечание быстро их осушило. Она, Филиппа Беннинг, – часть шарады? Отныне – нет!
Она увидела Бирна, рассматривавшего ее шпильку.
– Ч-что это? – запинаясь, спрашивал тот.
– Это принадлежит мне, – холодно произнесла она, распахивая дверь и возникая перед ними без туфель и в одном чулке, но величественно задрав голову.
Не замечая остолбеневшего Маркуса, она подошла к Бирну и протянула ему руку.
– Простите, но мне кажется, мы должны быть представлены заново. Я все та же леди Филиппа Беннинг, а вы, очевидно, и есть тот самый знаменитый английский шпион Сизый Ворон?
Глава 23
– Я права, не так ли? – спросила Филиппа спокойным, даже несколько небрежным тоном. Бирн, приподняв бровь, уставился на Маркуса, как бы ища у него совета. Но тот молчал.
Глаза Филиппы не отрывались от лица Бирна, ее рука оставалась простертой в ожидании.
– Да, – наконец решился Маркус. – Это он самый и есть.
Филиппа уронила свою руку и взглянула Маркусу в глаза.
– Он, а не ты.
Маркус не находил ни симпатии, ни понимания в ее лице.
– Нет, не я, – подтвердил он.
Тишину в комнате нарушало лишь тиканье каминных часов. Бирн встал и, не произнеся ни слова, покинул кабинет.
– Мне тоже пора, – сказала Филиппа, направляясь в спальню за своими туфельками и недостающим чулком. Маркус последовал за ней и остался стоять в дверях, наблюдая, как она выуживает свою обувь из-под кровати.
– Ты уже забыла, как мы были близки? – нерешительно произнес он. – И разве я не говорил тебе, что ты не должна принимать меня за него?
– Теперь я уже не принимаю вас за него, – равнодушно ответила она, надевая туфли. – Можете спать спокойно, вам не грозит никакой рассказ о ваших подвигах на моем балу.
– Филиппа, – произнес он, приблизившись и беря ее за руку, – разве это так уж важно?
Но та поспешно вырвала у него руку.
– Как вы можете судить о том, что важно и не важно для меня? Вы лгали мне, вы использовали меня.
– А ваши намерения в отношении меня были, разумеется, самыми благородными и чистыми? – с легкой насмешкой проговорил он.
– Я никогда не лгала вам. И не вовлекала вас ни в какие шарады, – возразила она, шагнув мимо него в кабинет и разыскивая свой плащ.
– О, в самом деле? Вы никогда не водили меня как своего щенка вдоль Бонд-стрит, чтобы пробудить ревность в маркизе? – говорил он, преграждая ей путь к дверям. – Вы гладили ручками мои будто бы неровные бакенбарды, а сами стреляли глазками в его сторону.
– О, вы тогда удачно подловили меня, чтобы добиться своего – приглашения на главные вечера сезона.
– А вы и не помышляли о том, чтобы с моей помощью заставить ревновать своего маркиза?
Он понял в этот момент, что зашел слишком далеко. Понял еще до того, как ее ладонь отпечаталась на его щеке. Теперь она сравняла счет и больше ему ничего не должна.
– Вы не смеете приближаться ко мне менее чем на сто шагов. Если вы увидите меня на одной стороне улице, вам следует перейти на другую, – отчеканила она. – Вам понятно?
– Я исполню это, но только исходя из интересов вашей безопасности, – отвечал он, потирая горящую щеку. – Но, Филиппа, вы должны согласиться, что правда…
Но та не желала слушать его.
– Правда состоит в том, что вы пошли на сделку, присвоив себе те полномочия, которых у вас не было. Вы стали подставным лицом в нашей с вами сделке. – Она говорила страдальческим голосом и с увлажненными глазами. – И поэтому я зачеркиваю все… все, что случилось потом, теперь… Все это было продолжением вашей лжи и фальши.
– Но, Филиппа, в этом как раз не было никакой фальши. Была только искренность и правда, это были настоящие ты и я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Это была шпилька.
– Что это? – спросил Бирн, метнув быстрый взгляд в сторону спальни, а затем за дверь, где висел бархатный плащ Филиппы.
– Это принадлежит мне, – раздался холодный и отчетливый голос Филиппы из дверей спальни.
Филиппа проснулась через несколько минут после того, как Маркус оставил ее одну в спальне. Сначала она с недоумением оглядывалась по сторонам, не понимая, где находится. Но быстро вспомнила все, и краска прилила к ее щекам. Она была одна, но в комнате по соседству слышались мужские голоса.
От стыда она зарылась головой в подушки. Что она себе позволила? Она вела себя как распутница. Так открыться перед мужчиной!
Но это не был какой-то мужчина. Это был Маркус Уорт, ее Маркус. И, кажется, теперь он разговаривает со своим братом Бирном. Как Маркус, так и Филиппа имели достаточно свободные представления о любви. Но у нее отсутствовал опыт любовных свиданий, она преуспела лишь в науке флирта. И теперь она пребывала в замешательстве. Она, Филиппа Беннинг, находится на какой-то холостяцкой квартире, чуть ли не в доме свиданий, и двое мужчин беседуют за дверью, в то время как она лежит в постели совершенно нагая.
Немедленно вскочив, она принялась шарить по полу в поисках своего сброшенного платья. Чулок обнаружился только один, но зато вместе с подвязкой, на расстоянии фута от постели. Второй, очевидно, стоило поискать у двери. Помедлив, она решила заглянуть в замочную скважину и не только увидела обоих братьев, но и превосходно расслышала их диалог.
– В чем таком я оказался абсолютно прав? – нетерпеливо спрашивал Маркус.
– В том, что я, Сизый Ворон, призван спасти наш общий светлый день… – отвечал Бирн с ликованием в голосе.
– Что такое? – прошептала Филиппа, вздрагивая.
Она замерла у двери. Далее речь пошла о какой-то Мэгги, воровке-карманнице и уличной проститутке, которая, оказывается, и помогла им выйти на след Лорена. Но это мало интересовало ее. Главное – Маркус оказался совсем не тот, за кого себя выдает. Не он, а его брат Бирн – знаменитый шпион. Она не верила своим ушам, но вскоре до ее слуха донеслось подтверждение:
– Я говорил тебе, что сделаю это, и все прошло как по маслу. Обычная рядовая задача для Сизого Ворона!
У Филиппы что-то сломалось внутри. Мысленно она перенеслась к той сцене в комнате с саркофагом. Лежа в египетской гробнице, она слышала диалог Маркуса с Филдстоном. Последний обращался к Маркусу как к Сизому Ворону, или она ослышалась?
Потом, когда она обратилась за разъяснениями к Маркусу, тот сначала отрицал это, верно. Но потом он позволил ей поверить в это и даже согласился на предложенную ею сделку: стать гвоздем программы ее бала Беннинг, позволить «разоблачить» себя перед всей честной компанией. Все поплыло у нее перед глазами.
Филиппа нажала на ручку двери и тихонько приоткрыла ее.
– Нам не придется больше задействовать Филиппу в этой шараде, – говорил Маркус, не замечая ее – он стоял спиной к двери.
На глаза ее наворачивались слезы, но его последнее замечание быстро их осушило. Она, Филиппа Беннинг, – часть шарады? Отныне – нет!
Она увидела Бирна, рассматривавшего ее шпильку.
– Ч-что это? – запинаясь, спрашивал тот.
– Это принадлежит мне, – холодно произнесла она, распахивая дверь и возникая перед ними без туфель и в одном чулке, но величественно задрав голову.
Не замечая остолбеневшего Маркуса, она подошла к Бирну и протянула ему руку.
– Простите, но мне кажется, мы должны быть представлены заново. Я все та же леди Филиппа Беннинг, а вы, очевидно, и есть тот самый знаменитый английский шпион Сизый Ворон?
Глава 23
– Я права, не так ли? – спросила Филиппа спокойным, даже несколько небрежным тоном. Бирн, приподняв бровь, уставился на Маркуса, как бы ища у него совета. Но тот молчал.
Глаза Филиппы не отрывались от лица Бирна, ее рука оставалась простертой в ожидании.
– Да, – наконец решился Маркус. – Это он самый и есть.
Филиппа уронила свою руку и взглянула Маркусу в глаза.
– Он, а не ты.
Маркус не находил ни симпатии, ни понимания в ее лице.
– Нет, не я, – подтвердил он.
Тишину в комнате нарушало лишь тиканье каминных часов. Бирн встал и, не произнеся ни слова, покинул кабинет.
– Мне тоже пора, – сказала Филиппа, направляясь в спальню за своими туфельками и недостающим чулком. Маркус последовал за ней и остался стоять в дверях, наблюдая, как она выуживает свою обувь из-под кровати.
– Ты уже забыла, как мы были близки? – нерешительно произнес он. – И разве я не говорил тебе, что ты не должна принимать меня за него?
– Теперь я уже не принимаю вас за него, – равнодушно ответила она, надевая туфли. – Можете спать спокойно, вам не грозит никакой рассказ о ваших подвигах на моем балу.
– Филиппа, – произнес он, приблизившись и беря ее за руку, – разве это так уж важно?
Но та поспешно вырвала у него руку.
– Как вы можете судить о том, что важно и не важно для меня? Вы лгали мне, вы использовали меня.
– А ваши намерения в отношении меня были, разумеется, самыми благородными и чистыми? – с легкой насмешкой проговорил он.
– Я никогда не лгала вам. И не вовлекала вас ни в какие шарады, – возразила она, шагнув мимо него в кабинет и разыскивая свой плащ.
– О, в самом деле? Вы никогда не водили меня как своего щенка вдоль Бонд-стрит, чтобы пробудить ревность в маркизе? – говорил он, преграждая ей путь к дверям. – Вы гладили ручками мои будто бы неровные бакенбарды, а сами стреляли глазками в его сторону.
– О, вы тогда удачно подловили меня, чтобы добиться своего – приглашения на главные вечера сезона.
– А вы и не помышляли о том, чтобы с моей помощью заставить ревновать своего маркиза?
Он понял в этот момент, что зашел слишком далеко. Понял еще до того, как ее ладонь отпечаталась на его щеке. Теперь она сравняла счет и больше ему ничего не должна.
– Вы не смеете приближаться ко мне менее чем на сто шагов. Если вы увидите меня на одной стороне улице, вам следует перейти на другую, – отчеканила она. – Вам понятно?
– Я исполню это, но только исходя из интересов вашей безопасности, – отвечал он, потирая горящую щеку. – Но, Филиппа, вы должны согласиться, что правда…
Но та не желала слушать его.
– Правда состоит в том, что вы пошли на сделку, присвоив себе те полномочия, которых у вас не было. Вы стали подставным лицом в нашей с вами сделке. – Она говорила страдальческим голосом и с увлажненными глазами. – И поэтому я зачеркиваю все… все, что случилось потом, теперь… Все это было продолжением вашей лжи и фальши.
– Но, Филиппа, в этом как раз не было никакой фальши. Была только искренность и правда, это были настоящие ты и я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81